Неточные совпадения
Не
отвечала Дарья Сергевна. Как убитая, сидела она, поникнув
головою.
— Солнцо́в мало было, Марко Данилыч, все время дожди шли неуемные! — поникнув
головой,
отвечал приказчик.
— Теперь он, собака, прямехонько к водяному!.. Сунет ему, а тот нас совсем завинит, — так говорил толпе плечистый рабочий с сивой окладистой бородой, с черными, как уголь, глазами. Вся артель его уважала, рабочие звали его «дядей Архипом». — Снаряжай, Сидор, спину-то: тебе, парень, в перву
голову отвечать придется.
— А за что мне в перву-то
голову отвечать? — тоскливо заговорил Сидор Аверьянов, хорошо знакомый и с Казанью, и с Самарой. — Что я первый заговорил с проклятым жидом… Так что же?.. А галдеть да буянить, разве я один буянил?.. Тут надо по-божески. По-справедливому, значит… Все галдели, все буянили — так-то.
— Сбежал-с, — тряхнув
головой и погладив прилизанные виски, быстро
ответил Фадеев и, ровно в чем провинился, уставился на хозяина широкими глазами.
— Навряд-с… — тряхнув
головой,
ответил Фадеев. — По речам надо быть ему ярославцем… Из служивых, должно быть, солдатик горемычный… беглый… попросту сказать.
— Много, — покачав
головой,
ответил Доронин.
Головой лишь кивнул и, только когда покончил с арбузом, грубо
ответил...
— Мекаем, — мотнув
головой,
ответил Корней Евстигнеев. — Еще что будет приказу?
В Успеньев день, поутру, Дмитрий Петрович пришел к Дорониным с праздником и разговеньем. Дома случился Зиновий Алексеич и гостю был рад. Чай, как водится, подали; Татьяна Андревна со старшей дочерью вышла, Наташа не показалась, сказала матери, что
голова у ней отчего-то разболелась. Ни слова не
ответила на то Татьяна Андревна, хоть и заметила, что Наташина хворь была притворная, напущенная.
— А ты не вдруг… Лучше помаленьку, — грубо
ответил Корней. — Ты, умная
голова, то разумей, что я Корней и что на всякий спех у меня свой смех. А ты бы вот меня к себе в дом повел, да хорошеньку фатеру отвел, да чайком бы угостил, да винца бы поднес, а потом бы уж и спрашивал, по какому делу, откуда и от кого я прибыл к тебе.
— Злобин еще тверже был, — тихо склоняя
голову и оправляя креповую наметку,
ответила Манефа.
— Много-то взять с родяковских и нельзя, — спокойно
ответила Марья Ивановна. — Самим едва на пропитанье достает. Земля —
голый песок, да и его не больно много; лесом, сердечные, только и перебиваются… Народ бедный, и малый-то оброк, по правде сказать, им тяжеленек.
Первый заговорил наконец Марко Данилыч, нельзя ж было хозяину при такой гостье молчать. Однако разговор не вязался. Марья Ивановна была задумчива и в рассеянье иногда
отвечала невпопад. Жаловалась на нездоровье, говорила, что
голова у ней разболелась.
— Насчет веры, Марко Данилыч, все насчет веры, — с глубоким вздохом, покачивая
головой,
отвечала Дарья Сергевна. — Про какие-то сокровенные тайны ей толкует, про каких-то безгрешных людей… что в них сам Бог пребывает.
— Знаю, — слегка кивнув
головой,
ответила Марья Ивановна.
— Милует, Варварушка, милует. В нем, государе, каждый день пребываю. Велика милость, голубушка, велика благодать! — поникнув
головой,
отвечала старушка.
— Спасибо, родная, спасибо, — ласково
ответила Варвара Петровна и поцеловала Лукерьюшку. — Поставь на скамейку, а ужо зайди ко мне, я тебе за этот гостинец платочек подарю, а то вон у тебя какой дырявый на голове-то.
— Махмет Бактемирыч наверх пошла. У палатка, —
отвечал татарин, оглянув с ног до
головы Смолокурова. — Айда наверх!
— Купал, многа купал русска кулá… Купал у мяхтяра, купал у куш-бека, у хана купал, — подняв самодовольно
голову,
отвечал Субханкулов. — А ты ку́сай баурсáк, Марка Данилыш, — болна карашá баурсáк, сладка.
— С ханом не можнá наливка пить, — чинно и сдержанно
ответил татарин. — Хан балшой человек. Один пьет, никаво не глядит. Не можнá глядеть — хан
голова руби, шея на веревка, ножá на горлá.
— В Самару на житье переехал, —
ответил Сергей Андреич. — Дела ведет на широкую руку — теперь у него четыре либо пять пароходов, да, опричь того, салотопенный завод. Баранов в степи закупает, режет их в Самаре и сало вытапливает. По первой гильдии торгует, того и жди, что в городские
головы попадет.
Не
отвечает Устюго́в, сидит молча, склонив
голову.
— Что головой-то мотаешь, — досадливо сказал Патап Максимыч. — Разве не знаешь, что теперь он совсем не тот, каким прежде был?…
Отвечаю за него, как за самого себя, — вот тебе и весь мой сказ. Не беспокойтесь, Авдотья Марковна, останетесь довольны. Он у вас был бы при доме, и на Унжу его можно бы было послать приискивать лесных покупателей.
— Целковых тысячи по полторы, а были годы, что и по две получал, — отирая платком раскрасневшееся лицо,
ответил Чубалов и опять понурил
голову.
Чубалов не ожидал этого. И на сто рублей в месяц не надеялся, а тут вдруг две с половиной тысячи. По стольку ни в один год он не получал. По-прежнему сидел, опустя
голову и не зная, что
отвечать.
— Да уж так, —
ответила Аграфена Петровна — Не тем будет
голова занята.
— Не с похмелья у меня, батюшка,
голова болит, не с поседок мне хворается, — охая,
отвечал Василий Борисыч.
Неточные совпадения
Бурмистр потупил
голову, // — Как приказать изволите! // Два-три денька хорошие, // И сено вашей милости // Все уберем, Бог даст! // Не правда ли, ребятушки?.. — // (Бурмистр воротит к барщине // Широкое лицо.) // За барщину
ответила // Проворная Орефьевна, // Бурмистрова кума: // — Вестимо так, Клим Яковлич. // Покуда вёдро держится, // Убрать бы сено барское, // А наше — подождет!
— Да если тебе так хочется, я узнаю прежде о ней и сама подойду, —
отвечала мать. — Что ты в ней нашла особенного? Компаньонка, должно быть. Если хочешь, я познакомлюсь с мадам Шталь. Я знала её belle-soeur, — прибавила княгиня, гордо поднимая
голову.
— Слушаю-с, —
ответил Василий и взялся за
голову лошади. — А уж сев, Константин Дмитрич, — сказал он заискивая, — первый сорт. Только ходить страсть! По пудовику на лапте волочишь.
Она всё ниже и ниже склоняла
голову, не зная сама, чтò будет
отвечать на приближавшееся.
Она
отвечала только наклонением
головы, покраснела и нахмурилась. Но тотчас же, быстро кивая знакомым и пожимая протягиваемые руки, она обратилась к хозяйке.