Неточные совпадения
— Совершенная правда! ты пристроилась, а мы стары. Нет; да мимо меня
идет чаша сия! — решил, махнув рукой, старый Гриневич и отказался от места,
сказав, что места нужны молодым, которые могут быть на службе гораздо полезнее старика, а мне-де пора на покой; и через год с небольшим действительно получил покой в безвестных краях и три аршина земли на городском кладбище, куда вслед за собою призвал вскоре и жену.
— Да, — встрепенулся брат. — У тебя гости, мне это
сказала девочка, я потому и не велел тебя звать, а
пошел сюда сам. Я уже умылся в гостинице и на первый раз, кажется, настолько опрятен, что в качестве дорожного человека могу представиться твоим знакомым.
«Она всегда толкова, и дело здесь, очевидно,
идет о сегодня», —
сказал он себе и, положив такое решение, вздохнул из глубины души и, обратясь к сидевшему в молчании Висленеву, добавил: — так-то, так-то, брат Савушка; все у нас с тобой впереди и деньги прежде всего.
— Ну и
слава богу, что у тебя все хорошо, —
сказал он. — Ты сколько же берешь нынче в год за дом с Синтяниных?
Он снял свою изуродованную шляпу, оглядел ее и, надев прорехой на затылок,
пошел по узенькой, не пробитой, а протоптанной тропинке в глубь небольшого, так
сказать, однодворческого сада. Кругом растут, как попало, жимолости, малина, крыжовник, корявая яблонька и в конце куст густой черемухи; но живой души человеческой нет.
Выйдя на улицу, Форов и отец Евангел тотчас сели на землю, сняли обувь, связали на веревочку, перекинули себе через плеча и, закатав вверх панталоны,
пошли вброд через мелкую речку. Висленев этого не сделал: он не стал разуваться и
сказал, что босой
идти не может; он вошел в реку прямо в обуви и сильно измочился.
— Все, батюшка, свежие раны, но главное меня раздосадовало, что подлец Кишенский меня на это место
послал, а я приехала и узнала, что он себе за комиссию взял больше половины моего жалованья и не
сказал мне.
— Мои планы все тем и хороши, —
сказал Горданов, — что все они просты и всегда удобоисполнимы. Но
идем далее, для вас еще в моем предложении заключается та огромная выгода, что денег, которые вы мне заплатите за моего человека, вы из вашей кассы не вынете, а, напротив, еще приобретете себе компаниона с деньгами же и с головой.
Горданов сразу это заметил и,
идя рядом с Висленевым,
сказал ему...
Горданов завернулся и снова
пошел в парк, надеясь встретить Тихона Ларионовича, и он его встретил: на повороте одной аллеи пред ним вырос человек, как показалось, громадного роста и с большою дубиной на плече. Он было кинулся к Горданову, но вдруг отступил и
сказал...
— Вещи
идут ни за что, —
сказал Кишенский.
Скажу примером: если бы дело
шло между мною и вами, я бы вам смело
сказала о моих чувствах, как бы они ни были глубоки, но я
сказала бы это вам потому, что в вас есть великодушие и прямая честь, потому что вы не употребили бы потом мою искренность в орудие против меня, чтобы щеголять властью, которую дало вам мое сердце; но с другим человеком, например с Иосафом Платоновичем, я никогда бы не была так прямодушна, как бы я его ни любила.
—
Иди спать, —
сказал он Ропшину, — чего ты сидел? Я запоздал, а мы завтра утром едем.
Родители, разумеется, страшно перепугались, не сделала бы она чего с собою, да и от Поталеева этого нельзя было скрыть, он сам отгадал в чем дело и, надо отдать ему честь, не похвалил их, он прямо
сказал им, что ни в каком случае не хочет, чтобы девушку неволили
идти за него замуж.
Ну так и делать было нечего, и старик-отец
сказал: «
Иди же ты, проклятая,
иди откуда ты сегодня пришла, теперь на тебе никто не женится, а сраму я с тобою не хочу».
— Без но, без но: вы сегодня мой милый гость, — добавила она, лаская его своими бархатными глазами, — а я, конечно, буду не милою хозяйкой и овладею вами. — Она порывисто двинулась вперед и, встав с места,
сказала, — я боюсь, что Висленев лукавит и не
пойдет искать моего Бедуина. Дайте мне вашу руку и пройдемтесь по парку, он должен быть там.
Подозеров догадался, что у них речь
шла о нем, но не
сказал ни слова.
Висленев
пошел переодеться; он приглашал взойти с собою и Горданова, но тот отказался и
сказал, что он лучше походит и подождет в саду.
Внутренний же голос (я не могу думать иначе), из уст моего отца,
сказал мне путь, которым я должна была
идти, чтобы чем-нибудь облегчить судьбу того, которого я все-таки жалела.
