Неточные совпадения
В последних словах слышалась затаенная горечь. Николай Митрофанов, как все отцы, хотел иметь первенца-сына.
Судьба судила иначе, и он примирился с ней, боготворил новорожденную дочь, но то обстоятельство, что это
был не мальчик, не будущий сержант, а может, чего не бывает, и генерал, все же минутами омрачало эту радость.
Мучительное горе, отражавшееся в остановившихся глазах Ираиды Яковлевны, разлитое во всех, как бы окаменевших чертах ее красивого лица, ясно говорило, что слезы,
быть может, только облегчили бы для нее страшный удар
судьбы, но что не ими выражается то страшное душевное потрясение, которое испытывает человек при поразившем его истинном горе.
Она не терпела мужа, которого навязали ей «проклятые» министры и жаловалась на свою
судьбу ловкому красавцу, саксонскому посланнику Линару. Кроме этого единственного, преданного ей, но сравнительно бессильного человека,
был еще другой, уже совершенно ничтожный и слабый, не смевший к ней даже приблизиться, но безумно влюбленный в герцогиню и готовый за нее пойти в огонь и в воду — это
был молодой гвардейский офицер Глеб Алексеевич Салтыков, пользовавшийся покровительством Черкасского.
С течением времени этот взрыв страстей в Глебе Алексеевиче мог бы улечься: он рисковал в худшем случае остаться старым холостяком, в лучшем — примириться на избранной подруге жизни, подходившей и к тому, и к другому его идеалу, то
есть на средней женщине, красивой, с неизвестным темпераментом, какие встречаются во множестве и теперь, какие встречались и тогда. Он,
быть мажет, нашел бы то будничное удовлетворение жизнью, которая на языке близоруких людей называется счастьем. Но
судьба решила иначе.
В этот же день вся дворня красненького домика знала, что барышня Дарья Николаевна невеста «красивого барина», как прозвали Салтыкова. Фимка, умывшая свое окровавленное лицо со свежими синяками и кровоподтеками на нем, узнав, что решилась
судьба ее любимой барышни, бросилась целовать руки у нее и у Салтыкова. Она, видимо, совершенно забыла только что нанесенные ей побои и на лице ее написано
было искреннее счастье.
Он
был бессилен. Изобличить жену, рассказать все тетушке, раскрыть перед ней свое разочарование в той, с которою на всю жизнь связана его
судьба, весь ужас его семейной жизни и, наконец, свои страшные подозрения. Это невозможно! Это значит сделаться посмешищем целой Москвы, если тетушка поверит и, конечно, не скроет от других несчастья Глебушки, пожелая вызвать к нему сочувствие и оказать помощь. А это сочувствие для него хуже смерти.
Сама
судьба благоприятствовала Кузьме Терентьеву. Войдя во двор дома Салтыкова, он увидел поданный к крыльцу экипаж, и в ту же минуту из парадной двери вышла Дарья Николаевна и прямо взглянула на Кузьму. Скрыться
было невозможно. Он отвесил ей поясной поклон.
Все эти мысли годами кипели в голове Дарьи Николаевны. Конечно, устранение Фимки и Кузьмы могло
быть произведено не так сложно и не с такими продолжительными приготовлениями. Раз
судьба их
была решена, то к услугам Салтыковой, относительно первой
были костыль, рубель, скалка или гиря, а относительно второго — «волчья погребица» и плеть. Вину отыскать за ними обоим не трудно, да Дарья Николаевна, у которой «всякая вина виновата», не особенно церемонилась с обвинением слуг.
Тютчеву, однако, не
было суждено смирить бешеный нрав даже любившей его женщины-зверя. На следующее после знакомства лето, заподозрив его в неверности, Дарья Николаевна приказала запереть его в «волчью погребицу», где несчастный инженер провел страшную ночь и лишь к утру какими-то
судьбами успел убежать от рассвирепевшей мегеры — Салтыковой, готовившейся наказать своего «изменщика» розгами.
Быть может, читатель справедливо полюбопытствует о
судьбе сыновей Дарьи Николаевны Салтыковой и ее покойного мужа: Федора и Николая.
Маша окончила воспитание, выучившись грамоте, Костя же, по совету священника церкви Николая Явленного, отдан
был приходящим учеником в духовное училище, где окончив прекрасно курс, поступил на службу в канцелярию главнокомандующего.
Судьба улыбалась ему более, нежели Маше. Последняя, живя в доме Салтыковых в качестве сироты-приемыша, не имела и не могла иметь никаких надежд на будущее.
Панин молчал, смущенный и бледный. Екатерина снова погрузилась в задумчивость. Костя стоял и смотрел на нее с еще большим благоговением — она
была для него не только его царица, она
была для него радостною вестницей о
судьбе ненаглядной Маши.
О
судьбе Кости Салтыкова тоже получила известие из Петербурга. Он жил у Панина и должен
был скоро вступить во владение своим громадным состоянием.
Неточные совпадения
Стародум. А! Сколь великой душе надобно
быть в государе, чтоб стать на стезю истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено к уловлению души человека, имеющего в руках своих
судьбу себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где первый шаг решит часто
судьбу целой жизни, где всего чаще первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе
была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Милон. Счастлив ты, мой друг,
будучи в состоянии облегчать
судьбу несчастных. Не знаю, что мне делать в горестном моем положении.
Французский обычай — родителям решать
судьбу детей —
был не принят, осуждался.
Как ни горько
было теперь княгине видеть несчастие старшей дочери Долли, сбиравшейся оставить мужа, волнение о решавшейся
судьбе меньшой дочери поглощало все ее чувства.