Статистка

Тоска Фэнтези, 2023

Андрюше и его маме не нужна была идеальная партнёрша – подходила та, кто будет молча терпеть побои и оскорбления. А мне не нужен был идеальный партнер – достаточно было денег и зарезервированного места на верхней ступени пьедестала.И вот мы катаемся вместе более 10 лет и кажется, что нас обоих всё устраивает. Золото чемпионатов Европы и Мира, рекламные контракты и поклонники, победа на Олимпиаде на горизонте. Для полного счастья мне не хватает только одного – его положительной допинг-пробы.

Бонни и Клайд

Если вы когда-нибудь смотрели Голодные игры и помните, как встречали участников в Капитолии, то без труда представите то, что чувствую я, когда нас встречают фанаты. Толпы людей, преимущественно женщин, либо на десять лет младше, либо на двадцать старше, третьего не дано, надвигаются на тебя, угрожая перемолоть. Но надеюсь, что вы не подумали, что я стесняшка Китнисс, я скорее Эффи, или на крайний случай, Хеймитч, как сегодня.

Пусть большая часть пути пришлась на ночь, дорога нас измотала, отчего мы все выглядим помято. Я цепляю солнцезащитные очки, чтобы скрыть мешки под глазами и высматриваю, если ли плакаты со мной и Андреем. Среди всех видов фигурного катания танцы на льду наименее популярны. Одиночное и парное катание интуитивно понятны зрителю, смотрящему спорт раз в четыре года. Не упал — выиграл, упал — проиграл. В танцах нет прыжков, пока все отвечают за драму на льду, мы создаем её вне льда. Поэтому не удивительно, что большинство фанатов фигурки нас не знают, процентов десять — это поклонницы красоты Андрея, а у оставшихся трех человек, наверно, поехала крыша: в чем интерес смотреть, как катают танго н-ное количество раз подряд, лично я не понимаю.

И сейчас я насчитываю около пяти-шести баннеров в поддержку наших девочек, чуть меньше в поддержку парней, один для парников и на одном… Там мы! Тот, кто готовил этот плакат либо с полным отсутствием вкуса, либо слепой. На желтом фоне криво прифотошоплено мыльное фото, почему-то с первого сезона по взрослым и подпись КоЛа красным курсивом под ним. КоЛа — это мы, Колесникова и Ларионов, фанаты любят давать различные прозвища. Наше, впрочем, не прижилось. Тут же Хомячки — Лерка с Макаром и ряд титулованных особ: Королев, Принцесс, Богинь и просто Чемпионок Льда и Сердец.

Вспышки слепят глаза даже через очки, и я не могу нормально рассмотреть нашего болельщика. «Плакат» словно угадывая мои мысли, проталкивается сквозь толпу и вручает мне букет. Он неожиданно очень даже хорош, какой-то неброской красотой. Светлые глаза за стеклами очков, крупный нос, тонкие губы в смущенной улыбке.

— Увидимся вечером.

На шумном вокзале я едва различаю его слова. Увидимся вечером? Что? Я непонимающе смотрю, и тут меня осеняет. Неужели это тот Павел, с которым мне сегодня организовывают свидание?

Вместо своей квартиры я сразу еду к родителям. Надо многое обсудить и приготовить стол к приходу Павла. Мама боится, что я сболтну лишнего, поэтому вместо свидания семейная посиделка вместе с ней и тётей Любой.

Квартира родителей небольшая, но уютная. Она слабо поменялась со времен моего детства — та же стенка, тот же ковер, разве что в моей комнате теперь импровизированная гостиная. Я мечтаю купить маме свой дом, как только накоплю денег, но она предпочитает ездить на электричке в сад вместе с такими же дачниками.

— Алёнка, — мама с растопыренными руками в варежках-прихватках пытается меня обнять, — мой руки, проходи.

В моей бывшей комнате разложен стол, на скатерти стоят мои любимые салаты, истекает соком жареная курица. Я отмахиваюсь от воспоминаний о Лере и «Сквизи». «Сегодня я ем», — говорю сама себе.

Паша и его мама приходят ровно в четыре, и какова же моя радость, когда я вижу то же лицо, что и утром на вокзале.

— Понравился сюрприз? — щебечет тетя Люба, пока я вешаю её пальто на крючок.

— Что такое? Что случилось? — моя мама приглашает всех к столу.

Паша галантно отодвигает ей табуретку.

— Подумал, что лучше нам увидеться с Аленой сначала лично, — отвечает он, кладя салфетку себе на колени. — Я видел ваше выступление, поэтому уже представлял, как ты выглядишь. Не хотелось, чтобы ты получила кота в мешке, — обращается он уже ко мне и смотрит добрыми, теплыми глазами.

— Ах, наше выступление, — я кокетливо кручу из салфетки подобие розы. — Как тебе финальный прыжок, отлично получился, не правда ли?

