Неточные совпадения
Перво-наперво — неверная, у попов у церковных, да у дьяконов хлеб ест, всяко скоблено рыло, всякого табашника и щепотника за добрых людей
почитает, второ
дело смотница, такая смотница, что не приведи Господи.
— Какое же касательство может быть Китаю до сундучников? — с удивленьем и
почти с недоверьем спросил Зиновий Алексеич. — Пущай бы их там себе воевали на здоровье, нам-то какое тут
дело?
На Горах по дальним от городов захолустьям справляют в тот
день «дожинки», старорусский обычай, теперь всюду забытый
почти.
— А на што вам его? — облокотясь о́ борт руками и свесив голову, спросил долговязый. — Ежели по какому
делу, так нашу
честь прежде спросите. Мы, значит, здесь главным, потому что весь караван на отчете у Василья Фадеича, у нас, это значит.
—
Честью дочь отдавать да у церковного попа венчать ему нельзя, — внушительно сказала мать Таисея. — По торговым
делам остуду мог бы принять. Разориться, пожалуй, мог бы!.. А как уходом-то свадьба свенчана, так он перед обчеством не в ответе. Понял?
На другой
день рано поутру Меркулов отправил с письмами двуконную эстафету. Ради верности сам на
почту ходил, сам письма сдал. Выходя из почтовой конторы, встретился с Корнеем Евстигнеевым.
Только что ушли Марко Данилыч с Дуней от Дорониных, воротился с
почты Дмитрий Петрович. Прочитали письмо меркуловское и разочли, что ему надо быть
дня через три, через четыре. Такой срок Лизавете Зиновьевне показался чересчур длинным, и навернулись у ней на глазах слезы. Заметил это отец и шутливо спросил...
Поужинали и бутылочку с белой головкой роспили да мадеры две бутылки. Разговорился словоохотливый Морковников, хоть Меркулов
почти вовсе не слушал его. Только и было у него на уме: «Не воротился ли Веденеев, да как-то завтра Бог приведет с невестой встретиться, да еще какие цены на тюленя́ означатся?» То и
дело поглядывал он на дверь. «Авось Митенька не подойдет ли», — думал он. Оттого и редко отвечал он на докучные вопросы Морковникова.
— По имени не называли, потому что не знали, а безыменно вдоволь
честили и того вам сулили, что ежели б на самую малость сталось по ихним речам, сидеть бы вам теперь на самом
дне кромешной тьмы… Всем тогда от них доставалось, и я не ушел, зачем, видишь, я у себя в дому моложан приютил. А я им, шмотницам, на то: «Деньги плачены были за то, а от вас я сроду пятака не видывал…
Дело торговое…» Унялись, перестали ругаться.
То колдовством их
дело почитали, то думали, что они справляют мерзкую службу бесам…
С хорошенькой, но как смерть бледной племянницей Марьи Ивановны, Варенькой, Дуня Смолокурова сблизилась
почти с первого же
дня знакомства.
Весь
день после этого разговора Дуня была сама не своя. Много думала она о том, что узнала от Вареньки, мысли роились у ней, голова кругом шла.
Почти до исступленья дошедшая восторженность овладела ею.
— Духом не мятись, сердцем не крушись, — выпевала Катенька, задыхаясь
почти на каждом слове. — Я, Бог, с тобой, моей сиротой, за болезнь, за страданье духа дам дарованье!.. Радуйся, веселись, верна-праведная!.. Звезда светлая горит, и восходит месяц ясный, будет, будет
день прекрасный, нескончаемый вовек!.. Бог тебя просвятит, ярче солнца осветит… Оставайся, Бог с тобою, покров Божий над тобою!
Катеньку поместили в комнате возле Вареньки и Дуни. Все вечера девушки втроем проводили в беседах, иной раз зайдет, бывало, к ним и Марья Ивановна либо Варвара Петровна. А
день весь
почти девушки гуляли по́ саду либо просиживали в теплице; тогда из богадельни приходили к ним Василиса с Лукерьюшкой. Эти беседы совсем
почти утвердили колебавшуюся Дуню в вере людей Божиих, и снова стала она с нетерпеньем ждать той ночи, когда примут ее во «святый блаженный круг верных праведных». Тоска, однако, ее не покидала.
На другой
день после «привода» Дуни ей отвели особую от Вареньки комнату. В то же время привезли к Луповицким
почту из города. Между письмами было и к Дуне от Марка Данилыча. Послано оно из Казани. Было в нем писано...
