Неточные совпадения
Но когда
сила человека опирается на
социальные орудия, она перестает быть биологически наследственной.
С точки зрения биологически-антропологической человек не совершенствуется, он совершенствуется лишь с точки зрения возрастания
силы сознания и духа, с одной стороны, и изобретенных им
социальных, технических орудий — с другой.
Социальная этика строит оптимистическое учение о
силе нравственного закона, оптимистическое учение о свободе воли, оптимистическое учение о наказании и каре злых, которой будто бы подтверждается царящая в мире справедливость.
И магия была
силой в высшей степени
социальной.
Лжи, которой полна
социальная обыденность и которой она требует как добра, нужно противопоставлять не высокие цели, остающиеся отвлеченными (часто и сама
социальная обыденность любит прикрываться высокими целями), а высокий дух, творческую духовную
силу.
В
социальной обыденности нашего греховного мира государство, его
сила и слава, может оказываться сверхличной ценностью, вдохновляющей личность на подвиги.
Но в мире
социальной обыденности, в мире греховном ценность низшая приобретает наибольшую
силу, ценность же высшая наименьшую.
Свобода духа есть ценность верховная, но она не обладает верховной
силой в мире
социальной обыденности.
Этика принуждена дать двойной ответ на вопрошание о войне: должно стремиться всеми
силами к предупреждению войны, к укреплению нравственного сознания, неблагоприятного для войн и осуждающего их, к созданию
социальных условий, не вызывающих необходимости войн, но, когда война началась и ее уже нельзя остановить, личность не может сбрасывать с себя ее бремя, выйти из общей ответственности, из круговой поруки, она должна принять на себя вину войны во имя высших целей, но изживать ее трагически, как ужас и рок.
И это столкновение иного порядка, чем столкновение с
силами контрреволюционными, которые тоже принадлежат
социальной обыденности и руководятся не личной и оригинальной, а массовой, безличной совестью.
Идеологи же социализма стремятся к освобождению от труда, понимая под этим освобождение от тяжести и длительности труда, или к принудительной организации труда для достижения максимальной
силы и мощи
социального коллектива.
Социальный индивидуализм в такой же мере видит в личности, наделенной экономической свободой и неограниченным правом собственности, орудие общества, общественной
силы и общественного процветания, как и
социальный коммунизм, который имеет преимущество искреннего отрицания личности во имя
социального коллектива.
Техника может стать могучей
силой разрешения
социального вопроса как вопроса о преодолении голода, нужды и болезни.
Но этот же самый божественный человек, согласно учению гуманистического позитивизма, произошел из низкого состояния, вышел из недр неорганической материи; этот человек смертен, этот человек не обладает даже реальным единством личности и есть лишь игра природных и
социальных сил.
Проницательно заметив, что"к концу XIX века торгово-промышленная Москва сделалась, в одно и то же время, и Манчестером, и Лондоном, и Нью-Йорком", Боборыкин большую часть своих рассуждений отдал оценке двух основных, с его точки зрения, движущих
социальных сил московского общества: дворянства (как вариант — чиновничества) и купечества, — а также оценке перспектив их возможного, уже намечающегося взаимодействия:
Неточные совпадения
Газеты большевиков раздражали его еще более сильно, раздражали и враждебно тревожили. В этих газетах он чувствовал явное намерение поссорить его с самим собою, ‹убедить его в безвыходности положения страны,› неправильности всех его оценок, всех навыков мысли. Они действовали иронией, насмешкой, возмущали грубостью языка, прямолинейностью мысли. Их материал освещался
социальной философией, и это была «система фраз», которую он не в
силах был оспорить.
«В сущности, есть много оснований думать, что именно эти люди — основной материал истории, сырье, из которого вырабатывается все остальное человеческое, культурное. Они и — крестьянство. Это — демократия, подлинный демос — замечательно живучая, неистощимая
сила. Переживает все
социальные и стихийные катастрофы и покорно, неутомимо ткет паутину жизни. Социалисты недооценивают значение демократии».
«Родится человек, долго чему-то учится, испытывает множество различных неприятностей, решает
социальные вопросы, потому что действительность враждебна ему, тратит
силы на поиски душевной близости с женщиной, — наиболее бесплодная трата
сил. В сорок лет человек становится одиноким…»
— А наш общий знакомый Поярков находит, что богатенькие юноши марксуют по
силе интуитивной классовой предусмотрительности, чувствуя, что как ни вертись, а
социальная катастрофа — неизбежна. Однако инстинкт самосохранения понуждает вертеться.
— Рабочему классу философский идеализм — враждебен; признать бытие каких-то тайных и непознаваемых
сил вне себя, вне своей энергии рабочий не может и не должен. Для него достаточно
социального идеализма, да и сей последний принимается не без оговорок.