Отец благословил меня на страдания ради избавления несчастных, выданных моим женихом. Это было так. Он
сказал: „Не я научу тебя покинуть человека в несчастии, ты можешь
идти за Висленевым, но этим ты не спасешь его совести и людей, которые ради его гибнут. Если ты жалеешь его — пожалей их; если ты женщина и христианка, поди спаси их, и я… не стану тебя удерживать: я сам, моими старыми руками, благословляю тебя, и скрой это, и Бог тебя тогда благословит“.
«Какая мерзость! Нет-с; какая неслыханная мерзость! — думал он. — Какая каторжная, наглая смелость и какой расчет! Он
шел убить человека при двух свидетелях и не боялся, да и нечего ему было бояться. Чем я докажу, что он убил его как злодей, а не по правилам дуэли? Да первый же Висленев
скажет, что я вру! А к этому же всему еще эта чертова ложь, будто я с Евангелом возмущал его крестьян. Какой я свидетель? Мне никто не поверит!»
— Да, сочтемся-с, потому, знаете ли, что я вам
скажу: я видел много всяких мошенников и плутов, но со всеми с ними можно вести дело, а с такими людьми, какие теперь
пошли…
Они пожали друг другу руки, причем жена Грегуара тотчас же
сказала сыну, чтоб он убирал свои книги и
шел к себе, а сама попросила гостью в кабинет мужа.
Оригинальное мнение майора заставило генерала рассмеяться, а Катерина Астафьевна вспыхнула и,
сказав мужу, что нагайка была бы уместнее на тех, кто рассуждает так, как он, выжила его из комнаты, где
шла эта беседа.
— Ну,
пошел причитать! —
сказал, смеясь, Форов.
Лариса видела, как они сошли со двора, и
пошла рядом и слышала, как Синтянина
сказала Подозерову...
— Стой здесь, —
сказал Форов жене, — а я
пойду сдам этого путешественника и запишу при нем тебя.
— И только, — повторила, отворотясь от него, генернальша и
пошла к двери, но здесь на минуту остановилась и
сказала: — Будьте по крайней мере великодушны:
скажите, где вы ее оставили?
Дойдя под порывами осеннего ветра до темного подъезда гостиницы, Синтянина остановилась внизу, за дверью, и
послала пришедшую с нею женщину наверх за майором, который сию же минуту показался наверху тускло освещенной лестницы и
сказал...
Майор и генеральша решили не
посылать депеши, чтобы не смущать Подозерова, а написали простое извещение Форовой, предоставляя ее усмотрению
сказать или не
сказать мужу Лары о ее возвращении, и затем уехали. Филетер Иванович ночевал в кабинете у генерала и рано утром отправился к Бодростиным для переговоров с Висленевым, а к вечеру возвратился с известием, что он ездил не по что и привез ничего.
Синтянина держала рукав и недоумевала: для чего нужна Горданову эта фальшивая рана?.. Прежде чем она успела прийти к какому-нибудь заключению, ее пришли звать к чаю. Так как она отказалась
идти в дом, то Глафира приказала
сказать, что, желая быть вместе с Александрой Ивановной, она велела подать чай к одной из зал павильона.
Вот он
идет раз, видит сидит в лесу при чищобе на пенечке бурый медведь и говорит: «Мужик Афанасий травкой подпоясан, это я сам и есть коровья смерть, только мне божьих мужичков очень жаль стало: ступай,
скажи, пусть они мне выведут в лес одну белую корову, а черных и пестрых весь день за рога держут, я так и быть съем белую корову, и от вас и уйду».
— Не знаю; его взял мой муж. Я бросилась ее искать: мы обыскали весь хутор, звали ее по полям, по дороге, по лесу, и тут на том месте, где… нынче добывали огонь, встретилась с Ворошиловым и этим… каким-то человеком… Они тоже искали что-то с фонарем и
сказали нам, чтобы мы ехали сюда. Бога ради
посылайте поскорее людей во все места искать ее.
Горданов как бы чувствовал на себе этот взгляд и, дойдя до поворота,
пошел скорее и наконец на лестницу взбежал бегом, но здесь на террасе его остановила горничная Глафиры и тихо
сказала...
Вокруг гроба пустое, свободное место: Глафира оглядывалась и увидала по ту сторону гроба Горданова. Он как будто хотел ей что-то
сказать глазами, как будто звал ее скорее подходить или, напротив, предостерегал не подходить вовсе — не разберешь. Меж тем мертвец ждал ее лежа с закрытым лицом и с отпущением в связанных платком руках. Надо было
идти, и Глафира сделала уже шаг, как вдруг ее обогнал пьяный Сид; он подскочил к покойнику со своими «расписками» и начал торопливо совать ему в руки, приговаривая...