Киллер и Килиманджаро

Сергей Лысенко

История киллера Валерия Дурманова, который родился не в то время и не в том месте. Ментовский Харьков в посткризисной Украине – где-то между Европой и Россией. Посреди Слобожанщины – «Килиманджаро», гора, которая транслирует… Повесть в стиле нуар с элементами постмодернизма, которая должна понравиться как читателям-эстетам, так и любителям остросюжетной прозы.

6. Вас обслуживает участковый…

Гусейнов был кремнем. Он высекал огонь из всего, что стояло у него на пути. Плечи у него были узкими, покатыми, но он все равно умудрялся задевать людей, чиркаться, искрить.

Его фото висело на почте. ГУСЕЙНОВ Сергей Тимурович. Вас обслуживает участковый… Спасибо, не надо. Типичный ментовский кастинг. Свиное рыло, розовое, щетинистое. Мелкий брезгливый взгляд. Смотрит как на дерьмо.

Долгое время я смотрел на него так же. Как и все участковые, он гонял бомжей, трусил бабушек с пирожками, собирал дань с продавцов цветов и пиратских дивиди. Кто бы мог подумать, что Гусейнов способен на большее? Что он станет моим работодателем. Что ему будут отстегивать дельцы и барыги, а я — устранять тех, кто не отстегивает. Что нас будет бояться весь район и начальник райотдела.

Гусейнов заставил меня играть по своим правилам. А это непросто, ведь я не лох какой-нибудь. Я оружейный полиглот. Плюю пули как семечки. Привычен как к огню, так и к мокроте. И умею заметать — следы.

Заказ приплыл из города Чугуева. Я должен был шлепнуть Гусейнова. Но впервые в жизни я обратил оружие против своих заказчиков.

Неделей ранее участковый задержал велосипедиста. Лосины и лосиные рога под шлемом, а в рюкзаке килограмм марихуаны.

— Это не мое…

— Где взял?

— Нашел…

Гусейнов хотел отобрать траву и дать пареньку под зад, но тот уперся рогом. Оказал сопротивление. Пришлось вызывать подмогу. «Газель»²⁷ примчалась как антилопа и увезла весь улов.

Участковый остался ни с чем. Но худшее было впереди. В отделении переусердствовали и отбили наркокурьеру органы внутренних дел. Утром известили родителей. Все бы ничего, не будь отцом убитого чугуевский авторитет Кошель. Он прилетел на личном вертолете и забрал тело сына из морга.

«По-звоночная» система заработала на полную катушку. Опера были обречены, но начальник райотдела до последнего пытался спасти зятя.

Увы, Кошель был глух. После похорон в агентстве недвижимости «Алтарь» появился посетитель. Вылитый Си-Три-Пи-О, андроид из «Звездных войн», только не золотой, а бронзовый, зачехленный в кожаный бушлат со стойким горьковатым запахом. Воин Селифонтов, железный человек, подполковник в отставке, компаньон Кошеля. В одной руке флешка с данными, в другой — сумка с наличными, мой аванс.

Я пощелкал фотографии на компьютере. Оперуполномоченные по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, борзые, непуганые. И старый знакомый — участковый Гусейнов. Улыбка привалена щетинистой глыбой щеки. Мешки под глазами клонят голову к земле.

Всё понятно — я вытащил флешку, расколол ножкой стула и расплавил зажигалкой чип памяти.

— Что-то не так?

— Предпочитаю бумажные носители.

Воин облегченно крякнул и расстегнул передо мной сумку. Я был единственным, кто не боялся стрелять в мусоров. Где бы он нашел других исполнителей?

Я тут же засучил рукава. Старшего лейтенанта Кинаха я расстрелял в подъезде, а капитана Марченко — в автомобильной пробке.

Гусейнов? Самая легкая цель, к тому же под боком. Никуда не денется до завтра.

На следующий день он сам позвонил мне. Забил стрелку в кафе. Мне было так смешно, что я не мог ему отказать.

Кафе «Усама» — русский теремок с бизонами у входа. Всё, что душа пожелает. Суши, пицца, шашлык. Банкеты, креветки, караоке. И, конечно, счастливые часы: после третьего пива коктейль в подарок.

Гусейнов сидел за дальним столиком — напряженный, несчастный, без пива. Я присел напротив и почувствовал яйцами дуло Макарова.

— Завалишь? — ухмыльнулся я. — Здесь?

Гусейнов молча смотрел на меня, изучал, приценивался.

— Помнишь, как я тебя отделал? — зачем-то напомнил он.

Да, я помнил, как мы дрались в школе. Скользкий пол, натертый парафином. Кольцо одноклассников — Витя Бур, Будённый, Лёха Бес… Мои друзья, моя братва, теперь — свирепая толпа, готовая разорвать на части. Толчки, рёв, требования крови. «Понеслась!..» Я начал неплохо, покрутил мельницу, сблизился и опрокинул Гусейнова. Лежачих не бьют? «Костыляй! — подсказывали мне. — Добивай!» Надо было послушаться. Шкет поднялся, смахнул слезы и прыгнул блохой, головой вперед… Потемнело, зазвенело, нос потяжелел как гиря. Я согнулся и увидел кровь — на руках, на одежде, на паркете. Гусь добавил еще, слабо, нерешительно, а потом послышался вопль завуча Любочки. Дети разбежались, меня завели в класс и запрокинули голову, чтобы текло внутрь, а не наружу…

Я облажался по полной. Хорошо, что Полина Леонтьевна не была свидетелем моего унижения. Она пришла работать в школу позже, когда мы перешли в следующий класс.

