Неточные совпадения
— Да
вы сегодня, кажется, совсем с ума спятили: я буду советоваться с Платоном Васильичем… Ха-ха!.. Для этого я
вас и звала сюда!.. Если хотите знать, так Платон Васильич не увидит этого письма, как своих ушей. Неужели
вы не нашли ничего глупее мне посоветовать? Что такое Платон Васильич? — дурак и больше ничего… Да
говорите же наконец или убирайтесь, откуда пришли! Меня больше всего сводит с ума эта особа, которая едет с генералом Блиновым. Заметили, что слово особа подчеркнуто?
— Еще одно слово! — остановил Прозоров свою гостью. — Моя песенка спета, и обо мне нечего
говорить, но я хочу просить
вас об одном… Исполните?
Одним словом,
вы принадлежите к людям, про которых
говорят, что в них бочка меду, да ложка дегтя».
Еще Родион Антоныч не успел подумать, а нужный человек уж
говорит: «Родион Антоныч,
вам бы крышку-то малахитцом покрасить…
— Зачем
вы говорите: «сударыня-с»… Зовите меня по имени.
— Еще бабушка-то надвое сказала, —
говорил Родион Антоныч жалившимся общественникам. —
Вы бы мирком да ладком лучше старались…
— Жаль, очень жаль… —
говорил генерал, посматривая на двери уборной. — А какой был талантливый человек!
Вы думаете, что его уже невозможно спасти?
— Мне остается только поблагодарить
вас за внимание… —
говорила Раиса Павловна, запуская своему другу шпильку.
— Я решительно ничего не понимаю… — проговорила она, стараясь угадать, не шутит ли Прейн. —
Вы говорите серьезно?
— Какие
вы глупости
говорите, Прейн! — улыбнулась Раиса Павловна уже с сознанием своей силы. — Mademoiselle Эмма, которую
вы, кажется, немного знаете, потом Аннинька!.. и будет! У меня не воспитательный дом.
— До завтра… — коротко
говорил Майзель, протягивая руку друзьям. — Завтра надеюсь опять видеть
вас у себя. Для друзей у меня всегда найдется бутылочка порядочного вина и горячий бифштекс.
— Так как
вы высказали сейчас желание
говорить откровенно, то я
вам отвечу вопросом: разве
вы что-нибудь проиграли от такой поездки?
— Ах,
вы, ироды, ироды!.. — ругался Родион Антоныч, наступая на ходоков по-петушиному. — Не нашли другого времени… а? Уж я говорил-говорил
вам, а вот теперь и пеняйте на себя. Лезут с бумагой к барину, когда тому некогда…
— Что за беда, если
вам придется объясниться с генералом! —
говорила Раиса Павловна. — Ну, возьмем крайний случай, что он покричит на
вас, даже если выгонит… Мне тоже несладко достается!
— Теперь я слышал от
вас сам, что
вы желаете, —
говорил генерал, — читал ваше прошение. Мне нужно еще недели две, чтобы хорошенько разобрать ваше дело, а там опять побеседуем… Могу пока сказать только одно: что барин
вас не обидит.
— Не желаете ли
вы дать некоторые объяснения по составлению уставной грамоты, — приступил генерал прямо к делу. — Я уже
говорил с мужиками.
— Если позволите, я
вам представлю по этому делу подробную докладную записку, ваше высокопревосходительство, —
говорил Родион Антоныч.
— Меня это дело начинает занимать, —
говорил Лаптев. — И, как мне кажется, настоящий состав заводоуправления не вполне удовлетворяет необходимым требованиям… Как
вы думаете, генерал?
— Могу пригласить
вас на вальс? —
говорил Евгений Константиныч, обязанный открыть танцы.
— Теперь я могу
вас познакомить с нашими красавицами, —
говорила Раиса Павловна, когда Евгений Константиныч выводил ее из кружившейся толпы. Раиса Павловна подвела своего кавалера к Наташе Шестеркиной и m-lle Канунниковой. Потом той же участи подверглись Аннинька и m-lle Эмма. По лицу Евгения Константиныча Раиса Павловна сразу заметила, что ее придворные красавицы не произвели на него никакого впечатления, хотя открытые плечи Наташи Шестеркиной могли выдержать самую строгую критику.
— Ничего,
вы хорошо ведете свои дела! —
говорил Прейн, когда Раиса Павловна шла с ним под руку.
— Знаете, Гликерия Витальевна, что я подумал, когда в первый раз увидел
вас? —
говорил Лаптев дружеским тоном. — Угадайте!
— Зачем
вы говорите со мной в таком тоне, как
говорят пехотные офицеры, когда хотят рассмешить провинциальную барышню…
— Ничего
вы не
говорили, — обрезал его сердито Вершинин. — Это у
вас воображение разыгралось. Действительно, нам следовало предупредить Раису Павловну, но она оказалась значительно нас всех умнее…
— Ах, какие
вы слова
говорите! — с ужасом шептал Родион Антоныч, оглядываясь по сторонам на разговаривавшие кучки служащих.
