Дон Жуан

Все та же неотвязчивая мысль

Вокруг меня как черный ворон вьется…

Так поступить! Зачем он не сказал мне,

Что он во мне ошибся? Что не та я,

Которую искал он? Не сказал мне,

Что, полюбив, он разлюбил меня?

Я поняла б его, я извинила б,

Я оправдала бы его! Ужели

Моих упреков, слез или молений

Боялся он? Я не давала права

Ему так низко думать обо мне!

Все мог он сделать, все, но это — это, —

О боже, боже, пожалей меня!

(Подходит к окну.)

Октавио нейдет. Я знаю, где он.

Но мысль о нем мне не тревожит сердца —

Я не страшуся друга потерять —

Страшуся только, чтоб его противник

Из боя вновь не вышел невредим.

Уже во мне иссякли без возврата

И жалость и участие. Меня

Он как поток схватил неумолимый

И от всего родного оторвал.

С боязнию теперь в себя гляжу я;

Там прошлого не видно и следа,

И чуждые мне чувства поселились

В опустошенном сердце. Страшно, страшно!

Лишь смерть его, лишь только смерть одна

Покой душевный возвратить мне может!

Пока он жив, ни здесь, ни на могиле

Отцовской, ни в стенах монастыря

Не в силах я ни плакать, ни молиться.

Но, кажется, послышались шаги…

Звенят по мраморным ступеням шпоры…

Идут сюда… Октавио вернулся!

Октавио!.. Ну, что же?

Это я.

Донна Анна, в ужасе, отступает.

Я знаю, донна Анна, что мой вид

Вселяет в вас и ненависть и ужас.

Вы правы. Для меня прощенья нет —

Нет никаких пред вами оправданий.

Я был для вас орудием судьбы

И не могу исправить, что случилось.

Но я пришел сказать вам, что навек

Я покидаю этот край, что вы

От близости избавитесь несносной

И можете свободнее дышать.

Что мне мешает в грудь ему сейчас

Вонзить кинжал? Какое колебанье

Мою бессилит руку?

Донна Анна,

Когда до вас известие дойдет

О смерти ненавистного Маранья,

Могу ли ожидать, что это имя

Не будете вы боле проклинать?

Он говорит о смерти! Боже правый!

О смерти он дерзает говорить,

Тот, кто всегда кровавой смертью дышит,

Кому она послушна, как раба!

Где дон Октавьо? Отвечайте, где он?

Октавио убит.

Донна Анна хочет говорить, он ее предупреждает.

Я не искал

Его погибели. Он сам хотел

Со мною биться. Я не мог ему

Подставить горла, как овца; но я

Завидую теперь его судьбе.

Обрызган кровью моего отца,

Он моего еще зарезал брата

И хвалится убийством предо мной!

И не расступится под ним земля?

И пламя не пожрет его? Гром божий,

Ударь в него! Испепели его!

Увы, никто не слышит, донна Анна,

Проклятий ваших. Ясен свод небес,

Мерцают звезды, лавр благоухает,

Торжественно на землю сходит ночь,

Но в небесах все пусто, донна Анна.

В них бога нет. Когда б внезапно гром

Теперь ударил, я б поверил в бога,

Но гром молчит — я верить не могу.

Он богохульствует! Доколь, о боже,

Терпение твое не истощится?

О, если бы я мог в него поверить,

С каким бы я раскаяньем пал ниц,

Какие б лил горячие я слезы,

Какие бы молитвы я нашел!

О, как тогда его я умолял бы,

Чтобы еще он жизнь мою продлил,

И мог бы я, босой, и в власянице,

Простертый в прах, и с пеплом на главе,

Хоть долю искупить тех преступлений,

Которые безверьем рождены!

Каких бы я искал себе мучений,

Каким бы истязаньям предал плоть,

Как жадно б я страданьем упивался,

Когда бы мог поверить в божество!

О, горе мне, что не могу я верить!

Что слышу я? Тот самый, кто в других,

С рассчитанным, холодным наслажденьем,

Всегда святыню сердца убивал, —

Тот сожалеет о своем безверье!

Я разрушал, в моем ожесточенье,

Обман и ложь везде, где находил.