— В танцах нет прыжков, — спокойно отвечает Павел. — У вас в конце была поддержка, и весьма неплохая.

Я таращу глаза, неужели кто-то действительно смотрел, а не сказал ради красного словца. У мамы идет пар из ноздрей (опять твои выкрутасы, Алёна!), и она начинает суетливо накладывать ему на тарелку оливье.

Остаток вечера проходит мирно. Павел, несмотря на наличие в ближайших родственниках тети Любы, выглядит довольно самостоятельным мальчиком. Мне не приходится даже настаивать на том, чтобы он меня проводил. Нам нужно остаться наедине, чтобы я смогла перевести диалог на тему работы, а потом в нужное русло.

Паша заказывает такси, я притоптываю на месте, пока он ждет ответа от диспетчера.

— Ты про меня всё знаешь… Паш, а сам ты чем занимаешься? — закидываю удочку я.

— Ох, — Паша морщится и кладет трубку. — Такси будет через пять минут. Давай не будем о работе.

Нет, дорогой, как раз будем.

Машина приезжает почти мгновенно. Я предвкушаю, как двадцатиминутная поездка на заднем сидении сделает его более разговорчивым. У Павла, однако, свои планы, он садится спереди.

— Куда вам? — усталый водитель готов забить наш адрес в навигатор.

Я называю дом. В мамином доме сухой закон, но думаю, что бутылка вина в моей квартире задаст атмосферу.

— А меня высадите у ближайшего метро, пожалуйста. Я заплачу за девушку, — Паша переводит деньги водиле.

Да что с тобой не так, любитель фигурного катания?!

До метро мы едем молча. Точнее я молчу, Паша с водителем обсуждают политику, цены на бензин и санкции. После того, как Павел вылезает у станции, водитель пытается втянуть меня в обсуждение этих тем, но я обрываю его.

— Мужик, дай мне номер парня, который за меня заплатил.

— Тебе зачем? — он желает набить цену и не хочет просто так сдаваться.

Я начинаю плести несусветную чушь про то, как мы романтично познакомились на улице, не успели обменяться контактами и бла-бла. Куда проще было бы спросить у мамы, но мне так не хочется её расстраивать. Столько мечтать о зяте, чтобы узнать, что потенциальный кандидат даже не оставил номера.

— Ну набрось косарик и дам, — водитель нехотя сдается.

Тысячу за простой номер? Мне попался достойный соперник.

— Ладно, — бурчу под нос я.

Водила разворачивается ко мне, и меня обдает подозрительно знакомое амбре, старательно прячущееся за мятной жвачкой. На мужика тоже снисходит озарение.

— Плющенко, ты что ли? — восклицает он.

— Угу, — радостно соглашаюсь я, предвкушая, что номер достанется мне бесплатно.

— Тогда два косаря, — не поведя глазом, сообщает мужик. — Не люблю этих голубчиков до жути.

Путем ожесточенного торга мы договариваемся на полтора, после чего заветные цифры становятся известны мне. Посмотрим, что сможем с ними сделать.

Наутро весы показывают привес в триста грамм, и я благодарю вселенную, что на тренировках меня больше не взвешивают. Каждые дополнительные сто граммов — это нагрузка на суставы, которая особенно ощущается при прыжках. Я уже больше десяти лет в танцах, но за весом здесь также следят: чем меньше девочка, тем легче партнёру её поднимать. «Ладно, не переломится, — я ногой задвигаю весы подальше, — вчерашний ужин стоил того». Спустя пару минут вытаскиваю весы снова, раздеваюсь догола, даже вынимаю сережки из ушей и снимаю цепочку. Цифра на весах не меняется.

Пока еду до катка, вношу номер в контакты и проверяю соцсети. Странно, но номер привязан к фейку. У Павла нет ни одной фотографии, только ссылка на сайт в статусе whiterabbit.com. Я кликаю на неё, и меня перебрасывает на белую страницу с Error 404 Not Found. Перезагружаю, но безуспешно. Возвращаюсь на профиль Павла, ЛС закрыты. Я не могу добавиться к нему в друзья, не с моей страницы.

Такси подъезжает к ледовому дворцу.

Фигурное катание — это моя работа, 6/1 с восьми до восьми, а ледовый дворец «Полярная Звезда» — это мой офис. Сюда впервые меня привела мама, при этом красочно расписав про принцесс в воздушных платьях, усыпанных сотнями блесток, лучи прожекторов и восхищенную публику. Какое же было моё разочарование, когда в «Звезде» мне доходчиво объяснили, что платья я буду надевать только на соревнования пару раз год, в остальное время приносите, пожалуйста, спортивный костюм. Прожекторы только на показательных, соревновательные программы катают при свете ламп кабинета зубного врача, а из публики могут предложить судей, которые оценивают каждый чих.

