Неточные совпадения
3) занести фамилии наши, с прописанием виновности
и приговора, в черную
книгу, которая должна иметь влияние при выпуске.
Когда при рассуждениях конференции о выпуске представлена была директору Энгельгардту черная эта
книга, где мы трое только
и были записаны, он ужаснулся
и стал доказывать своим сочленам, что мудрено допустить, чтобы давнишняя шалость, за которую тогда же было взыскано, могла бы еще иметь влияние
и на будущность после выпуска.
Увидел он у меня на столе недавно появившуюся
книгу M-me Staлl «Considérations sur la Révolution franзaise» [А.-Л. Сталь, Взгляд на главнейшие события французской революции, 1818 (перевод полного французского названия).]
и советовал мне попробовать написать что-нибудь об ней
и из нее.
Не встречая никого на станциях, я обыкновенно заглядывал в
книгу для записывания подорожных
и там искал проезжих.
Петряев в библиотеке Читы на листке, вклеенном во французском издании немецкой
книги врача
И.-Г. Циммермана «Уединение» (Париж, 1814).
И он
и Ершов не могли осенью 1841 г. забыть, что в майской
книге «Современника» за тот же год были напечатаны два посвященные Пущину стихотворения Пушкина: «Современник» получался декабристами в разных местах сибирского поселения.
Хлопотавши здесь по несносному изданию с Селивановским, я, между прочим, узнал его желание сделать второе издание твоих трех поэм, за которые он готов дать тебе 12 тысяч. Подумай
и употреби меня, если надобно, посредником между вами. — Впрочем, советовал бы также поговорить об этом с петербургскими книгопродавцами, где гораздо лучше издаются
книги.
Во-первых, спасибо Eudoxie за Martyrs, [«Мученики» (франц.).] я ими питался первое время,
и Annette за все
книги, которые другим также пригодились, хотя Фридбергкупил мне «Génie de Christianisme», [Дух [характер] христианства» (Фрянц.).] но более ничего не мог выпросить.
[Пущин не мог знать, что Р. М. Медокс готовил в это время, при содействии Бенкендорфа
и с ведома Николая I, провокацию среди декабристов в Сибири (см.
книгу С. Я. Штрайх, Роман Медокс.
Пишите ко мне
и иногда присылайте
книг, если можно, в Нерчинск, на имя коменданта Лепарского. Что-нибудь исторического или религиозно-философского.
Доброе письмо ваше [Письма
И. Д. Якушкина к Пущину — в
книге «Декабрист
И. Д. Якушкин, Записки», изд. АН СССР, 1951.] от 15 декабря, почтенный мой Иван Дмитриевич, дошло до меня за несколько дней до Нового года, который мы здесь очень грустно встретили.
Извините меня, что я не уведомил вас в свое время о получении Тьера — мне совестно было Тулинова заставить писать,
и казалось, не знаю почему, что вы должны быть уверены в исправной доставке
книг.
Посылаю вам записки Andryane — вы
и Наталья Дмитриевна прочтете с наслаждением эту
книгу — кажется, их у вас не было. Если успеете — с Кудашевым возвратите, — я хочу их еще послать в другие места. Бобрищев-Пушкин, верно, также охотно их пробежит.
Вы узнаете меня, если вам скажу, что попрежнему хлопочу о журналах, — по моему настоянию мы составили компанию
и получаем теперь кой-какие
и политические
и литературные листки. Вы смеетесь моей страсти к газетам
и, верно, думаете, что мне все равно, как, бывало, прежде говаривали…
Книгами мы не богаты — перечитываю старые; вообще мало занимаюсь, голова пуста. Нужно сильное потрясение, душа жаждет ощущений, все окружающее не пополняет ее, раздаются в ней элегические аккорды…
Пригнал к самому отъезду Басаргина. Он вам отдаст Bernardin de St Pierre
и ваши
книги, которые у меня с лишком год гостили: Montaigne, Рейц
и пр. — Вы по принадлежности отдадите их Матвею Ивановичу с благодарностию.
Прошлого месяца 28-го числа Жадовский привез мне ваше письмецо
и книги. Благодарю вас, почтенный Яков Дмитриевич,
и за то
и за другое.
Книги мы прочтем
и прибережем до вашего приезда. Бог даст, доживем
и до этого свиданья.
Очень человек добрый
и смышленый; приятно с ним потолковать
и приятно видеть готовность его на всякую услугу: в полном смысле слова верный союзник, исполняет наши поручения, выписывает нам
книги, журналы, которые иначе должны бы были с громким нашим прилагательным [Прилагательное — по приказу Николая I декабристы официально назывались «государственными преступниками»; они обязаны были отмечать это на конвертах своих писем
и всякого рода документах.] отправляться в Тобольск, прежде нежели к нам доходить.
Я тогда же говорил Бобрищеву-Пушкину, что вряд ли будет на эту
книгу сбыт; но как у него были при болезненном моем проезде в Тобольск черновые кой-какие тетради, то он
и стал переправлять
и дополнять недостающее.