За жизнь мою и за мое рожденье

Слепой судьбе без отдыха я мстил.

Себя, других, весь мир я ненавидел,

Я все губил. Один лишь только раз,

В тот светлый день, когда я вас увидел,

В моей душе надежда родилась.

Но я уж был испорчен. Я не мог

Моей любви поверить. Слишком часто

Я был обманут. Я боялся вновь

Попасться в сеть; я гордо захотел

Убить в себе мучительное чувство,

И святотатно я его попрал.

Я сам себе безумно посмеялся,

И моего упорного безверья,

Моей насмешки горькой над собой

Вы сделалися жертвой. Не глядите

Так гневно на меня — увы, я знаю,

Что я преступник, но уж я наказан.

Не удалося мне торжествовать.

Я победить себя не мог. Ваш образ

Не в силах я изгладить, ни забыть,

Да! В бога я давно уже не верю,

Но верить в вас еще не перестал!

Когда б я мог, хоть изредка, вас видеть —

Не здесь — о нет, но в церкви где-нибудь;

Незримый вами, в темном углубленье,

Меж нищими, колонною сокрыт,

Когда б я мог, хоть издали, украдкой,

Ваш иногда услышать голос — о!

Тогда, быть может, был бы я спасен

И верить вновь тогда бы научился!

Уж слишком долго слушала я вас —

Меж нами разговоров быть не может.

Раскаялись когда вы непритворно,

Ищите утешенья в лоне церкви,

Меня ж оставьте — вам не место здесь.

Я церковью отринут. В этот миг,

Пока я с вами говорю, убийцы

Везде уж рыщут по моим следам,

И голова оценена моя.

От церкви не могу я ждать пощады!

Идите в Рим. К ногам падите папы.

Петра наместник[19] может вас простить.

Когда не верю в самого я бога,

Чего у папы мне еще искать!

Не папа может воскресить надежду,

Не папа с жизнью может помирить!

Простите, донна Анна. Я безумец.

Увлекся я несбыточной мечтой.

Нет, для меня не может быть спасенья!

Идти я должен до конца. Нельзя

Остановиться мне на полдороге.

В отчаянье я брошуся опять!

Пусть опьянят мой разум преступленья,

В страстей тревоге пусть забуду я

Блеснувший мне отрадный луч надежды!

Как бешеный, неукротимый конь,

Я к пропасти направлю бег безумный

И, как шумящий водопад, с высот

Низринусь в бездну. Мне одна дорога:

Ничтожества спасающая ночь!

Слова безумья или ослепленья!

Я ненавижу вас… но долг велит

Вам указать убежище молитвы…

Барабанный бой.

«Во имя короля и Sant’ officio!

Сим объявляется всем христианам,

Что дон Жуан, маркезе де Маранья,

От церкви отлучается Христовой

И вне законов ныне состоит.

Все для него убежища закрыты,

Не исключая божьих храмов. Всем,

Кому его известно пребыванье,

Вменяется в священный долг о нем

Немедленно начальству донести.

К кому ж он обратится, тот его

Обязан выдать в руки местной власти,

Под спасеньем вечного проклятья, —

Таков над ним церковный приговор».

Барабанный бой.

Вы слышали? Могу ли я еще

Мириться с церковью или с законом?

Простите! Кончено! Моя судьба

Да совершится!

Стойте, дон Жуан!

Сеньора, офицер священной стражи

Желает вас увидеть.

Пусть войдет.

Прошу меня простить, сеньора. Я

С патрулью наряжен от Sant’ officio

Арестовать преступника.

Кто он?

Нам показалось, что он в эту виллу

Вошел недавно.

Как его зовут?

К несчастью, вам его известно имя:

То дон Жуан, маркезе де Маранья.

Как можете вы полагать, чтоб он

Осмелился сюда прийти? Вы, верно,

Заметили кого-нибудь другого.

Но я велю везде вас проводить

И позволяю осмотреть всю виллу.

Сеньора… этот плащ?..

Какую связь

Имеет с порученьем вашим чей-то

Оставленный здесь плащ? Надеюсь, вы

Не думаете, чтобы я скрывала

Убийцу моего отца?

Сеньора,

Я виноват, простите, мы ошиблись.