— Послушайте, — крепко ухватившись за руку Никиты Федорыча, задыхающимся
почти голосом вскричал Смолокуров. — Хоть на три
дня!.. Всего только на три денька!.. В три-то
дня ведь пятой доли товара не свезти с вашего каравана… Значит, не выйду из ваших рук… На три
дня, Никита Федорыч, только на три денечка!.. Будьте милостивы, при случае сам заслужу.
Но на этот раз не больно угрозили работники Марку Данилычу — на прядильнях снасти
почти допрядены, на пристани тоже
дело к концу идет.
Уж после отправки к Дуне письма вспомнила Дарья Сергевна про Аграфену Петровну. Хоть в последнее время Дуня и переменилась к своему «другу любезному», стала к ней холодна и
почти совсем избегала разговоров с ней, однако, зная доброе сердце Аграфены Петровны, Дарья Сергевна послала к ней нарочного. Слезно просила ее приехать к больному вместе с Иваном Григорьичем и со всеми детками, самой съездить за Дуней, а Ивана Григорьича оставить для распорядков по
делам Марка Данилыча…
Сами день-деньской меж собой бранятся да здорятся и всегда
почти кончат ссору дракой, причем достается, бывало, больше всего гостеприимной хозяйке.
Когда собравшиеся в дорогу сидели за прощальной трапезой, привезли
почту. Николай Александрович новое письмо от Денисова получил. Писал тот, что его опять задержали
дела и что приедет он в Луповицы не раньше как через неделю после Успенья, зато прогостит недели три, а может, и месяц. Все были рады, а кормщик обещал, только что приедет он, повестить о том всех Божьих людей. И за то были ему благодарны.
Тут встретилась с ней Машенька и
почти целый год привлекала ее к истине нашей веры, то указывая на книги для чтения, то проводя с нею
дни и ночи в назидательных разговорах.
И, как бывало прежде, сошлись и съехались к назначенному
дню почти все бывшие на великом соборе, кроме полоумной Серафимы Ильинишны с ее неизбежными спутницами.
— Так уж, пожалуйста. Я вполне надеюсь, — сказал отец Прохор. — А у Сивковых как будет вам угодно — к батюшке ли напишите, чтобы кто-нибудь приезжал за вами, или одни поезжайте. Сивковы дадут старушку проводить — сродница ихняя живет у них в доме, добрая, угодливая, Акулиной Егоровной зовут. Дорожное
дело знакомо ей — всю,
почитай, Россию не раз изъездила из конца в конец по богомольям. У Сивковых и к дороге сготовитесь, надо ведь вам белья, платья купить. Деньги-то у вас есть на покупку и на дорогу?
— И хорошо сделал, что привез, — сказала Дарья Сергевна. — Анисья Терентьевна женщина немолодая, где ей читать все время без роздыха? Мы так уговаривались, что я стану с ней чередоваться. А вот Господь и послал помощника, ночью-то он
почитает, а я по хозяйству займусь — много ведь дела-то, и то не знаю, Герасим Силыч, как управлюсь.
— Какая же ссора? — молвила Дуня, обращаясь к подруге. — И в прошлом году и до сих пор я Петра Степаныча вовсе
почти и не знала; ни я перед ним, ни он передо мной ни в чем не виноваты. В Комаров-от уехали вы тогда, так мне-то какое
дело было до того? Петр Степаныч вольный казак — куда воля тянет, туда ему и дорога.
— Худого, слава Богу, не случилось, а хорошенького довольно, — ответила Груня. — Так как ты, тятенька, теперь и защитник и покровитель сиротки нашей,
почитаешь ее за свою дочку, так я и позвала тебя на важный совет. Самой одной с таким
делом мне не справиться, потому и послала за тобой.
— Именно оттого, — ответил Самоквасов, — только Фленушку я и не видал
почти тогда. При мне она постриглась. Теперь она уж не Фленушка, а мать Филагрия… Ну да Господь с ней. Прошу я вас, не помышляйте никогда о ней — было у нас с ней одно баловство, самое пустое
дело, не стоит о нем и вспоминать. По правде говорю, по совести.
— Коли что, так мы с Ильюшкой в ответе будем, — молвил Миней. — Твое
дело вовсе
почти сторона, станешь ходить по приказу начальства да по мирской воле. Твое
дело только ясак подать, больше ничего от тебя и не требуется. А дуван станем дуванить, твоя доля такая ж, как и наша.
Не
честью мы с ней были венчаны, похмельным
делом окрутили нас.
Со страха робкий Василий Борисыч дрожмя дрожал; ему казалось, что теперь такая опасность наступила, перед коей
почти ничего не значила даже скачка сломя голову по пылающему лесу на другой
день после первого сближенья с постылою теперь и ненавистною женой.
На них
почти каждый
день катались Самоквасовы.