Читаю все, что попадается лучшее, друг другу пересылаем
книги замечательные, даже имеем
и те, которые запрещены. Находим дорогу: на ловца бежит зверь.
Не знаю, найдет ли вас, почтенный Яков Дмитриевич, мой листок в Красноярске, но во всяком случае где бы вы ни были, найдет вас моя признательность за ваше письмо
и за
книгу.
Портрет Михаила Сергеевича надеюсь вам привезти. Попрошу сделать копию с того, который он сам рисовал с себя… [Об автопортретах Лунина — в сб. «Декабристы
и их время», 1951, стр. 303
и сл.; три из них воспроизведены в
книгах о М, С. Лунине 1923
и 1926 гг.]
…Спасибо тебе за полновесные
книги: этим ты не мне одному доставил удовольствие — все мы будем читать
и тебя благодарить. Не отрадные вести ты мне сообщаешь о нашей новой современности — она бледна чересчур,
и только одна вера в судьбу России может поспорить с теперешнею тяжелою думою. Исхода покамест не вижу, может быть оттого, что слишком далеко живу. Вообще тоскливо об этом говорить, да
и что говорить, надобно говорить не на бумаге.
…Читал «Пахарь» Григоровича. Пожалуйста, прочти его в мартовской
книге «Современника»
и скажи мне, какое на тебя сделает впечатление эта душевная повесть. По-моему, она — быль; я уже просил благодарить Григоровича — особенно за начало. В конце немного мелодрама. Григорович — племянник Камиллы Петровны Ивашевой. В эту же ночь написал к М. П. Ледантю, его бабушке…
Книга Н.
И. Тургенева «Россия
и русские», где он отрицал свое участие в Тайном обществе, а в своем оправдании заявил, что в движении участвовала легкомысленная молодежь.
Н.
И. Тургенева я не видал, хоть в одно время были в Петербурге
и в Москве. Он ни у кого из наших не был, а я, признаюсь, при всем прежнем моем уважении к нему, не счел нужным его отыскивать после его
книги.Матвей случайно встретился с ним в тверском дебаркадере. Обнялись. Тургенев его расспрашивал обо всех, познакомил его с сыном
и дочерью
и по колокольчику расстались. Он опять уехал в Париж
и вряд ли возвратится в Россию. Я не очень понимаю, зачем он теперь приезжал…
Что скажешь о
книге Корфа? На меня она сделала очень мрачное впечатление
и еще более отдалила от издателя.
Е.
И. Якушкин просил Пущина написать замечания на
книгу Корфа, но тот отказался.
Ты будешь читать письмо Герцена
и будешь очень довольна. Есть у меня… [Имеется в виду «Письмо к императору Александру II» по поводу
книги М. А. Корфа от 14 декабря («Колокол», № 4 от 1 октября 1857 г.; ср. Сочинения, т. IX, 1919, стр. 24
и сл.).]
Сегодня получил, милый друг Машенька, твой листок от 26-го числа
и тотчас с упреком совести бросился справляться] с записной
книгой: вышло, что писал тебе в последний раз 11 мая — кажется, не может быть, чтоб я так долго молчал с тобой: или ты мне не отвечала на тогдашнее письмо, или я забыл отметить в своей книжке.
Или сами (или кто-нибудь четко пишущий) перепишите мне с пробелами один экземпляр для могущих быть дополнений, только, пожалуйста, без ошибок. Мне уже наскучила корректура над собственноручным своим изданием. Когда буду в Москве, на первом листе напишу несколько строк; велите переплетчику в начале вашей
книги прибавить лист… [Лист — для посвящения Е.
И. Якушкину Записок о Пушкине (вопроизведен здесь автотипически, стр. 40).]
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть
книг,
и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки,
и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом
и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Аммос Федорович. Нет, нет! Вперед пустить голову, духовенство, купечество; вот
и в
книге «Деяния Иоанна Масона»…
Была тут также лавочка // С картинами
и книгами, // Офени запасалися // Своим товаром в ней.
«А статских не желаете?» // — Ну, вот еще со статскими! — // (Однако взяли — дешево! — // Какого-то сановника // За брюхо с бочку винную //
И за семнадцать звезд.) // Купец — со всем почтением, // Что любо, тем
и потчует // (С Лубянки — первый вор!) — // Спустил по сотне Блюхера, // Архимандрита Фотия, // Разбойника Сипко, // Сбыл
книги: «Шут Балакирев» //
И «Английский милорд»…
Эх! эх! придет ли времечко, // Когда (приди, желанное!..) // Дадут понять крестьянину, // Что розь портрет портретику, // Что
книга книге розь? // Когда мужик не Блюхера //
И не милорда глупого — // Белинского
и Гоголя // С базара понесет? // Ой люди, люди русские! // Крестьяне православные! // Слыхали ли когда-нибудь // Вы эти имена? // То имена великие, // Носили их, прославили // Заступники народные! // Вот вам бы их портретики // Повесить в ваших горенках, // Их
книги прочитать…