Неточные совпадения
Пирамидалов. Честь имею кланяться, Антонина Власьевна.
Что вам угодно?
Пирамидалов.
Что вам угодно?
Пирамидалов. Я уж сказал
вам,
что Всеволода Вячеславича дожидаюсь.
Пирамидалов. Я
вам сказал,
что генерала жду. Какую еще соседку?
Бедонегова. Нет,
что же
вы так?
Вы не подумайте…
Белесова. Я ничего не преувеличиваю. Конечно, я не знаю, с какими мыслями он смотрит на меня; я
вам говорю только о том, какое действие производит на меня его взгляд. Есть положения, в которых долгий и серьезный взгляд непереносим: в нем укор, в нем обида, он будит совесть. (С упреком.) А
вы сами знаете,
что мне, для моего спокойствия, надо усыплять совесть, а не будить ее.
Гневышов. Я надеюсь, мой милый,
что вы аккуратно исполнили то,
что я
вам говорил?
Гневышов.
Вы должны помнить,
что для знакомства с Валентиной Васильевной я желаю людей солидных, семейных — то
что называется людьми вполне почтенными. Нужды нет, если они будут немного старого покроя, это даже лучше: такие люди учтивее в обращении и почтительнее. Где же и взять других? В этой местности люди светские не живут, а хорошие семейства средней руки иногда попадаются.
Гневышов. Валентина Васильевна желала иметь дачу в местности здоровой и подальше от города, нисколько не заботясь о том, каковы будут ее соседи; но это совсем не значит, чтоб она обрекла себя на одиночество и скуку. Хорошо бы познакомить с ней какую-нибудь пожилую даму, с которой она могла бы и гулять, и быть постоянно вместе. Ну, говорите,
что вы узнали о здешних дачниках.
Гневышов. Прошу не полагать и заключений не выводить.
Вы только докладывайте по порядку, — а это уж мое дело знать,
что нужно и
чего не нужно для Валентины Васильевны. Ну,
что же эта вдова, эта дама, как
вы ее называете… она белится, румянится, пьет мадеру?
Гневышов. Да, Цыплунова.
Вы ее сначала предупредите, скажите,
что я, генерал Гневышов, желаю с ней познакомиться и познакомить с ней тоже мою родственницу, которая переехала сюда на дачу и будет жить все лето. Слышите, родственницу…
Гневышов. Совсем не вероятно.
Вы слушайте и делайте,
что вам приказывают. Чтобы соображать вероятности, надо иметь гораздо больше ума,
чем вы имеете. Гуляйте здесь, мимо дач! В рощу я вечером не пойду, потому
что там будет сыро.
Бедонегова (громко). Виталий Петрович, Виталий Петрович! Куда же
вы? Подождите немножко! Ушел. Зачем он бегает по дачам,
чего он там еще ищет? У меня ему уж
чего бы лучше, кажется. Как трудно понимать мужчин! А, вот Анна Афанасьевна с сыном! Ах, как он мил! Ах, какой интересный молодой человек!
Цыплунов.
Что вы,
что вы? На ком? Разве это возможно?
Так знай же,
что женщины совершенно правы в этом случае, — потому
что нет более несносных деспотов, как
вы, люди чистые.
Вы создаете в своем воображении каких-то небывалых богинь, да потом и сердитесь,
что не находите их в действительности.
Цыплунов.
Вы думаете,
что я влюблен?
Пирамидалов. Он просил меня предупредить
вас,
что желает с
вами познакомиться.
Цыплунова. Да
что за церемонии! И зачем я ему? Мы с сыном люди скромные и знакомств не только не ищем, а даже бегаем от них. Так
вы и скажите вашему генералу.
Цыплунова.
Что вы,
что вы, Виталий Петрович!
Вы, кажется, меня в компаньонки приглашаете?
Цыплунова. Как?
Что вы? Так она…
Гневышов. Мы уже несколько знакомы; я знаю вашего сына. Для
вас, вероятно, не редкость слышать похвалы ему; но я с своей стороны должен сказать
вам,
что его начальство имеет о нем самое лестное мнение.
Цыплунова. Так об
чем же
вам беспокоиться? Для невесты с богатым приданым всегда женихи найдутся…
Цыплунова. Да, я вижу,
что вам действительно много заботы с Валентиной Васильевной…
Гневышов. Много, почтеннейшая Анна Афанасьевна, много. Хотя уже приданое ее определено, но если б нашелся человек очень хороший, то есть добрый, не глупый и с карьерой, — я бы увеличил и даже удвоил… Вот
что, почтенная Анна Афанасьевна!..
Вы не удивляйтесь, пожалуйста, тому,
что я
вам скажу.
