Неточные совпадения
Она появлялась еще несколько
раз на сцене; унесена была, наконец,
другими русалками
в свое подземное царство; затем — перемена декорации, водяной дворец, бенгальский огонь, и занавес опустился.
Публика несколько
раз хохотала над ним и хлопала ему, и больше всех Николай Силыч. По окончании представления, когда все зрители поднялись и стали выходить. Николай Силыч, с
другом своим Насосычем, снова отправился к актерам
в уборную. Там уже для них была приготовлена на подносе известная нам бутылка водки и колбаса.
Другой раз Николай Силыч и Павел вышли за охотой
в табельный день
в самые обедни; колокола гудели во всех церквах. Николай Силыч только поеживался и делал свою искривленную, насмешливую улыбку.
Павел догадался, что это был старший сын Захаревского — правовед;
другой сын его —
в безобразных кадетских штанах,
в выворотных сапогах, остриженный под гребенку — сидел рядом с самим Ардальоном Васильевичем, который все еще был исправником и сидел
в той же самой позе, как мы видели его
в первый
раз, только от лет он очень потучнел, обрюзг, сделался еще более сутуловат и совершенно поседел.
Все, что он на этот
раз встретил у Еспера Иваныча, явилось ему далеко не
в прежнем привлекательном виде: эта княгиня, чуть живая, едущая на вечер к генерал-губернатору, Еспер Иваныч, забавляющийся игрушками, Анна Гавриловна, почему-то начавшая вдруг говорить о нравственности, и наконец эта дрянная Мари, думавшая выйти замуж за
другого и
в то же время, как справедливо говорит Фатеева, кокетничавшая с ним.
У Павла, как всегда это с ним случалось во всех его увлечениях, мгновенно вспыхнувшая
в нем любовь к Фатеевой изгладила все
другие чувствования; он безучастно стал смотреть на горесть отца от предстоящей с ним разлуки… У него одна только была мысль, чтобы как-нибудь поскорее прошли эти несносные два-три дня — и скорее ехать
в Перцово (усадьбу Фатеевой). Он по нескольку
раз в день призывал к себе кучера Петра и расспрашивал его, знает ли он дорогу
в эту усадьбу.
—
Друг мой, помилуй, я всего у них
в первый
раз, и даже сегодня разбранился с Мари окончательно.
— Хорошо, я тебе буду отдавать, — сказал Павел, слышавший еще и прежде, что Макар Григорьев
в этом отношении считался высокочестным человеком и даже благодетелем, батькой мужицким слыл, и только на словах уж очень он бранчив был и на руку дерзок; иной
раз другого мужичка, ни за что ни про что, возьмет да и прибьет.
Здесь я
в первый
раз увидела тебя: полюбить тебя я не смела, ты любил
другую мою приятельницу, но ты мне показался каким-то чудным существом, которому предназначено хоть несколько минут дать мне счастья…
— О, да благословит тебя бог, добрый
друг! — воскликнул Салов с комическим чувством, крепко пожимая руку Вихрова. — Ехать нам всего лучше
в Купеческий клуб, сегодня там совершается великое дело: господа купцы вывозят
в первый
раз в собрание своих супруг; первая Петровская ассамблея будет для Замоскворечья, — но только не по высочайшему повелению, а по собственному желанию! Прогресс!.. Дворянству не хотят уступить.
Едем назад, а теленок у нас
в телеге привязанным лежит; а
другой раз и вырвется да бежать от нас, а мы, причетники, за ним…
Раз вот эта госпожа приставша сидит и целуется со своим
другом милым, — вдруг кухарка эта самая бежит: «Матушка-барыня, барин приехал и прямо
в кухню идет!» Ах, боже мой!
Отправив все это
в городе на почту, Вихров проехал затем
в погребок, который состоял всего из одной только маленькой и грязной комнатки, но тем не менее пользовался большою известностью во всем уезде: не было, я думаю, ни одного чиновника, ни одного помещика, который бы хоть
раз в жизни не пивал
в этом погребке,
в котором и устроено было все так, что ничего
другого нельзя было делать, как только пить: сидеть можно было только около единственного стола, на котором всегда обыкновенно пили, и съесть чего-нибудь можно было достать такого, что возбуждает жажду пить, каковы: селедка, икра…
В одиннадцать часов на
другой день он пошел к Плавину. Тот принял его на этот
раз гораздо суше и даже несколько строго.
Тем же днем Вихров начал и следствие. Прежние понятые, чтобы их не спросили
другой раз, разбежались. Он позвал
других и пригласил священника для привода их к присяге. Священник пришел
в ужасно измятой, но новой рясе и с головой, для франтовства намоченной квасом. Он был очень широколиц и с какой-то необыкновенно добродушной физиогномией. Мужиков сошлось человек двенадцать.
— Оттого, что места уж очень дикие и лесные. Вот тут по всей дороге разные бобылки живут, репу сеют, горох, — так к ним
в избушку-то иной
раз медведь заглядывает; ну так тоже наш же исправник подарил им ружья, вот они и выстрелят
раз —
другой в неделю, и поотвалит он от них маленько
в лес.
Раз они
в чем-то разругались на баллотировке: «Ты, — говорит один
другому, — не смей мне говорить: я два
раза в солдаты был разжалован!» — «А я, — говорит
другой, —
в рудниках на каторге был!» — хвастаются
друг перед
другом тем; а вон нынешние-то лизуны — как съедутся зимой, баль-костюме сейчас надо для начальника губернии сделать.
Но Иван, думая, что барин за что-нибудь за
другое на него сердится, еще
раз поклонился ему
в ноги и встал потом
в кроткой и смиренной позе.
— Попервоначалу она тоже с ним уехала; но, видно, без губернаторства-то денег у него немножко
в умалении сделалось, она из-за него
другого стала иметь. Это его очень тронуло, и один
раз так, говорят, этим огорчился, что крикнул на нее за то, упал и мертв очутился; но и ей тоже не дал бог за то долгого веку: другой-то этот самый ее бросил, она — третьего, четвертого, и при таком пути своей жизни будет ли прок, — померла, говорят, тоже нынешней весной!