Неточные совпадения
Войдя в кондитерскую, я увидел,
что старик уже сидит у окна, а собака лежит, как и
прежде, растянувшись у ног его.
Я упомянул уже
прежде,
что он был вдов.
Она давно уже приметила,
что я смотрю с бесконечной любовью на ее бесценную Наташу;
что у меня дух занимается и темнеет в глазах, когда я с ней заговариваю, и
что и Наташа тоже как-то яснее,
чем прежде, на меня поглядывает.
Слушай, Ваня: я ведь и
прежде знала и даже в самые счастливые минуты наши предчувствовала,
что он даст мне одни только муки.
Ведь вот он клялся мне любить меня, всё обещания давал; а ведь я ничему не верю из его обещаний, ни во
что их не ставлю и
прежде не ставила, хоть и знала,
что он мне не лгал, да и солгать не может.
Волосы, совсем поседевшие, в беспорядке выбивались из-под скомканной шляпы и длинными космами лежали на воротнике его старого, изношенного пальто. Я еще
прежде заметил,
что в иные минуты он как будто забывался; забывал, например,
что он не один в комнате, разговаривал сам с собою, жестикулировал руками. Тяжело было смотреть на него.
— Прокляну! — кричал старик вдвое громче,
чем прежде, — потому
что от меня же, обиженного, поруганного, требуют, чтоб я шел к этой проклятой и у ней же просил прощения!
Я застал Наташу одну. Она тихо ходила взад и вперед по комнате, сложа руки на груди, в глубокой задумчивости. Потухавший самовар стоял на столе и уже давно ожидал меня. Молча и с улыбкою протянула она мне руку. Лицо ее было бледно, с болезненным выражением. В улыбке ее было что-то страдальческое, нежное, терпеливое. Голубые ясные глаза ее стали как будто больше,
чем прежде, волосы как будто гуще, — все это так казалось от худобы и болезни.
Если я и угожу ему, он все-таки будет вздыхать о прошедшем счастье, тосковать,
что я совсем не та, как
прежде, когда еще он любил меня ребенком; а старое всегда лучше кажется!
— Половина одиннадцатого! Я и был там… Но я сказался больным и уехал и — это первый, первый раз в эти пять дней,
что я свободен,
что я был в состоянии урваться от них, и приехал к тебе, Наташа. То есть я мог и
прежде приехать, но я нарочно не ехал! А почему? ты сейчас узнаешь, объясню; я затем и приехал, чтоб объяснить; только, ей-богу, в этот раз я ни в
чем перед тобой не виноват, ни в
чем! Ни в
чем!
— Да дайте же, дайте мне рассказать, — покрывал нас всех Алеша своим звонким голосом. — Они думают,
что все это, как и
прежде…
что я с пустяками приехал… Я вам говорю,
что у меня самое интересное дело. Да замолчите ли вы когда-нибудь!
И потому графиня, которая
прежде была против сватовства, страшно обрадовалась сегодня моему успеху у княгини, но это в сторону, а вот
что главное: Катерину Федоровну я знал еще с прошлого года; но ведь я был тогда еще мальчиком и ничего не мог понимать, а потому ничего и не разглядел тогда в ней…
— И ты
прежде этого мог рассказывать о своих подвигах у какой-то глухой княгини! Ах, Алеша, Алеша! — вскрикнула она, с упреком на него глядя. — Ну
что ж Катя? Была рада, весела, когда отпускала тебя?
Я понял,
что вы сами не хотели брака
прежде окончания наших фамильных неприятностей; не хотели нарушать согласия между Алешей и мною, потому
что я никогда бы не простил ему его брака с вами; не хотели тоже, чтоб сказали про вас,
что вы искали жениха-князя и связей с нашим домом.
— А идет, так идет. Только вот
что, два слова
прежде всего: лицо у тебя нехорошее, точно сейчас тебе
чем надосадили, правда?
Наташа пристально и пытливо взглянула на меня. Ей, может быть, самой хотелось бы ответить мне: «Немного-то было у него горестей и забот и
прежде»; но ей показалось,
что в моих словах та же мысль, она и надулась.
Маслобоев толкнул дверь, и мы очутились в небольшой комнате, в два окна, с геранями, плетеными стульями и с сквернейшими фортепианами; все как следовало. Но еще
прежде,
чем мы вошли, еще когда мы разговаривали в передней, Митрошка стушевался. Я после узнал,
что он и не входил, а пережидал за дверью. Ему было кому потом отворить. Растрепанная и нарумяненная женщина, выглядывавшая давеча утром из-за плеча Бубновой, приходилась ему кума.
Я, может быть, и часто плачу; я не стыжусь в этом признаться, так же как и не стыжусь признаться,
что любил
прежде дитя мое больше всего на свете.
— Он был
прежде богатый… Я не знаю, кто он был, — отвечала она. — У него был какой-то завод… Так мамаша мне говорила. Она сначала думала,
что я маленькая, и всего мне не говорила. Все, бывало, целует меня, а сама говорит: все узнаешь; придет время, узнаешь, бедная, несчастная! И все меня бедной и несчастной звала. И когда ночью, бывало, думает,
что я сплю (а я нарочно, не сплю, притворюсь,
что сплю), она все плачет надо мной, целует меня и говорит: бедная, несчастная!
— Да ведь я еще тогда не родилась. Мамаша еще
прежде,
чем я родилась, ушла от дедушки.