Гневышов. Оно, конечно, странно…
что, видя
вас в первый раз, я начинаю с
вами очень важный решительный разговор… Положим,
что я вас-то не знаю; но я давно знаю вашего сына, давно собираю о нем справки, и уж наметил его. Я знаю даже,
что ваш сын любит Валентину Васильевну…
Гневышов. Нельзя сказать, чтоб ваши требования были очень умеренны, и я поручиться не могу… Но скажу
вам по секрету,
что Валентина Васильевна неравнодушна к вашему сыну…
Гневышов. Сколько я мог заметить, разумеется. Девушка порядочного воспитания своих чувств не выкажет; но я знаю,
что она встретилась с ним сегодня не в первый раз,
что она видела его и вчера, и раньше, и не без удовольствия, и
что она его отличает. Дайте руку, почтенная Анна Афанасьевна!
Вы поговорите с сыном, а я поговорю с Валентиной Васильевной. Я
вас уполномочиваю даже объявить ему,
что он нам нравится, — мне и Валентине Васильевне. А там уж как ему угодно.
Белесова (с улыбкой мало скрытого неудовольствия). Очень
вам благодарна. Я выслушала целую лекцию о нравственности и обязанностях человека. Я узнала,
что такое серьезные люди,
что значит серьезный взгляд на жизнь. Все,
что вы говорили, вероятно, очень умно, все это очень полезно знать; и если я, к сожалению, мало поняла и мало воспользуюсь, — это уж моя вина.
Цыплунов. Ах, извините меня, сделайте одолжение! Будем говорить, о
чем вам угодно, о
чем вы привыкли. Говорить с
вами для меня большое удовольствие; но я редко бываю в обществе, я не знаю, какие вопросы в ходу и об
чем говорят теперь.
Белесова.
Вы, мне кажется, немножко экзальтированы,
вы любите преувеличивать. Я самая обыкновенная девушка, ничем не лучше других.
Что особенно хорошего и так скоро
вы могли заметить во мне?
Белесова. Ах, не вините бедных женщин! Все их притворство по большей части не злой умысел; это простое, врожденное желание нравиться, это скорей малодушие,
чем порок. Да и кого же они могут обмануть теперь, когда мужчины стали так умны? Только людей глупых или аскетов. А
вы искренни?
Белесова. Да.
Вы любите искренность, следовательно даете право требовать ее и от
вас. Говорите,
что было в вашем взгляде!
Цыплунов. Я не смел мечтать о счастии возобновить знакомство с
вами, я думал,
что опять потеряю
вас из виду, и хотел наглядеться на
вас, чтобы ясней и дольше удерживать ваш очаровательный образ в своей памяти.
Цыплунов. Я не хвалю
вас, не льщу
вам; меньше того,
что я сказал, сказать было нельзя:
вы требовали искренности. Если я виноват, то разве в том только,
что сказал
вам мало, не все.
Белесова. Это уж похоже на признание… Надо
вам заметить,
что это тоже не совсем обыкновенный разговор; нам не каждый день приходится отвечать на признания; а потому слушать их во всяком случае неловко, а в иных — неприятно.
Цыплунов. Это признание вырвалось невольно. Прошу
вас, не обращайте на него внимания, оно
вас ни к
чему не обязывает. Я только об одном прошу
вас…
Белесова. Позвольте сделать
вам еще вопрос! Где эти серьезные, высоконравственные люди находят по себе женщин… ну, жен,
что ли?
Вам мало того,
что вас обожают,
вы хотите знать, имеют ли и эти бедные надежду быть любимыми, не отнято ли у них это благо, без которого жизнь безотрадна, как мертвая пустыня…
Белесова (рассеянно).
Что вы?.. Целовать…
что целовать? (Подает руку.)
Белесова (задумчиво и под влиянием невольной искренности).
Вы удостоиваете? (Быстро оправившись.) Ах, я не знаю,
что я говорю. (Встает.)
Вы не обращайте внимания на мои слезы! У меня очень слабые нервы, я затем и переехала на дачу, чтобы полечиться…
Гневышов. Ну так
что же?
Вам что за дело?..
Гневышов. Благодарю
вас за известие! Я очень доволен,
что Валентина Васильевна нравится Цыплунову…
Пирамидалов. Я всегда знал,
что, рано ли, поздно ли,
вы захотите, чтоб Валентина Васильевна имела прочное и солидное положение…
Гневышов.
Что вы думали, мой любезный, и на
что надеялись?..
Гневышов. Я
вам повторяю,
что вы не годитесь в мужья Валентине Васильевне. Нам нужен человек, так сказать, избранный…
Гневышов. Нет,
вы оставьте этот разговор. Я сделаю для
вас все,
что могу… я в долгу не останусь…
Белесова (садясь в кресло). Ну,
вы довольны мной? Я, кажется, в точности исполняю все,
что вам угодно.
Гневышов. Все есть! Хотя я в настоящее время стеснен в деньгах, но я не забыл своей обязанности, и у меня пятнадцать тысяч готовы для
вас. Моя жена… она так великодушна,
что предлагает столько же, чтоб…