— Ну, душка, извини, — говорил Масуров, подходя к жене, — счастие сначала
ужас как везло, а под конец как будто бы какой черт ему нашептывал: каждую карту брал, седая крыса. Ты не поверишь: в четверть часа очистил всего, как липку; предлагал было на вексель: «Я вижу, говорит, вы человек благородный».
Неточные совпадения
— Время такое, насморки везде. А я так сегодня целый день не бывала дома; бездомовница такая сделалась, что
ужас; теперь вот у вас сижу, после обеда была у вашей тетушки…
как она вас любит! А целое утро и обедала я у Кураевых… Что это за прекрасное семейство!
— Помните, сестрица,
как я вас снегом-то оттирал, — начал он. — Вы такие были тогда хорошенькие, что просто
ужас…
Как ни выгоден был этот брак, но все-таки честолюбие корнета, принадлежавшего некогда к иному кругу, должно было сильно пострадать; потому на другой же день брака, к
ужасу богатой вдовы, он подал в отставку, с намерением тотчас же переехать в Москву.
Юлия тоже не могла без
ужаса себе представить,
как поедет она одна, а главное,
как примет папенька ее поступок.
— Генерала Жигалова? Гм!.. Сними-ка, Елдырин, с меня пальто…
Ужас как жарко! Должно полагать, перед дождем… Одного только я не понимаю: как она могла тебя укусить? — обращается Очумелов к Хрюкину. — Нешто она достанет до пальца? Она маленькая, а ты ведь вон какой здоровила! Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и пришла в твою голову идея, чтоб соврать. Ты ведь… известный народ! Знаю вас, чертей!
Неточные совпадения
Постой! уж скоро странничек // Доскажет быль афонскую, //
Как турка взбунтовавшихся // Монахов в море гнал, //
Как шли покорно иноки // И погибали сотнями — // Услышишь шепот
ужаса, // Увидишь ряд испуганных, // Слезами полных глаз!
Ужасный крик не умолкал, он сделался еще ужаснее и,
как бы дойдя до последнего предела
ужаса, вдруг затих.
Жениха ждали в церкви, а он,
как запертый в клетке зверь, ходил по комнате, выглядывая в коридор и с
ужасом и отчаянием вспоминая, что он наговорил Кити, и что она может теперь думать.
Степан Аркадьич вздохнул, отер лицо и тихими шагами пошел из комнаты. «Матвей говорит: образуется; но
как? Я не вижу даже возможности. Ах, ах,
какой ужас! И
как тривиально она кричала, — говорил он сам себе, вспоминая ее крик и слова: подлец и любовница. — И, может быть, девушки слышали! Ужасно тривиально, ужасно». Степан Аркадьич постоял несколько секунд один, отер глаза, вздохнул и, выпрямив грудь, вышел из комнаты.
Она говорила себе: «Нет, теперь я не могу об этом думать; после, когда я буду спокойнее». Но это спокойствие для мыслей никогда не наступало; каждый paз,
как являлась ей мысль о том, что она сделала, и что с ней будет, и что она должна сделать, на нее находил
ужас, и она отгоняла от себя эти мысли.