Не успела я, как любая порядочная четырехлетка после этого разреветься, как мама выпалила «Мы согласны!» и деловито добавила «Куда заявление относить?».

На дворе шел 1998 год, триумф России на Олимпиаде в Нагано совсем затуманил мозг целевой аудитории фигурки — домохозяек в декрете, одной из которых являлась на тот момент мама. Говорят, что взмах крыла бабочки может вызвать цунами. Фраза справедлива и для трех чёртовых золотых медалей, определивших мою судьбу. Если всё пройдет как по маслу, то заветный кружок с напылением мне не получить, но что же, я готова без сожалений им пожертвовать.

При входе здороваюсь с охранником и прикладываю пропуск. На часах еще 7:40, но в зале уже слышны ритмичные прыжки на месте, и если получше вслушаться, то можно различить, как резиновый шнур скакалки с лёгким свистом рассекает воздух.

— Кавалер уже вовсю разминается, беги к нему, — охранник, смеясь, откладывает кроссворд.

Я бреду в женскую раздевалку, медленно стягиваю уличную одежду и достаю тренировочную. На часах 7:45, мы с Андреем всё еще вдвоем. Листаю ленту, ставлю лайки на рисунки, на которых меня отмечают. 7:49. Никого. Подойдя к зеркалу, начинаю придирчиво осматривать свое лицо. Выдавливаю прыщ и, наконец, дверь в коридоре хлопает: пришёл Охламонов.

Я пулей влетаю в зал, начинаю яростно крутить плечами и делать наклоны, пытаясь как можно быстрее разогреть тело.

— Если не хочешь с ним один на один быть, разминайся в раздевалке, — вполголоса говорит мне тренер, пока мы ждем, когда Андрей заменит порвавшийся шнурок, и, подумав, добавляет. — Я не могу приходить раньше, внука в сад веду.

Мои горящие щёки заставляют выйти на лед, не дождавшись партнёра.

Андрей хочет сделать прогоны программ, пока на катке только мы одни, и присоединившаяся к нам Лидочка нажимает кнопку пожившего магнитофона. На этот сезон тема ритм-танца — мюзикл. С выбором музыки мы не рискуем, катаем под Призрака Оперы. Для произвольного также выбираем надежную классику — Кармен. В ритм-танце я невинная Кристина с открытым ртом и бровками домиком в сером, струящемся платье, в произвольном танце — страстная цыганка, заламывающая руки, в алом с открытой спиной.

Прогоны проходят нервно. Андрей не в ногах и постоянно чертыхается. От волнения мой партнёр делает кучу несвойственных ошибок. Всё идет наперекосяк с самого начала: мы откладываем прокат, потому что у Андрея рвётся шнурок. Затем магнитофон, столько лет находящийся под надежным присмотром Лидочки, вдруг начинает заедать, выдавая скрежет вместо мелодии. Андрей задевает меня рукой в твиззлах, находясь слишком близко, совсем не так, как этого требует программа. Потом он зацепляется выбившейся ниткой за мою серёжку и чуть не выдирает мне ухо.

На середине программы Охламонов ставит запись на стоп, и мы подъезжаем к бортику. Святослав Юрьевич бьет ладонями по бедрам, а Лидочка с шумом вздыхает. Её вздох эхом раздается по арене.

— Она сегодня придет, — Андрей пытается казаться равнодушным, но у него плохо получается. — Европа её не впечатлила. Хочет видеть, за что деньги платит, — бросает он.

Я тянусь к салфетнице, чтобы высморкаться, и тут Андрея прорывает.

— Ты бездарность! Если бы не ты, то она сидела бы на работе, не высовываясь. Лучше бы на Европе проехалась башкой по льду, а не зубцом зацепилась. Просто сдохла и все бы закончилось! — из его рта сыплются змеи и жабы, как в старой детской сказке.

Волна обиды накрывает меня, но затем её сменяет радость. Он прокололся, вашу мать! И еще так замечательно, с козырей пошел! Я жадно впиваюсь в него глазами, ожидая продолжения. Ну же! Давай!

Лидочка что-то замечает.

Я подталкиваю плюшевую салфетницу, она переворачивается и содержимое летит на лёд.

— Я не хотела… Андрей… — надеюсь мой голос убедительно ломается, пока я собираю салфетки по льду, склонив голову.

— Пошел вон, — сквозь зубы цедит Охламонов. Он поднимается и открывает калитку. Андрей заходит, но даже в состоянии бешенства, он присаживается, насухо вытирает лезвия коньков флисовой тряпочкой и надевает на них чехлы.

Лидочка порывается успокоить своего любимца, но мужчины, не слушая её, уходят с арены вдвоем. Знаменитые ученики академии неодобрительно взирают на нас с плакатов. Железная дверь мягко закрывается.

— Поработаем над выразительностью? — неловко прерывает повисшую тишину Лидочка.