Неточные совпадения
Мать была умна и потому сумела победить в себе непосредственное побуждение, заставлявшее
ее кидаться сломя голову при каждом жалобном крике ребенка. Спустя несколько месяцев после этого разговора
мальчик свободно и быстро ползал по комнатам, настораживая слух навстречу всякому звуку и, с какою-то необычною в других детях живостью, ощупывал всякий предмет, попадавший в руки.
Третья зима его жизни приходила к концу. На дворе уже таял снег, звенели весенние потоки, и вместе с тем здоровье
мальчика, который зимой все прихварывал и потому всю
ее провел в комнатах, не выходя на воздух, стало поправляться.
Для слепого
мальчика она врывалась в комнату только своим торопливым шумом.
На лице
мальчика это оживление природы сказывалось болезненным недоумением. Он с усилием сдвигал свои брови, вытягивал шею, прислушивался и затем, как будто встревоженный непонятною суетой звуков, вдруг протягивал руки, разыскивая мать, и кидался к
ней, крепко прижимаясь к
ее груди.
Она вздыхала полною грудью и шла вперед, не оборачиваясь; если бы
она сделала это, то увидела бы странное выражение на лице
мальчика.
Дойдя до холмика, они уселись на нем все трое. Когда мать приподняла
мальчика с земли, чтобы посадить его поудобнее, он опять судорожно схватился за
ее платье; казалось, он боялся, что упадет куда-то, как будто не чувствуя под собой земли. Но мать и на этот раз не заметила тревожного движения, потому что
ее глаза и внимание были прикованы к чудной весенней картине.
И
мальчик поворачивал к
ней свое лицо, светившееся благодарностью, брал
ее руку и кивал головой, продолжая прислушиваться с вдумчивым и осмысленным вниманием.
Мальчик смеялся, слушая эти описания, и забывал на время о своих тяжелых попытках понять рассказы матери. Но все же эти рассказы привлекали его сильнее, и он предпочитал обращаться с расспросами к
ней, а не к дяде Максиму.
Мать не знала, в чем дело, и думала, что ребенка волнуют сны.
Она сама укладывала его в постель, заботливо крестила и уходила, когда он начинал дремать, не замечая при этом ничего особенного. Но на другой день
мальчик опять говорил
ей о чем-то приятно тревожившем его с вечера.
Не успела
она сделать своего обхода, как загадка разъяснилась.
Она услышала вдруг тихие, переливчатые тоны свирели, которые неслись из конюшни, смешиваясь с шорохом южного вечера.
Она сразу поняла, что именно эти нехитрые переливы простой мелодии, совпадавшие с фантастическим часом дремоты, так приятно настраивали воспоминания
мальчика.
Она испугалась сначала, но вскоре материнская сметка подсказала
ей, где нужно искать пропавшего
мальчика.
Она, по-видимому, уже несколько минут стояла нa этом месте, слушая его игру и глядя на своего
мальчика, который сидел на койке, укутанный в полушубок Иохима, и все еще жадно прислушивался к оборванной песне.
Эти часы стали теперь для
мальчика самым счастливым временем, и мать с жгучей ревностью видела, что вечерние впечатления владеют ребенком даже в течение следующего дня, что даже на
ее ласки он не отвечает с прежнею безраздельностью, что, сидя у
нее на руках и обнимая
ее, он с задумчивым видом вспоминает вчерашнюю песню Иохима.
Она взглянула смеющимися глазами на робко вошедшего вместе с Максимом
мальчика и на Иохима, который просил позволения послушать заморскую музыку и теперь стоял у двери, застенчиво потупив глаза и свесив чуприну.
Прежде чем Иохим срезал
ее своим ножом и выжег
ей сердце раскаленным железом,
она качалась здесь, над знакомою
мальчику родною речкой,
ее ласкало украинское солнце, которое согревало и его, и тот же обдавал
ее украинский ветер, пока зоркий глаз украинца-дударя подметил
ее над размытою кручей.
И теперь трудно было иностранному пришельцу бороться с простою местною дудкой, потому что
она явилась слепому
мальчику в тихий час дремоты, среди таинственного вечернего шороха, под шелест засыпавших буков, в сопровождении всей родственной украинской природы.
Когда Анна Михайловна повернулась в ту сторону,
она увидела на побледневшем лице Петрика то самое выражение, с каким в памятный для
нее день первой весенней прогулки
мальчик лежал на траве.
Ей вспомнилось выражение боли, вызванное
ее игрой на лице
мальчика, и жгучие слезы лились у
нее из глаз, и по временам
она с трудом сдерживала подступавшие к горлу и готовые вырваться рыдания.
Ей вспоминалось лицо
ее страдающего
мальчика и пренебрежительный взгляд хохла, и щеки пылали в темноте от стыда, а рука только пробегала в воздухе над клавиатурой с боязливою жадностью…
Тем не менее, изо дня в день какое-то внутреннее сознание своей силы в
ней все возрастало, и, выбирая время, когда
мальчик играл перед вечером в дальней аллее или уходил гулять,
она садилась за пианино.
Мальчик на следующий день с робким любопытством вошел в гостиную, в которой не бывал с тех пор, как в
ней поселился странный городской гость, показавшийся ему таким сердито-крикливым.
Максим пользовался им, чтобы знакомить
мальчика с историей его страны, и вся
она прошла перед воображением слепого, сплетенная из звуков.
Девочка не ответила. Камешки по-прежнему шуршали под
ее ногами. В деланой беззаботности
ее голоса, напевавшего песню,
мальчику слышалась еще не забытая обида.
Она говорила это с беспечной ясностью, и
мальчик услышал, как
она бросила к себе в передник груду цветов.
Высвободив свое плечо из руки
мальчика,
она вдруг вскочила на ноги и заплакала.
Слово участия и ласковый тон вызвали в
мальчике еще большую нервную вспышку плача. Тогда девочка присела около него на корточки; просидев так с полминуты,
она тихо тронула его волосы, погладила его голову и затем, с мягкою настойчивостью матери, которая успокаивает наказанного ребенка, приподняла его голову и стала вытирать платком заплаканные глаза.
Он повиновался. Теперь он сидел, как прежде, лицом к стороне заката, и когда девочка опять взглянула на это лицо, освещенное красноватыми лучами, оно опять показалось
ей странным. В глазах
мальчика еще стояли слезы, но глаза эти были по-прежнему неподвижны; черты лица то и дело передергивались от нервных спазмов, но вместе с тем в них виднелось недетское, глубокое и тяжелое горе.
— Слепо-ой? — протянула
она нараспев, и голос
ее дрогнул, как будто это грустное слово, тихо произнесенное
мальчиком, нанесло неизгладимый удар в
ее маленькое женственное сердце. — Слепо-ой? — повторила
она еще более дрогнувшим голосом, и, как будто ища защиты от охватившего всю
ее неодолимого чувства жалости,
она вдруг обвила шею
мальчика руками и прислонилась к нему лицом.
Совместное обучение оказалось очень полезным для обоих. Петрусь шел, конечно, впереди, но это не исключало некоторого соревнования. Кроме того, он помогал
ей часто выучивать уроки, а
она находила иногда очень удачные приемы, чтобы объяснить
мальчику что-либо труднопонятное для него, слепого. Кроме того,
ее общество вносило в его занятия нечто своеобразное, придавало его умственной работе особый тон приятного возбуждения.
Теперь
мальчик не искал уже полного уединения; он нашел то общение, которого не могла ему дать любовь взрослых, и в минуту чуткого душевного затишья ему приятна была
ее близость.
Маленькая знакомка Петра представляла в себе все черты этого типа, который редко вырабатывается жизнью и воспитанием; он, как талант, как гений, дается в удел избранным натурам и проявляется рано. Мать слепого
мальчика понимала, какое счастье случай послал
ее сыну в этой детской дружбе. Понимал это и старый Максим, которому казалось, что теперь у его питомца есть все, чего ему еще недоставало, что теперь душевное развитие слепого пойдет тихим и ровным, ничем не смущаемым ходом…
— Что же ты видел, мой
мальчик? — спросила
она с печальным сомнением в голосе.
Его душа была цельная человеческая душа, со всеми
ее способностями, а так как всякая способность носит в самой себе стремление к удовлетворению, то и в темной душе
мальчика жило неутолимое стремление к свету.
Впервые познакомившись на холмике в степи со слепым
мальчиком, маленькая женщина ощутила острое страдание сочувствия, и теперь его присутствие становилось для
нее все более необходимым.
Он там, на холмике, над речкой, этот слепой
мальчик, над которым
она плакала в тот вечер…
— А что же, Макс, если… если
она… Что же будет тогда с моим
мальчиком?
— Мой бедный
мальчик, бедный… Лучше бы ему никогда не встречаться с
нею…