Неточные совпадения
Когда приехали на каникулы Борис Варавка и Туробоев, Клим
прежде всех заметил,
что Борис, должно быть, сделал что-то очень дурное и боится, как бы об этом не узнали.
— Ты пойми
прежде всего вот
что: основная цель всякой науки — твердо установить ряд простейших, удобопонятных и утешительных истин. Вот.
В темно-синем пиджаке, в черных брюках и тупоносых ботинках фигура Дронова приобрела комическую солидность. Но лицо его осунулось, глаза стали неподвижней, зрачки помутнели, а в белках явились красненькие жилки, точно у человека, который страдает бессонницей. Спрашивал он не так жадно и много, как
прежде, говорил меньше, слушал рассеянно и, прижав локти к бокам, сцепив пальцы, крутил большие, как старик. Смотрел на все как-то сбоку, часто и устало отдувался, и казалось,
что говорит он не о том,
что думает.
— Я, должно быть, немножко поэт, а может, просто — глуп, но я не могу… У меня — уважение к женщинам, и — знаешь? — порою мне думается,
что я боюсь их. Не усмехайся, подожди!
Прежде всего — уважение, даже к тем, которые продаются. И не страх заразиться, не брезгливость — нет! Я много думал об этом…
— Я полагаю,
что прежде всего необходимо относиться честно к самому себе, нужно со всей возможной точностью установить границы своей личности. Только тогда возможно понять истинные запросы моего я.
«Но я же ни в
чем не виноват пред нею», — возмутился он, изорвал письмо и тотчас решил,
что уедет в Нижний Новгород, на Всероссийскую выставку. Неожиданно уедет, как это делает Лидия, и уедет
прежде,
чем она соберется за границу. Это заставит ее понять,
что он не огорчен разрывом. А может быть, она поймет,
что ему тяжело, изменит свое решение и поедет с ним?
— «То,
что прежде, в древности, было во всеобщем употреблении всех людей, стало, силою и хитростию некоторых, скопляться в домах у них.
Незадолго до этого дня пред Самгиным развернулось поле иных наблюдений. Он заметил,
что бархатные глаза Прейса смотрят на него более внимательно,
чем смотрели
прежде. Его всегда очень интересовал маленький, изящный студент, не похожий на еврея спокойной уверенностью в себе и на юношу солидностью немногословных речей. Хотелось понять:
что побуждает сына фабриканта шляп заниматься проповедью марксизма? Иногда Прейс, состязаясь с Маракуевым и другими народниками в коридорах университета, говорил очень странно...
Прежде всего хорошо было,
что она тотчас же увела Клима из комнаты отца; глядя на его полумертвое лицо, Клим чувствовал себя угнетенно, и жутко было слышать,
что скрипки и кларнеты, распевая за окном медленный, чувствительный вальс, не могут заглушить храп и мычание умирающего.
— Семинарист, — повторил Долганов, снова закидывая волосы на затылок так,
что обнажились раковины ушей, совершенно схожих с вопросительными знаками. — Затем, я — человек, убежденный,
что мир осваивается воображением, а не размышлением. Человек
прежде всего — художник. Размышление только вводит порядок в его опыт, да!
Варвара
прежде всего удивила его тем,
что она оказалась девушкой,
чего он не ожидал да и не хотел.
— А — кровью пахнет? — шевеля ноздрями, сказала Анфимьевна, и
прежде,
чем он успел остановить ее, мягко, как перина, ввалилась в дверь к Варваре. Она вышла оттуда тотчас же и так же бесшумно, до локтей ее руки были прижаты к бокам, а от локтей подняты, как на иконе Знамения Абалацкой богоматери, короткие, железные пальцы шевелились, губы ее дрожали, и она шипела...
Варвара утомленно закрыла глаза, а когда она закрывала их, ее бескровное лицо становилось жутким. Самгин тихонько дотронулся до руки Татьяны и, мигнув ей на дверь, встал. В столовой девушка начала расспрашивать, как это и откуда упала Варвара, был ли доктор и
что сказал. Вопросы ее следовали один за другим, и
прежде,
чем Самгин мог ответить, Варвара окрикнула его. Он вошел, затворив за собою дверь, тогда она, взяв руку его, улыбаясь обескровленными губами, спросила тихонько...
— Не думаю,
что вы добьетесь чего-нибудь, но совершенно ясно,
что огромное количество ценных сил тратится, не принося стране никакой пользы. А Россия
прежде всего нуждается в десятках тысяч научно квалифицированной интеллигенции…
За этим делом его и застала Никонова. Открыв дверь и медленно притворяя ее, она стояла на пороге, и на побледневшем лице ее возмущенно и неестественно выделились потемневшие глаза. Прошло несколько неприятно длинных секунд,
прежде,
чем она тихо, с хрипотой в горле, спросила...
— Он — двоюродный брат мужа, —
прежде всего сообщила Лидия, а затем, в тоне осуждения, рассказала,
что Туробоев служил в каком-то комитете, который называл «Комитетом Тришкина кафтана», затем ему предложили место земского начальника, но он сказал,
что в полицию не пойдет. Теперь пишет непонятные статьи в «Петербургских ведомостях» и утверждает,
что муза редактора — настоящий нильский крокодил, он живет в цинковом корыте в квартире князя Ухтомского и князь пишет передовые статьи по его наущению.
На этот вопрос он не нашел ответа и задумался о том,
что и
прежде смущало его: вот он знает различные системы фраз, и среди них нет ни одной, внутренне сродной ему.
Но тут Самгин нахмурился, вспомнив,
что Иван Карамазов советовал: «Жизнь надо любить
прежде логики».
Он очень торопился, Дронов, и был мало похож на того человека, каким знал его Самгин. Он, видимо, что-то утратил, что-то приобрел, а в общем — выиграл. Более сытым и спокойнее стало его плоское, широконосое лицо, не так заметно выдавались скулы, не так раздерганно бегали рыжие глаза, только золотые зубы блестели еще более ярко. Он сбрил усы. Говорил он более торопливо,
чем раньше, но не так нагло. Как
прежде, он отказался от кофе и попросил белого вина.
Самгин
прежде всего ощутил многократно испытанное недовольство собою: было очень неприятно признать,
что Дронов стал интереснее, острее, приобрел уменье сгущать мысли.
— Черт его знает, — задумчиво ответил Дронов и снова вспыхнул, заговорил торопливо: — Со всячинкой. Служит в министерстве внутренних дел, может быть в департаменте полиции, но — меньше всего похож на шпиона. Умный.
Прежде всего — умен. Тоскует. Как безнадежно влюбленный, а — неизвестно — о
чем? Ухаживает за Тоськой, но — надо видеть — как! Говорит ей дерзости. Она его терпеть не может. Вообще — человек, напечатанный курсивом. Я люблю таких… несовершенных. Когда — совершенный, так уж ему и черт не брат.