Неточные совпадения
Иногда
бросало так, что надо было крепко ухватиться или за пушечные тали, или за первую попавшуюся веревку. Ветер между тем завывал больше и больше. У меня дверь была полуоткрыта, и я слышал каждый шум, каждое движение на палубе: слышал, как часа
в два вызвали подвахтенных брать рифы, сначала два,
потом три, спустили брам-реи, а ветер все крепче. Часа
в три утра взяли последний риф и спустили брам-стеньги. Начались сильные размахи.
Иллюзия, которою я тешил себя, продолжалась недолго: вон один отживший, самый древний, именно старик, вынул из-за пазухи пачку тонкой бумаги, отодрал лист и высморкался
в него,
потом бросил бумажку, как
в бездну,
в свой неизмеримый рукав. «А! это живые!»
А между тем ящик этот делается почти на одну минуту: чтобы подать
в нем конфекты и
потом отослать к гостю домой, а тот, конечно,
бросит.
Готовится ли его любимое блюдо, она смотрит на кастрюлю, поднимет крышку, понюхает, отведает, потом схватит кастрюлю сама и держит на огне. Трет ли миндаль или толчет что-нибудь для него, так трет и толчет с таким огнем, с такой силой, что ее
бросит в пот.
Щека ее была у его щеки, и ему надо было удерживать дыхание, чтобы не дышать на нее. Он устал от этого напряженного положения, и даже его немного
бросило в пот. Он не спускал глаз с нее.
Неточные совпадения
Он посмотрел на меня с удивлением, проворчал что-то сквозь зубы и начал рыться
в чемодане; вот он вынул одну тетрадку и
бросил ее с презрением на землю;
потом другая, третья и десятая имели ту же участь:
в его досаде было что-то детское; мне стало смешно и жалко…
— Пойди ты сладь с нею!
в пот бросила, проклятая старуха!» Тут он, вынувши из кармана платок, начал отирать
пот,
в самом деле выступивший на лбу.
— Я подлец… Виноват… Я преступил… Но посудите, посудите, разве можно так поступать? Я — дворянин. Без суда, без следствия,
бросить в тюрьму, отобрать все от меня: вещи, шкатулка… там деньги, там все имущество, там все мое имущество, Афанасий Васильевич, — имущество, которое кровным
потом приобрел…
— Правду говоря, — нехорошо это было видеть, когда он сидел верхом на спине Бобыля. Когда Григорий злится, лицо у него… жуткое!
Потом Микеша плакал. Если б его просто побили, он бы не так обиделся, а тут — за уши! Засмеяли его, ушел
в батраки на хутор к Жадовским. Признаться — я рада была, что ушел, он мне
в комнату всякую дрянь через окно
бросал — дохлых мышей, кротов, ежей живых, а я страшно боюсь ежей!
У него был второй ключ от комнаты, и как-то вечером, ожидая Никонову, Самгин открыл книгу модного, неприятного ему автора. Из книги вылетела узкая полоска бумаги, на ней ничего не было написано, и Клим положил ее
в пепельницу, а
потом, закурив,
бросил туда же непогасшую спичку; край бумаги нагрелся и готов был вспыхнуть, но Самгин успел схватить ее, заметив четко выступившие буквы.