Неточные совпадения
Анна Гавриловна еще несколько раз входила к ним, едва упросила Пашу сойти вниз покушать чего-нибудь. Еспер Иваныч никогда не ужинал, и вообще он прихотливо, но очень мало,
ел. Паша, возвратясь наверх, опять принялся за прежнее дело, и таким образом они читали часов до двух ночи. Наконец Еспер Иваныч погасил у себя свечку и велел сделать то же и Павлу, хотя тому еще и
хотелось почитать.
— На-ка вот тебе, — сказал он, подавая его Паше: — тут
есть три-четыре рыжичка; если тебе
захочется полакомиться, — книжку какую-нибудь купить, в театр сходить, — ты загляни в эту шапочку, к тебе и выскочит оттуда штучка, на которую ты можешь все это приобресть.
— Театр? — повторил тот. — Да гляче бы; только чтобы генеральша не рассердилась… — В тоне голоса его
была слышна борьба: ему и
хотелось очень барчиков потешить, и барыни он боялся, чтобы она не разгневалась на него за залу.
Есперу Иванычу тоже
хотелось: ему, может
быть, даже думалось, что один вид и присутствие до сих пор еще любимой женщины оживят его.
— А к тому, мой миленький, что мне
хочется поучить вас; а то вы ведь без меня, моя крошечка, пропадете! — перебил его насмешливо Салов. Он, кажется,
был очень доволен, что порассердил немножко Неведомова.
Ему и
хотелось съездить к Коптину, но в то же время немножко и страшно
было: Коптин
был генерал-майор в отставке и, вместе с тем, сочинитель. Во всей губернии он слыл за большого вольнодумца, насмешника и даже богоотступника.
— Хорошо, но скоро ли это
будет: мне все-таки
хочется поскорее вас видеть у себя!
— Нужны! У вас
есть очень хороший жених, и мне за него замуж
хочется, — убеждала ее m-lle Прыхина.
А посмотришь, так вся их жизнь
есть не что иное, как удовлетворение потребностям тела и лицемерное исполнение разных обрядов и обычаев», — думал он, и ему вдруг нестерпимо
захотелось пересоздать людские общества, сделать жизнь людей искренней, приятней, разумней.
Ей самой, должно
быть,
хотелось повыучиться, потому что она в отсутствие даже Павла все переписывала басни и вглядывалась в каждое слово их; но все-таки пользы мало от того происходило, — может
быть, потому что ум-то и способности ее
были обращены совсем уж в другую сторону…
Ему
хотелось и приятно
было погордиться ею перед приятелями: существенного недостатка ее, состоящего в малом образовании, они, вероятно, не заметят, а наружности она
была прекрасной; точно так же и перед ней он хотел похвастаться приятелями или, по крайней мере, умом их.
— Разве вот что сделать, — рассуждала между тем Анна Ивановна (ей самой очень
хотелось сыграть на театре), — я скажу жениху, что я очень люблю театр. Если он рассердится и запретит мне, тогда зачем мне и замуж за него выходить, а если скажет: «Хорошо, сыграйте», — тогда я
буду играть.
— Поэтому, если бы вас полюбила Анна Ивановна и вы бы женились на ней, ваша любовь
была бы продолжительнее нашей? —
захотелось Павлу кольнуть немного приятеля.
Чтобы кататься по Москве к Печкину, в театр, в клубы, Вихров нанял помесячно от Тверских ворот лихача, извозчика Якова, ездившего на чистокровных рысаках; наконец, Павлу
захотелось съездить куда-нибудь и в семейный дом; но к кому же? Эйсмонды
были единственные в этом роде его знакомые. Мари тоже очень разбогатела: к ней перешло все состояние Еспера Иваныча и почти все имение княгини. Муж ее
был уже генерал, и они в настоящее время жили в Парке, на красивой даче.