— Ты был на год старше… — сыпнул соли Гусейнов.

Хуже не придумаешь. Малолетки — все равно что девочки. Им нельзя уступать в принципе, иначе песенка спета. Ты станешь козленочком. И тебя будут опускать все подряд, даже самые дрыщи.

— Как насчет реванша?

Бить или не бить? Было очевидно, что я сильнее Гусейнова. Но кому я должен был это доказывать? Школа закончилась, мой позор остался в прошлом. Уже ничего не изменишь.

— Я могу предложить больше, — сказал Гусейнов.

— Вряд ли.

— Отвечаю. Я стою дороже, чем они заплатили. В разы. Разве ты не видишь перспективы?

Я и вправду не видел.

— Сейчас я строю империю. Пока еще кот наплакал — пара-тройка участков. Но для начала сгодится. А если со мной будут такие, как ты, дело пойдет быстрее…

— Откуда дровишки?

Гусейнов вернул пистолет в кобуру. Видимо, решил, что мы договорились.

— Харьков — торговый город… Знаешь, сколько на районе стихийных рынков? И все отстегивают за крышу. А куда деваться?

— Я не работаю за копейки.

— Поверь, это не копейки, — участковый чуть понизил голос. — А есть еще тема с наркотиками. Можно сделать миллионы. Можно жить и припевать. Обеспечить себя, своих детей…

У меня не было детей. Полина Леонтьевна очень хотела, но не могла. Чтобы она не унывала, мне приходилось играть роль не только мужа, но и ребенка.

— Станем хозяевами. Ведь это наш район, наша земля! Мы будем управлять наркотрафиком и устанавливать таксу! Мы…

Гусейнов увлекся. Он кричал чересчур громко. К нам повернулись недовольные жлобские морды со своими подругами, молодыми и не очень, клонами Таисии Повалий²⁸. Циркулярки наизготовку — если что, завизжат, запилят любого.

На шум подплыл официант, груженный икрой и шампанским.

Я перевернул столик секундой ранее. Прыгнул щучкой в сторону.

Перед глазами заплясали белые кроссовки, остроносые туфли и шпильки.

Участковый так и не выстрелил.

— Всем сидеть! — орал он, размахивая пистолетом. — Сохранять спокойствие!

В «Усаме» Гусейнова знали и уважали. Посетители вернулись на свои места. Заиграла песня француженки Заз²⁹.

— Ладно, — сказал я участковому, — уговорил…

— Так бы сразу…

На радостях он завибрировал подбородками.

Почему я передумал? Во-первых, я убедился, что Гусейнов крепкий орешек. Хоть фараон и фанфарон, ему можно было довериться. А во-вторых, мне нужна была постоянная работа. Я загорал месяцами, иногда годами в ожидании заказов. К сожалению, в стране перестали убивать. Еще этот кризис. Чтобы просуществовать, приходилось заниматься недвижимостью. Я сильно рисковал, потому что был заложником нотариусов, архитекторов, инвентаризаторов. Однажды я чуть не угодил за решетку вместе с бандой черных риелторов.

В общем, пора было завязывать с фрилансом³⁰. Пока мое копье не затупилось и не заржавело. Гусейнов обещал практику, стабильность, а дальше всё зависело от меня — золотые или какие-то другие горы.

— Водки, — сказал участковый официанту, так и не открыв меню, — И чё-нибудь русского, картошки, селедки. Как всегда… Вепрево колено? Тащи свое колено.

Он посмотрел на меня:

— Или ты хочешь суши?

Я не хотел суши. Я думал о Кошеле, об ответном ходе. Маловероятно, что Воин Селифонтов нанял дублера, но я все равно побросал лассо взгляда на посетителей. Мажоры сельского разлива, хамоватые аристократы, вчерашние короли подворотен. Шмары-манекены: шик, блеск, пустота. И немного пузатой мелочи, перекормленной пиццей и кока-колой. Никого подозрительного, если не считать официанта. Слишком умные глаза, полускрытые густыми черными бровями.

— Официант — сволочь, — прочитал мои мысли Гусейнов. — Мог бы поторопиться. Вот не дам разок чаевых…

За окном остановилась убитая «копейка». Водитель долго не выходил из машины. Я обратил внимание участкового.

— Я его знаю, — сказал он, — Гера Шимко, поджигатель.

— Как это поджигатель?

— Классовая война… Поджёг жену за то, что ушла к банкиру. Сгорела заживо, так и не сняла шубу. Потом настал черед банка. Потом «Барабашовки». Теперь хочет спалить «Усаму»…

Гусейнов хитро подмигнул мне.