— Я начал о моем ветренике, — продолжал князь, — я видел его только одну минуту и то на улице, когда он садился ехать к графине Зинаиде Федоровне. Он ужасно спешил и, представьте, даже не хотел встать, чтоб войти со мной в комнаты после четырех дней разлуки. И, кажется, я в том виноват, Наталья Николаевна,
что он теперь не у вас и
что мы пришли
прежде него; я воспользовался случаем, и так как сам не мог быть сегодня у графини, то дал ему одно поручение. Но он явится сию минуту.
— Неправда, неправда; стыдно, отец, так говорить! — с жаром вскричал Алеша, — я подозреваю твою мысль! А об этом миллионе действительно был у нас разговор, и долго решали: как его употребить? Решили наконец,
что прежде всего на общественное просвещение…
Вообразил я себе, как бы я целовал эту могилу, звал бы тебя из нее, хоть на одну минуту, и молил бы у бога чуда, чтоб ты хоть на одно мгновение воскресла бы передо мною; представилось мне, как бы я бросился обнимать тебя, прижал бы к себе, целовал и кажется, умер бы тут от блаженства,
что хоть одно мгновение мог еще раз, как
прежде, обнять тебя.
Странен был для меня и Алеша: он любил ее не меньше,
чем прежде, даже, может быть, и сильнее, мучительнее, от раскаяния и благодарности. Но в то же время новая любовь крепко вселялась в его сердце.
Чем это кончится — невозможно было предвидеть. Мне самому ужасно любопытно было посмотреть на Катю. Я снова обещал Наташе познакомиться с нею.
Вот увидите,
что он вас будет
прежде чаю водкой просить.
Она в иных случаях как будто пренебрегала уменьем владеть собою, ставя
прежде всего истину, а всякую жизненную выдержку считала за условный предрассудок и, кажется, тщеславилась таким убеждением,
что случается со многими пылкими людьми, даже и не в очень молодых годах.
Впрочем, я не от него и слышал и, признаюсь,
прежде не верил; теперь же ждал,
что будет.
Заключу же так: вы меня обвиняете в пороке, разврате, безнравственности, а я, может быть, только тем и виноват теперь,
что откровеннеедругих и больше ничего;
что не утаиваю того,
что другие скрывают даже от самих себя, как сказал я
прежде…
Много раз еще я взглядывал на нее
прежде,
чем сам заснул.
— Добрые люди и не ждут, чтоб им
прежде делали, Нелли. Они и без этого любят помогать тем, кто нуждается. Полно, Нелли; на свете очень много добрых людей. Только твоя-то беда,
что ты их не встречала и не встретила, когда было надо.
Но скоро, к большому моему унынию, я сообразил,
что она могла
прежде спрятаться где-нибудь на лестнице и выждать, пока я пройду обратно домой, а потом бежать, так
что я никак не мог ее встретить.
С своей стороны, она рассказала мне,
что уже намекала Николаю Сергеичу о сиротке, но
что он промолчал, тогда как
прежде сам все упрашивал взять в дом девочку.
Тогда я сам так подведу разговор,
что тебя начнут расспрашивать о том, как ты жила
прежде: о твоей матери и о твоем дедушке.
— Когда мы приехали, то долго отыскивали дедушку, — отвечала Нелли, — но никак не могли отыскать. Мамаша мне и сказала тогда,
что дедушка был
прежде очень богатый и фабрику хотел строить, а
что теперь он очень бедный, потому
что тот, с кем мамаша уехала, взял у ней все дедушкины деньги и не отдал ей. Ока мне это сама сказала.
Вот она как стала выздоравливать, то и начала мне опять рассказывать, как она
прежде жила… тут и про Азорку рассказала, потому
что раз где-то на реке, за городом, мальчишки тащили Азорку на веревке топить, а мамаша дала им денег и купила у них Азорку.
Она мне рассказывала,
что Азорка
прежде с комедиантами по улицам ходил, и служить умел, и обезьяну на себе возил, и ружьем умел делать, и много еще умел…
Дедушка купил Новый завет и географию и стал меня учить; а иногда рассказывал, какие на свете есть земли, и какие люди живут, и какие моря, и
что было
прежде, и как Христос нас всех простил.
Еще лучше,
чем прежде была, да, лучше! — прибавил он, невольно умолкая под душевной болью, радостною болью, от которой как будто душу ломит надвое.
О Наташа, ведь ты помнишь, как я
прежде тебя любил: ну, а теперь и во все это время я тебя вдвое, в тысячу раз больше любил,
чем прежде!
— Нет, Ваня, он не умер! — сказала она решительно, все выслушав и еще раз подумав. — Мамаша мне часто говорит о дедушке, и когда я вчера сказала ей: «Да ведь дедушка умер», она очень огорчилась, заплакала и сказала мне,
что нет,
что мне нарочно так сказали, а
что он ходит теперь и милостыню просит, «так же как мы с тобой
прежде просили, — говорила мамаша, — и все ходит по тому месту, где мы с тобой его в первый раз встретили, когда я упала перед ним и Азорка узнал меня…»
Еще зимой, еще
прежде,
чем Смит умер, только
что князь воротился из Варшавы, и начал он это дело.
По прошествии года князь начал сомневаться: по некоторым фактам ему еще
прежде стало казаться,
что это не та.