— Я так полагаю, что умный человек прежде всего должен уважать себя, — продолжал Сахаров. — Особенно человек с высшим образованием… Я
вам по совести
говорю!
— Бал удался… — подчеркивая слова,
говорил Прейн. —
Вы не можете на него пожаловаться, Раиса Павловна.
— Доктор! мне нужно, собственно,
поговорить с
вами, — серьезно продолжал Лаптев.
— Итак, мы кутим у
вас на свадьбе, доктор? —
говорил Лаптев, когда тема о женщинах вообще была исчерпана.
— Ах, как он умеет притворяться! — удивлялся Прейн, хлопая доктора по плечу. — Гликерия Витальевна гораздо откровеннее
вас… Она сама
говорила Евгению Константинычу, что
вы помолвлены. Да?
— С
вами невозможно
говорить серьезно, потому что
вы непременно хотите видеть везде одну смешную сторону… Это несправедливо. А нынче даже воюющие стороны уважают взаимные права.
— Ну, как
вы себя чувствуете, Сарматов? —
говорил Лаптев, торопливо прожевывая кусок холодной телятины.
— Очень мне интересно смотреть на этих надутых дам, —
говорила она. — И к чему
вы навезли сюда этих галок?
— Но это не мешает мне чувствовать то, что я
говорю, чувствовать с того момента, когда я в первый раз увидал
вас. Я боюсь назвать то чувство, которое…
— Мы
вас, во всяком случае, оставляем в таком приятном обществе, —
говорила Нина Леонтьевна генералу уже от лица всех дам, — что
вы, вероятно, не особенно огорчитесь нашим отъездом… Здесь останутся три особы, которые имеют все данные, чтобы утешить
вас всех…
—
Вы войдите в мое положение, —
говорил дамам на прощанье Евгений Константиныч, желавший остаться любезным до конца.
— Ах, отстаньте, пожалуйста! Охота
вам обращать внимание на нас, старух, — довольно фамильярно ответила Раиса Павловна, насквозь видевшая набоба. — Старые бабы, как худые горшки, вечно дребезжат.
Вы лучше расскажите о своей поездке. Я так жалею, так жалею, что не могла принять в ней участие. Все
говорят, как
вы отлично стреляли…
— Смотрите, Родион Антоныч, я
вам все доверила, —
говорила Раиса Павловна, когда отправляла своего Ришелье на консультацию, — я уверена, что мы выиграем и что
вы постоите за себя, но только не трусьте.
— Без
вас, Нина Леонтьевна, никому и ничего не сделать бы, —
говорил представитель русской прессы, приятно осклабляясь. — Хотите, я напишу о
вас целый фельетон?
— Знаете что, — сообщила она, — я
говорила о
вас с Мироном, и мы решили передать
вам один заказ… Именно,
вы будете писать историю фамилии заводовладельцев Лаптевых.
— Ах, боже мой! Да разве я что-нибудь требую от
вас? — задыхающимся шепотом
говорила Аннинька, блестя своими темными глазками. — Ведь
вы скоро уедете… времени остается так мало.
— Раиса Павловна, пожалуйста, оставьте это святое слово в покое… Как-то
вам нейдет
говорить: мать!
—
Говорите… если
вам это доставляет удовольствие, — с прежним бессердечием заметила Луша, пожимая плечами. — Только я думаю, что между нами всякие разговоры — совершенно лишняя роскошь. Надеюсь, что мы и без слов понимаем друг друга.
— Благодарю
вас, генерал, от души благодарю! — с облегченным сердцем
говорил набоб, когда чтение кончилось. — Я во всем согласен с
вами и очень рад, что нашел наконец человека, которому могу вполне довериться. Вот и Прейн то же
говорит…
— Я
вам говорю, что нельзя.
Вы — заводовладелец, и в таком важном деле необходимо ваше личное вмешательство. Наша роль с генералом кончилась.
— Извините, Авдей Никитич.
Вам придется подождать несколько минут, —
говорил Прейн, подхватывая министра под руку. — Пойдемте пока в мою комнату.
—
Вы начинаете
говорить дерзости, Сарматов!
— Да не тяните
вы из меня жилы!
говорите прямо, зачем пришли? — договорила Раиса Павловна, усаживаясь в кресло. — Ну?.. Ах, какой человек!
— Отлично, очень хорошо… Но это все еще в будущем, а теперь поговоримте о настоящем: у меня на первый раз есть для
вас маленькая дипломатическая миссия. Так, пустяки… Кстати, я
говорил уже о
вас генералу, и он согласен. Да… Так вот какое дело, Авдей Никитич… Собственно, это пустяки, но из пустяков складывается целая жизнь. Я буду с
вами откровенен… Надеюсь, что
вы не откажете мне?
— Я уже сказал, что пустяки: нужно помирить Раису Павловну с Ниной Леонтьевной. Ведь, собственно
говоря, батенька,
вы и кашу-то всю заварили, так
вам ее и расхлебывать.