— Но я ему запретил. Пока…

Наконец принесли. Мы выпили, закусили и повторили. Каждая рюмка приближала Гусейнова. В конце концов мы сблизились так, что стало тесно и душно.

— Давай проветримся, — предложил Гусейнов.

А может, предложил я.

Мы шли по разграффиченной улице Гоголя, ветхой, кирхой³¹. Кислотные комиксы на стенах. Гоголь-моголь. Зомби-война. Бодрый Вакула, похожий на солиста «Гоголя Бордэлло»³², красавица Оксана, которая стала летчицей. Черевички и сапоги, шинель и пиджак…

— По-любому, надо свергнуть Кошеля. И ты, Брут, займешься этим.

Брут расплывчато кивнул Кассию.

— Есть одна коза. Зависает в картинной галерее. Готова на всё ради меня. И попарит, и спать уложит. Накормит собой, напоит, как положено. Любовь — пленительное чувство. Это тебе не картошка. Хотя тоже раком…

Гусейнов игриво задел меня локтем.

— Я ей: у меня есть жена, дети. Не беда — буду любовницей. Так и любовница есть!

— Да, сложно…

— И не говори. Будто нет других мужиков. У них там вояки служат, летчики летают. Нашла бы себе офицерчика. Так нет же, что-то во мне нашла…

Он вопросительно посмотрел на меня, но я пожал плечами.

— Конечно, у меня водятся бабки. Купил ей шкаф-купе, еще какие-то побрякушки. Думаешь, поэтому меня любит?

— Не думаю.

— И я не думаю. Все-таки есть во мне какой-то стержень. Шест, на котором они крутятся, раздеваются.

Я не мог понять, злится Гусейнов или радуется.

— Честное слово, достали своим стриптизом. Отдамся, но не сейчас, не сразу. Сперва ужин, шампанское, свечи. Медленно, под «юбейбистап»³³, шмотки, тряпки, лифчики, трусики. А оно мне надо? Много нам, мужикам, надо?..

Я промолчал.

— Хотели меня повысить в райотдел, дать майора, но я отказался. Лучше на свежем воздухе, чем в кабинетах. Жена не понимает, что не в должности счастье. На столе авокадо, ананасы за семьсот рублей. Фуа-гра, улитки — в кастрюльке из «Парижа»³⁴. Так нет же, ей мало.

— Как её найти? — прервал я Гусейнова.

— Кого? Однокозову? Видел «анимэ»? Тогда её узнаешь. Её Викой зовут. Вика-Вика-Виктория, печальная история…

Гусейнов ухмыльнулся.

— Короче, делай с ней что хочешь, но Кошеля грохни. Если не вынь, то положь.

План был верняковый: Кошеля, любителя побулькать кальяном на свежем воздухе, можно было достать снайперской пулей с башни художественного музея.

— Однокозова всё устроит, — сказал Гусейнов. — Только выстрели — и конопляная империя наша. Мы будем править вдвоем, вместе, как Путин и Медведев. Почему нет? Чем мы хуже? Я президент, а ты премьер. Или наоборот. Кошель слаб, он неспособен разобраться даже с местными калмыками.

Я промолчал. В свое время я тоже не справился с одним калмыком.

— Ты прикинь, какие там урожаи. Да мы просто завалим рынок нашим товаром. Тридцать пять тысяч одних курьеров. Город будет наш. Что там город — вся страна…

Империя участкового разрасталась. Он уже был королем, причем козырным. А меня произвел в фельдмаршалы.

Хлестаковщина закончилась у отеля «Чичиков». Гусейнов поскользнулся, прикусил язык и указал на свой грязно-серебристый «форестер».³⁵

— Не знаю, как ты, а я давно хочу поменять тачку.

Тут наши пути разошлись. Гусейнов поскрипел по улице Скрипника, а меня понесло через сквер Победы с Зеркальной струей и бронзовыми героями-комсомольцами — по Мироносицкой. Как обычно, я остановился на удачу перед монументальным зданием украинских кагэбистов.

Рано утром я попрощался с Полиной Леонтьевной и поехал в Чугуев на экскурсионном автобусе. Уже к вечеру калмыцкие сабли порубали виноградник Кошеля. Золотое поле стало красным, и рогатые полумесяцы отразились в кровавых лужах³⁶.

Всё время лил холодный осенний дождь, я промочил ноги и простудился.

Примечания

27

Автомобиль ГАЗ-3302.

28

Таисия Повалий — украинская певица.

29

ZAZ (Изабель Жеффруа) — популярная французская певица.

30

Фриланс (от англ. free lance — вольное копье) — осуществление деятельности без длительного трудоустройства или штатной работы.

31

Раньше в начале улицы стояла лютеранская кирха, теперь посередине стоит Римско-католический костел.

32

Гоголь Бордэлло — американо-украинская панк-фолк-рок-группа.

33

Неправильная транскрипция песни Sam Brown «Stop». На самом деле: «Oh you’d better stop before you tear me all apart» — «Остановись, пока ты не порвал мою душу в клочья».

34

«Париж» — французский ресторан в Харькове.

35

Subaru Forester — японский компактный кроссовер.

36

Герб города Чугуева.