Неточные совпадения
— Отцы и деды не глупее нас были, — говорил он в ответ на какие-нибудь вредные, по его мнению, советы, — да
прожили же век счастливо;
проживем и мы; даст
Бог, сыты будем.
Я ни разу не натянул себе чулок на ноги, как
живу, слава
Богу!
— Вот день-то и прошел, и слава
Богу! — говорили обломовцы, ложась в постель, кряхтя и осеняя себя крестным знамением. —
Прожили благополучно; дай
Бог и завтра так! Слава тебе, Господи! Слава тебе, Господи!
— Да, — скажет потом какой-нибудь из гостей с глубоким вздохом, — вот муж-то Марьи Онисимовны, покойник Василий Фомич, какой был,
Бог с ним, здоровый, а умер! И шестидесяти лет не
прожил, —
жить бы этакому сто лет!
— А! Э! Вот от кого! — поднялось со всех сторон. — Да как это он еще
жив по сю пору? Поди ты, еще не умер! Ну, слава
Богу! Что он пишет?
— Ну, это что? — говорил все тот же лакей. — Коли ругается, так это слава
Богу, дай
Бог такому здоровья… А как все молчит; ты идешь мимо, а он глядит, глядит, да и вцепится, вон как тот, у которого я
жил. А ругается, так ничего…
— Оттреплет этакий барин! — говорил Захар. — Такая добрая душа; да это золото — а не барин, дай
Бог ему здоровья! Я у него как в царствии небесном: ни нужды никакой не знаю, отроду дураком не назвал;
живу в добре, в покое, ем с его стола, уйду, куда хочу, — вот что!.. А в деревне у меня особый дом, особый огород, отсыпной хлеб; мужики все в пояс мне! Я и управляющий и можедом! А вы-то с своим…
— Ну, брат Андрей, и ты то же! Один толковый человек и был, и тот с ума спятил. Кто же ездит в Америку и Египет! Англичане: так уж те так Господом
Богом устроены; да и негде им жить-то у себя. А у нас кто поедет? Разве отчаянный какой-нибудь, кому жизнь нипочем.
«
Живи, как
Бог велит, а не как хочется — правило мудрое, но…» И он задумался.
—
Прожил век и без грамоты, слава
Богу, не хуже других! — возразил Захар, глядя в сторону.
— Ты засыпал бы с каждым днем все глубже — не правда ли? А я? Ты видишь, какая я? Я не состареюсь, не устану
жить никогда. А с тобой мы стали бы
жить изо дня в день, ждать Рождества, потом Масленицы, ездить в гости, танцевать и не думать ни о чем; ложились бы спать и благодарили
Бога, что день скоро прошел, а утром просыпались бы с желанием, чтоб сегодня походило на вчера… вот наше будущее — да? Разве это жизнь? Я зачахну, умру… за что, Илья? Будешь ли ты счастлив…
— Ах, батюшка! Привел
Бог дожить до этакой радости! Поздравляем, батюшка, Андрей Иваныч; дай
Бог вам несчетные годы
жить, деток наживать. Ах, Господи, вот радости!
— Отчего? Что с тобой? — начал было Штольц. — Ты знаешь меня: я давно задал себе эту задачу и не отступлюсь. До сих пор меня отвлекали разные дела, а теперь я свободен. Ты должен
жить с нами, вблизи нас: мы с Ольгой так решили, так и будет. Слава
Богу, что я застал тебя таким же, а не хуже. Я не надеялся… Едем же!.. Я готов силой увезти тебя! Надо
жить иначе, ты понимаешь как…
— Знаю, чувствую… Ах, Андрей, все я чувствую, все понимаю: мне давно совестно
жить на свете! Но не могу идти с тобой твоей дорогой, если б даже захотел… Может быть, в последний раз было еще возможно. Теперь… (он опустил глаза и промолчал с минуту) теперь поздно… Иди и не останавливайся надо мной. Я стою твоей дружбы — это
Бог видит, но не стою твоих хлопот.
Она поняла, что проиграла и просияла ее жизнь, что
Бог вложил в ее жизнь душу и вынул опять; что засветилось в ней солнце и померкло навсегда… Навсегда, правда; но зато навсегда осмыслилась и жизнь ее: теперь уж она знала, зачем она
жила и что
жила не напрасно.
Неточные совпадения
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет! В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по
жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И руки дрожат, и все помутилось.
Потупился, задумался, // В тележке сидя, поп // И молвил: — Православные! // Роптать на
Бога грех, // Несу мой крест с терпением, //
Живу… а как? Послушайте! // Скажу вам правду-истину, // А вы крестьянским разумом // Смекайте! — // «Начинай!»
Пришел какой-то пасмурный // Мужик с скулой свороченной, // Направо все глядит: // — Хожу я за медведями. // И счастье мне великое: // Троих моих товарищей // Сломали мишуки, // А я
живу,
Бог милостив!
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как скажу я тебе нещечко, так
пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря
Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все добрые люди увидят, что мама и что мать родная. (Отходит с Митрофаном.)
— И законов не буду издавать —
живите с
богом!