Неточные совпадения
—
Что вам надо? — спросил лысый Короткова таким голосом,
что нервный делопроизводитель вздрогнул. Этот голос был совершенно похож на голос медного таза и отличался таким тембром,
что у каждого, кто его слышал, при каждом слове происходило вдоль позвоночника ощущение шершавой проволоки. Кроме того, Короткову показалось,
что слова неизвестного пахнут спичками. Несмотря на все это, недальновидный Коротков сделал то,
чего делать ни в коем случае не следовало, — обиделся.
— А
вы видите,
что на двери написано?
—
Вы, товарищ, — сказал он, оглушая Короткова кастрюльными звуками, — настолько неразвиты,
что не понимаете значения самых простых служебных надписей. Я положительно удивляюсь, как
вы служили до сих пор. Вообще тут у
вас много интересного, например эти подбитые глаза на каждом шагу. Ну, ничего, это мы все приведем в порядок. («А-а!» — ахнул про себя Коротков.) Дайте сюда!
— Тсс! — змеей зашипел Скворец. —
Что вы? — Он нырнул, спрятался в гроссбухе и прикрылся страницей.
— Тише! — пискнул побледневший Гитис. —
Что вы? Он вчера испытывал их и нашел превосходными.
— Неужели
вы не видите,
что я занят?.. Товарищ! Обратитесь к делопроизводителю.
— Товарищ! — испугавшись, захрипел Пантелеймон. —
Что ж
вы задерживаете?
— Я не хочу! — плаксиво вскричал Коротков. — Товарищ! Я спешу.
Что вы?
—
Что? Все ходите? — зашамкал он. — Ей-богу, напрасно.
Вы уж послушайте меня, старичка, бросьте. Все равно я
вас уже вычеркнул. Хи-хи.
—
Что ж
вы путаете меня? Вот он — Колобков В. П.
—
Что вам угодно, товарищ? — вежливо проворковал он фальцетом.
— Штат я разверстал, — быстро, отрывисто и веско заговорил Кальсонер. — Трое там, — он указал на дверь в канцелярию, — и, конечно, Манечка.
Вы — мой помощник. Кальсонер — делопроизводитель. Прежних всех в шею. И идиота Пантелеймона также. У меня есть сведения,
что он был лакеем в «Альпийской розе». Я сейчас сбегаю в отдел, а
вы пока напишите с Кальсонером отношение насчет всех и в особенности насчет этого, как его… Короткова. Кстати:
вы немного похожи на этого мерзавца. Только у того глаз подбитый.
— Представьте, многие изумляются, — заговорил он с неправильными ударениями, — но
вы не подумайте, товарищ,
что я имею что-либо общее с этим бандитом. О, нет. Горькое совпадение, больше ничего. Я уже подал заявление об утверждении моей новой фамилии — Соцвосский. Это гораздо красивее и не так опасно. Впрочем, если
вам неприятно, — мужчина обидчиво скривил рот, — я не навязываюсь. Мы всегда найдем людей. Нас ищут.
— И я очень рад. Но вот беда, вообразите: мне даже негде
вас посадить. Нас держат в загоне, несмотря на все наше значение (мужчина махнул рукой на катушки бумаги). Интриги… Но-о, мы развернемся, не беспокойтесь… Гм…
Чем же
вы порадуете нас новеньким? — ласково спросил он у бледного Короткова. — Ах, да, виноват, виноват тысячу раз, позвольте
вас познакомить, — он изящно махнул белой рукой в сторону машинки, — Генриетта Потаповна Персимфанс.
— Итак, — сладко продолжал хозяин, —
чем же
вы нас порадуете? Фельетон? Очерки? — закатив белые глаза, протянул он. —
Вы не можете себе представить до
чего они нужны нам.
— У меня… э… произошло ужасное. Он… Я не понимаю.
Вы не подумайте, ради бога,
что это галлюцинации… Кхм… ха-кха… (Коротков попытался искусственно засмеяться, но это не вышло у него.) Он живой. Уверяю
вас… но я ничего не пойму, то с бородой, а через минуту без бороды. Я прямо не понимаю… И голос меняет… кроме того, у меня украли все документы до единого, а домовой, как на грех, умер. Этот Кальсонер…
Ибо я не сомневаюсь,
что вы будете наш, дорогой (хозяин обнял Короткова).
— Хи, — сказал старичок, — здорово. Куда ни придешь,
вы, господин Колобков. Ну, и хват же
вы. Да
что там, целуй не целуй, не выцелуете командировку. Мне, старичку, дали, мне и ехать. Вот что-с.
— А заявленьице я на
вас подам, — злобно продолжал люстрин, — да-с. Растлили трех в главном отделе, теперь, стало быть, до подотделов добираетесь?
Что их ангелочки теперь плачут, это
вам все равно? Горюют они теперь, бедные девочки, да ау, поздно-с. Не воротишь девичьей чести. Не воротишь.
— Из рук старичка подъемные крохи желаете выдрать, господин Колобков?
Что ж… — Старичок затрясся и зарыдал, уронил портфель. — Берите, кушайте. Пущай беспартийный, сочувствующий старичок с голоду помирает… Пущай, мол. Туда ему и дорога, старой собаке. Ну, только помните, господин Колобков, — голос старичка стал пророчески грозным и налился колоколами, — не пойдут они
вам впрок, денежки эти сатанинские. Колом в горле они у
вас станут, — и старичок разлился в буйных рыданиях.
— Вот, молодой человек, — горько усмехнувшись, сказал добрый и униженный Дыркин, — вот и награда за усердие. Ночей недосыпаешь, недоедаешь, недопиваешь, а результат всегда один — по морде. Может быть, и
вы с тем же пришли?
Что ж… Бейте Дыркина, бейте. Морда у него, видно, казенная. Может быть,
вам рукой больно? Так
вы канделябрик возьмите.
— Здорово!
Что же
вы, братцы, в кого попало, стало быть?..
Неточные совпадения
Хлестаков. А
что вам угодно?
Хлестаков (придвигаясь).Да ведь это
вам кажется только,
что близко; а
вы вообразите себе,
что далеко. Как бы я был счастлив, сударыня, если б мог прижать
вас в свои объятия.
Осип. Да
что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь
вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь
вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться,
что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Почтмейстер. Да
что я? Как
вы, Антон Антонович?
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло!
Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если
вы точно имеете нужду в деньгах или в
чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.