Неточные совпадения
— Я, батюшка, и то уж подумываю! Кончено дело! завтра же чем свет —
к Бубновину! Я ему этот прожектец во всех
статьях разверну!
— Теперь я другую линию повел. Железнодорожную-то часть бросил. Я свое дело сделал, указал на Изюм — нельзя? —
стало быть, куда хочешь, хоть
к черту-дьяволу дороги веди — мое дело теперь сторона! А я нынче по административной части гусара запустил. Хочу в губернаторы. С такими, скажу вам, людьми знакомство свел — отдай все, да и мало!
Он перестает возделывать поля,
становится непочтителен
к старшим, и в своем высокомерии возвышает заработную плату до таких размеров, что и предпринимателю ничего больше не остается, как оставить свои плодотворные прожекты и идти искать счастья ailleurs! [в другом месте!]
Я
стал припоминать и с помощью неимоверных усилий успел составить нечто целое из уцелевших в моем мозгу обрывков. Да, мы отправились сначала
к Балабину, потом
к Палкину, оттуда
к Шухардину и, наконец, в «Пекин». Но тут нить воспоминаний оборвалась. Не украли ли мы в «Пекине» серебряную ложку? не убили ли мы на скорую руку полового? не вели ли нас на веревочке? — вот этого-то именно я и не мог восстановить в своей памяти.
Прокоп сделал при этом такой малоупотребительный жест, что даже молодой человек, несмотря на врожденную ему готовность, утратил на минуту ясность души и
стал готовиться
к отъезду.
Стало быть, ни в энтузиазме, ни в презрении
к металлу недостатка не было, только применение их было несколько иное, нежели в настоящее время.
Очевидно,
стало быть, что мысль о самообкладывании принадлежит всецело нам, потомкам наших предков, и должна быть рассматриваема как результат: во-первых, способности выдерживать наплыв чувств, несколько большей против той, которою обладали наши предки, во-вторых, вечно присущей нам мысли о якобы правах и, в-третьих, нашей страсти
к политико-экономическим вицам.
Остается,
стало быть, предположение о наклонности
к политико-экономическим вицам. Но одна мысль о возможности чего-либо подобного была так странна, что я вскочил как ужаленный.
Я уж не раз порывался
к Прелестнову с тех пор, как приехал в Петербург, но меня удерживала свойственная всем провинциалам застенчивость перед печатным словом и его служителями. Нам и до сих пор еще кажется, что в области печатного слова происходит что-то вроде священнодействия, и мы были бы до крайности огорчены, если бы узнали за достоверное, что в настоящее время это дело упрощено до того, что стоит только поплевать на перо, чтобы вышла прелюбопытнейшая передовая
статья.
К величайшему удивлению, мы
стали замечать, что Никодим ведет газету на славу, что"столбцы ее оживлены", что в ней появилась целая стая совершенно новых сотрудников, которые неустанно ведут между собой живую и даже ожесточенную полемику по поводу содержания московских бульваров, по поводу ненужности посыпания песком тротуаров в летнее время и т. д.
Прерванный на минуту разговор возобновился; но едва успел Менандр сообщить, что ладзарони лежат целый день на солнце и питаются макаронами, как
стали разносить чай, и гости разделились на группы. Я горел нетерпением улучить минуту, чтобы пристать
к одной из них и предложить на обсуждение волновавшие меня сомнения. Но это положительно не удавалось мне, потому что у каждой группы был свой вопрос, поглощавший все ее внимание.
Но мы отвлеклись от главного предмета нашей
статьи, и должны сознаться, что две причины побудили нас
к такому уклонению.
После этого вечер, видимо, начинал приходить
к концу, так что некоторые пенкосниматели уже дремали. Я, впрочем, понимал эту дремоту и даже сознавал, что, влачи я свое существование среди подобных
статей, кто знает — быть может, и я давно бы заснул непробудным сном. Ни водки, ни закуски — ничего, все равно как в пустыне. Огорчение, которое ощутил я по этому случаю, должно быть, сильно отразилось на моем лице, потому что Менандр отвел меня в сторону и шепнул...
— А я калоши искал, да, кажется, и заснул. Боже! четвертый час! А мне еще нужно дописать
статью"О типе древней русской солоницы"! Менандр Семеныч! а когда же вы напечатаете мою
статью:"
К вопросу о том: макали ли русские цари в соль пальцами или доставали оную посредством ножей"?
По сцеплению идей, зашел разговор о губернаторстве, о том, что нынче от губернаторов все отошло и что, следовательно, им нужно только иметь такт. Прокоп
стал было утверждать, что и совсем их не нужно, но потом сам убедился, что, во-первых, некому будет взыскивать недоимки, а во-вторых, что без хозяина, во всяком случае, как-то неловко. От губернаторства разговор опять возвратился
к покойному и
к славнейшему подвигу его жизни:
к переходу через Валдайские горы.
Он будет поверять мне свои тайны: по утрам мы будем вместе содрогаться и изыскивать меры, а вечером
к помпадуршам
станем ездить!
Стало быть, и мы не лыком шиты, коль скоро
к нам то и дело наезжают то «братья» то «друзья», то «гости».
Стало быть, если отныне кто-нибудь назовет нас кадетами цивилизации, то мы можем смело сказать тому в глаза: нет, мы не кадеты!
к нам обращали взоры братья славяне! с нами братались заатлантические друзья! у нас, наконец, без всякой задней мысли отдыхали современные гиганты статистики!
—
К сожалению, должно признаться, что таких мер не существует, хотя, с другой стороны, нельзя не сознаться, что если б земские управы взялись за дело энергически, то суслики давно были бы уничтожены! Я намерен посвятить этой мысли не менее десяти передовых
статей.
Задумано — сделано. Посыльный летит
к Менандру с письмом:"Любезный друг! ты знаешь, как горячо я всегда принимал
к сердцу интересы оспопрививания, а потому не желаешь ли, чтоб я написал для тебя об этом предмете
статью?"Через час ответ:"Ты знаешь, мой друг, что наша газета затем, собственно, и издается, чтобы распространять в обществе здравые понятия об оспопрививании! Пиши! сделай милость, пиши!
Статья твоя будет украшением столбцов" — и т. д.
Опять мчится посыльный
к Менандру: следует ли упоминать об этом в
статье?
К трем часам моя работа была уж готова и отослана
к Менандру с запросом такого содержания:"Не написать ли для тебя
статью: кто была Тибуллова Делия?
Опять в руки перо — и
к вечеру
статья готова. Рано утром на другой день она была уже у Менандра с новым запросом:"Не написать ли еще
статью:"Может ли быть совмещен в одном лице промысел огородничества с промыслом разведения козлов?"Кажется, теперь самое время!"
К полудню — ответ:"Сделай милость! присылай скорее!"
Если сестрицы сознавали свое право на обладание моим миллионом и если при этом им было присуще чувство собственности, то они были обязаны идти до конца, влечься
к своему миллиону инстинктивно, фаталистически, во что бы то ни
стало и что бы из того ни произошло!
Да; надо, ах как надо написать об этом
статью и послать ее
к Менандру.
Неточные совпадения
Гаврило Афанасьевич // Из тарантаса выпрыгнул, //
К крестьянам подошел: // Как лекарь, руку каждому // Пощупал, в лица глянул им, // Схватился за бока // И покатился со смеху… // «Ха-ха! ха-ха! ха-ха! ха-ха!» // Здоровый смех помещичий // По утреннему воздуху // Раскатываться
стал…
Да тут беда подсунулась: // Абрам Гордеич Ситников, // