Никто
в такой мере, как Висленев, не представлял собою наглядного примера, как искренно и неудержимо способен иногда человек хохотать над самим собою и над своим горем. Иосаф Платонович просто покатывался со смеху: повиснув на одном месте, он чуть только начинал успокоиваться, как, взглянув на Бодростину, быстро перескакивал на другой стул и заливался снова.
Неточные совпадения
По крайней
мере так были уверены все служащие
в конторе банкира R*, откуда княгиня получала содержание, определенное ей от князя.
Та бедная девушка, которая, живя о бок квартиры
такого соседа, достает себе хлеб позорною продажей своих ласк, и та, кажется, имеет
в своем положении нечто более прочное: однажды посягнувшая на свой позор, она, по крайней
мере, имеет за собою преимущество готового запроса, за нее природа с ее неумолимыми требованиями и разнузданность общественных страстей.
Он доказывал Кишенскому, что поступки его с Висленевым превосходят всякую
меру человеческой подлости; что терпение жертвы их, очевидно, перепилено, что это нерасчетливо и глупо доводить человека до отчаяния, потому что человек без надежды на спасение готов на все, и что Висленев теперь именно
в таком состоянии, что он из мести и отчаяния может пойти и сам обвинить себя неведомо
в каких преступлениях, лишь бы предать себя
в руки правосудия, отомстя тем и Кишенскому, и жене.
Эта торопливость его
в значительной
мере поддерживала то мнение, что Бодростина поехала к мужу разрушать пагубное влияние на него Горданова и что сей последний гонится за нею, открывая
таким образом игру
в кошку и мышку.
Предстоящие минуты очень интересовали его: он ждал от Глафиры «презренного металла» и… удостоверения,
в какой
мере сердце ее занято привязанностью к другому человеку: до того ли это дошло, что он, Горданов, ей уже совсем противен до судорог, или… она его еще может переносить, и он может надеяться быть ее мужем и обладателем как бодростинского состояния,
так и красоты Ларисы.
После того случая, который рассказан
в конце предшествовавшей главы, дело уже не могло остановиться и не могло кончиться иначе как браком. По крайней
мере так решил после бессонной ночи честный Подозеров;
так же казалось и не спавшей всю эту ночь своенравной Ларисе.
Это, разумеется, было очень неприятно и само по себе, потому что добрый и любящий Жозеф ожидал совсем не
такого свидания, но сюда примешивалась еще другая гадость: Глафира пригласила его налету ехать за нею
в Прагу, что Жозеф, конечно, охотно бы и исполнил, если б у него были деньги, или была, по крайней
мере, наглость попросить их тут же у Глафиры; но как у Иосафа Платоновича не было ни того, ни другого, то он не мог выехать, и вместо того, чтобы лететь
в Прагу с следующим поездом, как желало его влюбленное сердце, он должен был еще завести с Глафирой Васильевной переписку о займе трехсот гульденов.
По крайней
мере, я
так читал
в известной книге бенедиктинца аббата Августина Калмета.
Длинный черный гроб, сделанный непомерной глубины и ширины, ввиду сказанной нескладности трупа, стоял на полу.
В ногах его горела свеча. Остальная комната была темна, и темнота эта ощущалась по
мере удаления от гроба,
так что у дверей из гостиной, чрез которые ожидали вдову, было совсем черно.
— Свыше
меры. Наказан страшно темный путь
в ее делах. Сей муж ее — ужасный человек-с: он непременно тайну какую-нибудь ее имеет
в руках… Бог знает: говорят, что завещание, которым ей досталось все — подложно, и будто бы
в его руках есть тому все доказательства; но что-нибудь да есть нечисто: иначе она ему не отдала бы всего, а ведь она
в таком бывает положении, что почасту
в рубле нуждается!
Понимая, вероятно, что в лицее меня ничему порядочному не научат, он в то же время знал, что мне оттуда дадут хороший чин и хорошее место, а в России чиновничество до такой степени все заело,
в такой мере покойнее, прочнее всего, что родители обыкновенно лучше предпочитают убить, недоразвить в детях своих человека, но только чтобы сделать из них чиновника.
Неточные совпадения
Хлестаков. Оробели? А
в моих глазах точно есть что-то
такое, что внушает робость. По крайней
мере, я знаю, что ни одна женщина не может их выдержать, не
так ли?
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и
в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он
такое и
в какой
мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но
в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но, верите ли, что, даже когда ложишься спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы
так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно,
в его воле; по крайней
мере, я буду спокоен
в сердце.
Давно уж
меру всякую // Как
в гневе,
так и
в радости // Последыш потерял.)
К счастию, однако ж, на этот раз опасения оказались неосновательными. Через неделю прибыл из губернии новый градоначальник и превосходством принятых им административных
мер заставил забыть всех старых градоначальников, а
в том числе и Фердыщенку. Это был Василиск Семенович Бородавкин, с которого, собственно, и начинается золотой век Глупова. Страхи рассеялись, урожаи пошли за урожаями, комет не появлялось, а денег развелось
такое множество, что даже куры не клевали их… Потому что это были ассигнации.