Неточные совпадения
Странное смешение в этом великолепном создании! Никогда не переставал я
любить его; знаю, что и он платил мне тем же чувством; но невольно, из дружбы к нему, желалось, чтобы он, наконец, настоящим образом взглянул на себя и понял свое призвание. Видно, впрочем, что не могло и не должно
было быть иначе; видно, нужна
была и эта разработка, коловшая нам, слепым, глаза.
Я всегда с удовольствием с ним видался; рассказы его
были для меня занимательны, хотя я
любил бы, чтобы он не делал столько восхищений и не употреблял бы высокопарных слов, которые напоминают мне Белоусовича…
Прощай, любезный друг Оболенский, мильон раз тебя целую, больше, чем когда-нибудь. Продолжай
любить меня попрежнему.
Будь доволен неполным и неудовлетворительным моим письмом. Об соседях на западе нечего сказать особенного. Знаю только, что Беляевы уехали на Кавказ. Туда же просились Крюковы, Киреев и Фролов. Фонвизину отказано. — Крепко обнимаю тебя.
Насчет Володи с вами не согласен, но душевно желаю ошибиться. Пусть сбудутся ваши предположения о его характере; способности у него
есть, но характер мне не нравится: он мне всегда казался бездушным, и оттого я никакой симпатии к нему не чувствую, хоть вообще
люблю новое поколение…
Начались сибирские наши жары, которые вроде тропических. Моя нога их не
любит; я принужден
был бросить кровь и несколько дней прикладывать лед. Это замедляет деятельность; надобно, впрочем, платить дань своему возрасту и благодарить бога, что свежа голова. Беда, как она начнет прихрамывать; а с ногой еще можно поправиться.
Вы должны
быть уверены, что я искренно желаю вам полного счастья, — вы остаетесь в семье, где все вас знают и
любят; переход к новому быту для вас
будет гораздо легче.
Про себя скажу тебе, что я, благодаря бога, живу здорово и спокойно. Добрые мои родные постоянно пекутся обо мне и
любят попрежнему. В 1842 году лишился я отца — известие об его кончине пришло, когда я
был в Тобольске с братом Николаем. Нам
была отрада по крайней мере вместе его оплакивать. Я тут получил от Николая образок, которым батюшка благословил его с тем, чтобы он по совершении дальнего путешествия надел мне его на шею.
Сюда приехала m-lle Otava с скрипкой. Поджио уже слышал ее игру и m-me Ришье. Говорят,
будет концерт, но я вряд ли пойду. Я
люблю музыку, когда не надобно платить деньги. Видите, как я сделался расчетлив…
— Аннушка вместе с музыкой
будет на нем учиться знать и
любить старый Лицей!
Вы знаете, что я вас очень, очень
люблю и в душе моей чту вас лучше себя; чтобы я кого-нибудь очень
любил, необходимо, чтоб он
был лучше меня.
Я не
люблю писать к вам наскоро, как-нибудь, чтобы только сказать, что я к вам писала, — нет, я
люблю поговорить с вами на просторе, рассказать подробно случающееся со мной, потолковать о чем-нибудь заветном для меня, в полной уверенности, что все это найдет отголосок в вашем добром сердце; писавши к вам и прочим друзьям моим, я знаю, что я еще не совсем одна в мире, знаю, что мне
будут сочувствовать, а это теперь единственная моя отрада в моей трудной жизни…
Сегодня прощеный день — бедовыйчеловек издали просит, чтоб ты простила его и позволила
любить тебя так, чтоб это не
было для тебя невыносимой бедой… Одна любовь залечивает раны…
Опять помеха, пришел Евгений. Просто тоска, когда нужно действовать, то
есть писать. Не
люблю торопиться, а приходится так.
Он
был у нас недолго. Большой
был тогда аскетик — худобы страшной. Он должен
быть теперь очень стар… [Пущин, как и другие лицеисты, в свои школьные годы не
любил М. С. Пилецкого за иезуитизм. Впоследствии выяснилось, что он
был агентом тайной полиции, чего Пущин не мог знать (см. Б. Мейлах, Лицейские годовщины, «Огонек», 1949, № 23). Двустишие — из «Лицейских песен».]
…Что ты мне ничего не говоришь о перемещении Пирогова в Киев. Ребиндеру
будет трудно после него в Одессе, где Пирогова все ценили и
любили. Дуров мне много о нем говорил…
Он
был любим… по крайней мере // Так думал он, и был счастлив. // Стократ блажен, кто предан вере, // Кто, хладный ум угомонив, // Покоится в сердечной неге, // Как пьяный путник на ночлеге, // Или, нежней, как мотылек, // В весенний впившийся цветок; // Но жалок тот, кто всё предвидит, // Чья не кружится голова, // Кто все движенья, все слова // В их переводе ненавидит, // Чье сердце опыт остудил // И забываться запретил!
Неточные совпадения
Осип. Да, порядок
любит. Уж ему чтоб все
было в исправности.
Хлестаков. Я — признаюсь, это моя слабость, —
люблю хорошую кухню. Скажите, пожалуйста, мне кажется, как будто бы вчера вы
были немножко ниже ростом, не правда ли?
Анна Андреевна. Цветное!.. Право, говоришь — лишь бы только наперекор. Оно тебе
будет гораздо лучше, потому что я хочу надеть палевое; я очень
люблю палевое.
Осип.
Любит он, по рассмотрению, что как придется. Больше всего
любит, чтобы его приняли хорошо, угощение чтоб
было хорошее.
Хлестаков. Хорошо, хоть на бумаге. Мне очень
будет приятно. Я, знаете, этак
люблю в скучное время прочесть что-нибудь забавное… Как ваша фамилия? я все позабываю.