Неточные совпадения
— Отошла? —
горько воскликнул он, придя в память.
Намедни, как была я у вас, поглядела на Дунюшку и поболела сердцем, ох, каково
горько поболела…
— Эх, Дарья Сергевна, Дарья Сергевна! —
горько он вымолвил. — Бог с вами!.. Не того я ждал, не то думал… Ну, да уж если так — ваша воля… Дуню в таком разе уж вы не оставьте.
Горько, куда как
горько старице!
— Да, слезовое ваше дело, —
горько вздыхая, с участьем промолвил Никифор Васильич.
И,
горько заплакав, Таифа замолчала.
Жадно выпила Наташа воду и
горько промолвила...
Так отчаянным, надорванным голосом говорила,
горько плача, Фленушка.
— Насмехаться!.. Бранить!.. —
горько улыбнувшись, заговорил Петр Степаныч. — Какое слово ты молвила?.. Да могу ли я над тобой насмехаться.
— Придумать не могу, чем мы ему не угодили, — обиженным голосом говорила она. — Кажись бы, опричь ласки да привета от нас ничего он не видел, обо всякую пору были ему рады, а он хоть бы плюнул на прощанье… Вот и выходит, что своего спасиба не жалей, а чужого и ждать не смей… Вот тебе и благодарность за любовь да за ласки… Ну да Господь с ним, вольному воля, ходячему путь, нам не в убыток, что ни с того ни с сего отшатился от нас. Ни сладко, ни
горько, ни солоно, ни кисло… А все-таки обидно…
Теперь ей было все равно — в скиты ли уехал Петр Степаныч, в Казань ли, в другое ли место; то ей было невыносимо, то было
горько, что уехал он, не сказавшись, ни с кем не простясь.
И бросив на стол белые, исхудалые, по локоть обнаженные руки, прижала к ним скорбное лицо и
горько зарыдала. У Герасима сердце повернулось…
То представлялась ему
горько плачущая, обиженная, кругом до ниточки обобранная сиротка, что вступила к свекру в дом тысячницей, а на поверку вышла бесприданницей; то виделся ему убитый напастями брат…
— Гамзы-то не хватает, —
горько улыбнувшись, ответил Чубалов. — Столько наличных при мне не найдется.
Горько было расставаться с товарищами, поплакали на прощанье, я только тем себя утешал, что Хива хоша и басурманский, а все-таки город, работа, может, будет там и потяжеле, зато кормить посытнее станут.
— Истосковалась я, Марко Данилыч, совсем истосковалась, глядя на Дунюшку, — продолжала,
горько всхлипывая, Дарья Сергевна. — Вот ведь что еще у них затеяно: ехать Марья-то Ивановна собирается и хочет вас просить, отпустили бы вы погостить к ней Дунюшку.
— Эх, Оленушка, Оленушка! Да с чего ты, болезная, таково
горько кручинишься?.. Такая уж судьба наша женская. На том свет стоит, милая, чтоб мужу жену колотить. Не при нас заведено, не нами и кончится. Мужнины побои дело обиходное, сыщи-ка на свете хоть одну жену небитую. Опять же и то сказать: не бьет муж, значит, не любит жену.
— Ах нет, ведь я покинутая. Как было мне
горько, как обидно, — низко склонив голову и зардевшись, чуть слышно промолвила Дуня.
И ни на один миг не вспомянулась
горько плакавшей Дарье Сергевне холодность к ней Дуни.
— Из-за того, что он беспомощен! По-человеческому, Михайло Васильич, надо так, — подняв голову и выпрямясь всем станом, сказал Патап Максимыч. — А ежели мне Господь такую же участь сготовил?
Горько ведь будет, когда обросят меня и никто не придет ни с добрым словом, ни с добрым делом!..
Но вот опять все пред ней преклоняются,
горько плачут, слезно просят, отверзла бы уста, наполнилась духом и прорекла «общую судьбу» кораблю.
Обидела я,
горько обидела и сердечного друга Груню-голубушку, оттолкнула от себя любовь ее…
И заплакал он тут,
горько заплакал, ровно знал, что в круглом сиротстве придется мне замуж идти…
— Во всем я у него виноват, —
горько промолвил Василий Борисыч. — С тоски погулять пойдешь, на людей поглядеть, и тут шуму да гаму не оберешься. Наплетут невесть чего, чего никогда и не бывало. Просто до того я дошел, дядюшка Никифор Захарыч, что хоть руки на себя наложить, так в ту же пору.
Сколько ни было у них ссор с комаровскими матерями, они
горько скорбели и плакали над судьбой, постигшею скиты.
На завалинах и на разрушенных строениях сидят матери и
горько плачут, смотрят на разрушение старого их пепелища, ожидая и в своих скитах такого же разрушения и неизбежной высылки людей с насиженных ими мест, но не приписанных ко скиту.