Неточные совпадения
— Да прежняя ли, такая ли она, как всегда
была!.. Я боюсь, что это не
веселье, а раздражение, хмель…
И когда она появилась, радости и гордости Татьяны Марковны не
было конца. Она сияла природной красотой, блеском здоровья, а в это утро еще лучами
веселья от всеобщего участия, от множества — со всех сторон знаков внимания, не только от бабушки, жениха, его матери, но в каждом лице из дворни светилось непритворное дружество, ласка к ней и луч радости по случаю ее праздника.
— Садовник спал там где-то в углу и будто все видел и слышал. Он молчал, боялся,
был крепостной… А эта пьяная баба, его вдова, от него слышала — и болтает… Разумеется, вздор — кто поверит! я первая говорю: ложь, ложь! эта святая, почтенная Татьяна Марковна!.. — Крицкая закатилась опять смехом и вдруг сдержалась. — Но что с вами? Allons donc, oubliez tout! Vive la joie! [Забудьте все! Да здравствует
веселье! (фр.)] — сказала она. — Что вы нахмурились? перестаньте. Я велю еще подать вина!
И чем дальше от детства, чем ближе к настоящему, тем ничтожнее и сомнительнее были радости. Начиналось это с Правоведения. Там было еще кое-что истинно хорошее: там
было веселье, там была дружба, там были надежды. Но в высших классах уже были реже эти хорошие минуты. Потом, во время первой службы у губернатора, опять появились хорошие минуты: это были воспоминания о любви к женщине. Потом всё это смешалось, и еще меньше стало хорошего. Далее еще меньше хорошего и что дальше, то меньше.
Это отразилось и на деревне, куда были посланы котлы браги. Зажглись веселые костры, и
было веселье во всех, и шутя говорили друг другу:
И старый дом, куда привел я вас, // Его паденья был свидетель хладный. // На изразцах кой-где встречает глаз // Черты карандаша, стихи и жадно // В них ищет мысли — и бесплодный час // Проходит… Кто писал? С какою целью? // Грустил ли он иль предан
был веселью? // Как надписи надгробные, оне // Рисуются узором по стене — // Следы давно погибших чувств и мнений, // Эпиграфы неведомых творений.
Одно, что́ он любил, это
было веселье и женщины, и так как по его понятиям в этих вкусах не было ничего неблагородного, а обдумать то, что́ выходило для других людей из удовлетворения его вкусов, он не мог, то в душе своей он считал себя безукоризненным человеком, искренно презирал подлецов и дурных людей и с спокойною совестью высоко носил голову.
Неточные совпадения
И противнее всех
была Кити тем, как она поддалась тому тону
веселья, с которым этот господин, как на праздник для себя и для всех, смотрел на свой приезд в деревню, и в особенности неприятна
была тою особенною улыбкой, которою она отвечала на его улыбки.
Войдя в маленький кабинет Кити, хорошенькую, розовенькую, с куколками vieux saxe, [старого саксонского фарфора,] комнатку, такую же молоденькую, розовенькую и веселую, какою
была сама Кити еще два месяца тому назад, Долли вспомнила, как убирали они вместе прошлого года эту комнатку, с каким
весельем и любовью.
Это невинное
веселье выборов и та мрачная, тяжелая любовь, к которой он должен
был вернуться, поразили Вронского своею противоположностью. Но надо
было ехать, и он по первому поезду, в ночь, уехал к себе.
Левин остался до чая, но
веселье его всё исчезло, и ему
было неловко.
Блестящие нежностью и
весельем глаза Сережи потухли и опустились под взглядом отца. Это
был тот самый, давно знакомый тон, с которым отец всегда относился к нему и к которому Сережа научился уже подделываться. Отец всегда говорил с ним — так чувствовал Сережа — как будто он обращался к какому-то воображаемому им мальчику, одному из таких, какие бывают в книжках, но совсем не похожему на Сережу. И Сережа всегда с отцом старался притвориться этим самым книжным мальчиком.