Неточные совпадения
Этика есть познание духа, а не познание природы, ей принадлежит лишь то, что связано с духовной
свободой, а не с природной
необходимостью.
Сама
необходимость есть дитя
свободы.
В сущности, эволюционизм не допускает возможности творчества, ибо не знает
свободы, знает лишь
необходимость, для него возможно лишь рождение и перераспределение.
Этот динамизм связан со
свободой, а не с
необходимостью.
Можно даже установить следующий парадокс, играющий немалую роль в истории религиозных идей:
свобода воли, вечно стоящая перед устрашающей
необходимостью делать избрание навязанного ей со стороны и сверху, порабощала и угнетала человека; настоящее освобождение человека происходило от благодати, а не от
свободы воли; человек свободен, когда ему не нужно выбирать.
Прав Н. Гартман, что телеологическая точка зрения в этике ведет к отрицанию нравственной
свободы человека и утверждает
необходимость, хотя сам он не вполне преодолевает телеологическую точку зрения в своем учении об идеальных ценностях.
Основной для этики вопрос совсем не о
свободе и
необходимости, а о
свободе и благодати.
Эволюция есть
необходимость, творчество же есть
свобода.
Истинная жизнь есть творчество, а не развитие, есть
свобода творческих актов, т. е. творческий огонь, а не
необходимость и тяжесть охлаждающегося разворачивания и усовершенствования.
Творческий акт есть выход из времени, он совершается в царстве
свободы, а не в царстве
необходимости.
Если
свобода не реализует Царства Христова, то
необходимость реализует царство антихриста.
Все антиномии, связанные с проблемой
свободы и
необходимости, не только переносятся на природу ада, но и очень обостряются в применении к ней, порождая новые затруднения.
Если мы из гуманности, человеколюбия допустим
необходимость, т. е. детерминированность всеобщего спасения, то мы принуждены отрицать
свободу твари.
Антиномия
свободы и
необходимости туг существует не только со стороны человека и твари, но и со стороны Бога.
Вне Христа трагическая антиномия
свободы и
необходимости неразрешима, и ад в силу
свободы остается необходимым.
Лютов, крепко потирая руки, усмехался, а Клим подумал, что чаще всего, да почти и всегда, ему приходится слышать хорошие мысли из уст неприятных людей. Ему понравились крики Лютова о
необходимости свободы, ему казалось верным указание Туробоева на русское неуменье владеть мыслью. Задумавшись, он не дослышал чего-то в речи Туробоева и был вспугнут криком Лютова:
Вот почему для св. ангелов и для людей, удостоенных лицезрения Божия и райского блаженства, новое падение или возврат к злу уже невозможны, не в силу утраты ими свободы, но через переход к другому бытийному возрасту и преодоление отрешенной от
необходимости свободы (так что упраздняется и самая соотносительность понятий свобода — необходимость, существующая лишь для этого зона).
Неточные совпадения
«Из царства мелких
необходимостей в царство
свободы», — мысленно усмехнулся он и вспомнил, что вовсе не напрягал воли для такого прыжка.
«Мы — искренние демократы, это доказано нашей долголетней, неутомимой борьбой против абсолютизма, доказано культурной работой нашей. Мы — против замаскированной проповеди анархии, против безумия «прыжков из царства
необходимости в царство
свободы», мы — за культурную эволюцию! И как можно, не впадая в непримиримое противоречие, отрицать
свободу воли и в то же время учить темных людей — прыгайте!»
«”И дым отечества нам сладок и приятен”. Отечество пахнет скверно. Слишком часто и много крови проливается в нем. “Безумство храбрых”… Попытка выскочить “из царства
необходимости в царство
свободы”… Что обещает социализм человеку моего типа? То же самое одиночество, и, вероятно, еще более резко ощутимое “в пустыне — увы! — не безлюдной”… Разумеется, я не доживу до “царства
свободы”… Жить для того, чтоб умереть, — это плохо придумано».
— Позвольте, я не согласен! — заявил о себе человек в сером костюме и в очках на татарском лице. — Прыжок из царства
необходимости в царство
свободы должен быть сделан, иначе — Ваал пожрет нас. Мы должны переродиться из подневольных людей в свободных работников…
— Ну, да! А — что же? А чем иным, как не идеализмом очеловечите вы зоологические инстинкты? Вот вы углубляетесь в экономику, отвергаете
необходимость политической борьбы, и народ не пойдет за вами, за вульгарным вашим материализмом, потому что он чувствует ценность политической
свободы и потому что он хочет иметь своих вождей, родных ему и по плоти и по духу, а вы — чужие!