Павел, когда он
был гимназистом, студентом, все ей казался еще мальчиком, но теперь она слышала до мельчайших подробностей его историю с m-me Фатеевой и поэтому очень хорошо понимала, что он — не мальчик, и особенно, когда он явился в настоящий визит таким красивым, умным молодым человеком, — и в то же время она вспомнила, что он
был когда-то ее горячим поклонником, и ей стало невыносимо жаль этого времени и ужасно
захотелось заглянуть кузену в душу и посмотреть, что теперь там такое.
Остальное ты все знаешь, и я только прибавлю, что, когда я виделась с тобой в последний раз в доме Еспера Иваныча и тут же
был Постен и когда он ушел, мне тысячу раз
хотелось броситься перед тобой на колени и умолять тебя, чтобы ты спас меня и увез с собой, но ты еще
был мальчик, и я знала, что не мог этого сделать.
В сущности письмо Клеопатры Петровны произвело странное впечатление на Вихрова; ему, пожалуй, немножко
захотелось и видеться с ней, но больше всего ему
было жаль ее. Он почти не сомневался, что она до сих пор искренно и страстно любила его. «Но она так же, вероятно, любила и мужа, и Постена, это уж
было только свойством ее темперамента», — примешивалась сейчас же к этому всеотравляющая мысль. Мари же между тем, после последнего свидания, ужасно стала его интересовать.
Хотелось было сейчас же тут покаяться, но язык прилип к гортани, и это бы дело, однако, так и кануло в воду!
Казначей-то уж очень и не разыскивал: посмотрел мне только в лицо и словно пронзил меня своим взглядом; лучше бы, кажись, убил меня на месте; сам уж не помню я, как дождался вечера и пошел к целовальнику за расчетом, и не то что мне самому больно
хотелось выпить, да этот мужичонко все приставал: «Поднеси да поднеси винца, а не то скажу — куда ты мешок-то девал!».
Десять мешков я сейчас отдам за это монастырю; коли, говорю, своих не найду, так прихожане за меня сложатся; а сделал это потому, что не вытерпел, вина
захотелось!» — «Отчего ж, говорит, ты не пришел и не сказал мне: я бы тебе дал немного, потому — знаю, что болезнь этакая с человеком бывает!..» — «Не посмел, говорю, ваше преподобие!» Однакоже он написал владыке собственноручное письмо, товарищи они
были по академии.
«Да правда ли, говорит, сударь… — называет там его по имени, — что вы его не убили, а сам он убился?» — «Да, говорит, друг любезный, потяну ли я тебя в этакую уголовщину; только и всего, говорит, что боюсь прижимки от полиции; но, чтобы тоже, говорит, у вас и в селе-то между причетниками большой болтовни не
было, я, говорит, велю к тебе в дом принести покойника, а ты, говорит, поутру его вынесешь в церковь пораньше, отслужишь обедню и похоронишь!» Понравилось это мнение священнику: деньгами-то с дьячками ему не
хотелось, знаете, делиться.
Здесь ни мать, ни отец не могли досмотреть или остановить своей дочери, ни муж даже жены своей, потому что темно
было: гуляй, душа, как
хочется!..
Вихров лучше уже решился исполнить ее желание, тем более, что и
есть ему
хотелось. Он сел и начал закусывать. Становая, очень довольная этим, поместилась рядом с ним и положила ему руку на плечо.
— Кроме того, у меня собраны от разных жителей города такого рода записки: «Ах, там, пожалуйста, устройте бал у себя, m-me Пиколовой так
хочется потанцевать», или: «Мы с m-me Пиколовой приедем к вам обедать», и все в этом роде. Как потом
будет угодно министрам — обратить на это внимание или нет, но я представляю факты.
Вихров недоумевал, что ему отвечать: разочаровывать Грушу в этих ее верованиях ему не
хотелось, а оставлять ее при том ему тоже
было жаль.
— Дай-ка, умею ли я стрелять, — сказала она, взяв одно ружье; ей скучно, изволите видеть,
было: барин все занимался, и ей хоть бы с кем-нибудь
хотелось поболтать.
Виссариону, кажется, очень
хотелось поговорить об этом деле с Вихровым, но он на этот раз удержался, может
быть, потому, что Иларион при самом начале этого разговора взглянул на него недовольным взглядом.