Дон Жуан

Отец, простите…

Это что такое?

Кто смеет нас в молитве прерывать?

Я наряжен от Sant’ officio

Арестовать Жуана де Маранья.

Как? Что? Теперь? При мне? Ты знаешь ли,

Мошенник… я хотел сказать: мой сын, —

Что я с инструкцией от папы прислан

И сам могу тебя арестовать?

Простите. Вот мандат мой! Я обязан

Вам предъявить комиссию мою.

Где твой мандат? Давай его сюда!

Офицер подает бумагу. Лепорелло ее раздирает.

Вот твой мандат! И знай, что булла папы

Дает мне власть Жуана де Маранья,

Заблудшую, но кроткую овцу,

Благословить и от грехов очистить;

Знай, что сей самый грешник, дон Жуан,

Которого арестовать пришел ты,

Моих словес проникнулся елеем,

Отверг душой мирскую суету

И поступает кающимся братом

В Севилию, в картозский монастырь!

Не так ли, сын мой?

Так, отец мой, так!

Мне мир постыл, я быть хочу монахом;

Моей беспутной, невоздержной жизни

Познал я сквернь, и алчет беспредельно

Душа молитв, а тело власяницы!

Ее ты примешь, сын мой, скоро примешь;

Тебе лишь испытанье предстоит —

И ты монахом будешь. Pax vobiscum![23]

Ну что! Чего стоишь, разиня рот?

Ты этого не ожидал, безбожник?

Отец…

Отец, отец! Скажи мне лучше,

Как исповедь ты нашу смел прервать?

Ты должен быть отъявленный еретик!

Распущенны вы все, я это вижу;

Но я вас подтяну. Ты знаешь ли

Железные ботинки? Пытку? Цепи?

Тюрьму? Костер? Проклятье церкви и…

И прочее, и прочее? А? Знаешь?

Я виноват, что вас прервал, но служба…

Нет, ты скажи мне, как ты не размыслил,

Что прерывать меня есть преступленье?

Отец мой, как я смею размышлять?

Начальству должен я повиноваться.

Начальству? Да. Но кто твое начальство?

Священный трибунал.

Так было прежде.

Но с той поры, как я ступил на берег,

Твое начальство я. Смотри мне в грудь

И выражай лицом подобострастье,

Доверье, благодарность и любовь.

Что есть повиновенье? Отвечай!

Повиновение, отец мой?

Да!

Повиновенье есть…

Неправда! Врешь!

Повиновение есть то, что если

Я прикажу тебе плясать качучу,

То должен ты ее плясать, пока…

Пока я не скажу: довольно! Если ж

Не хватит сил твоих и ты умрешь,

Ты должен умереть, а все плясать!

Вот что повиновенье. Понимаешь?

Отец мой…

Как? Ты смеешь отвечать?

Епитимью тебе! Епитимью!

Бей каждый день сто пятьдесят поклонов,

И на коленях тридцать патерностров

И пятьдесят читай Ave Maria![24]

Ну что? Чего стоишь? Беги в Севилью

И объяви, что видел!

Мой отец,

Мне письменное нужно приказанье.

Ну да, конечно. Я бы посмотрел,

Как ты посмел бы убежать отсюда

Без письменного приказанья!

Сын мой,

Встань, напиши сейчас к святым отцам

Цидулу. Я под ней поставлю крест,

Его в Севилье знают, слава богу!

Вот приказанье… На, ступай, да помни:

Ста два поклонов! Сорок патерностров!

И семьдесят Ave Maria в день!

Ушел, глупец. Счастливого пути!

И все они такого же покроя!

Он так привык все слушаться начальства,

Что размышлять совсем уже отвык.

Играть таким отродием нетрудно,

Лишь стоит подменить начальство. Право,

Как вспомню я, что целый род людской

Привычке служит, под привычкой гнется,

То стыд берет, на эту сволочь глядя,

Что к ней и я принадлежу!

Мороз

Меня теперь по коже подирает,

Когда я вспомню, чем я рисковал.

А славную мы выкинули штуку!

Ха-ха! Монахом будет дон Жуан!

Пожалуй, из монахов можно в папы!

Сеньор, когда вы сделаетесь папой,

Прошу и мне пожаловать местечко!

Ты был бы инквизитором в Севилье.

И строгим инквизитором, сеньор!

Иль думаете вы, я б не сумел

Безнравственность преследовать и ересь?

Пусть кто-нибудь осмелился б при мне

Жену чужую соблазнить! Пусть слово

Не в пользу б инквизиции сказал!

Будь он хоть шепетун, будь он заика,

Мне первого довольно было б слога,

Чтоб остальные отгадать. Да что тут!

Я мысль его узнал бы по глазам,

По шапке, по походке. Стой, брат, шутишь —

И тотчас на костер! Мне не учиться,

Уловки все я знаю наизусть,

На все я в вашей школе насмотрелся,

Меня б не провели. А с новым платьем

И правила б я новые надел,

Вы не узнали бы меня!

Не первым

И не последним был бы ты. Однако

Меня проделка эта развлекла,

А то с утра еще мне было как-то

Особенно и скучно и досадно.

Скорей, скорей прожить мне эту жизнь

И весело пробиться до конца!

Эй, Лепорелло! Весь чтобы дворец

Был освещен, чтоб музыка гремела

И чтоб вино всю ночь лилось рекой!

Мы на рассвете подымаем якорь!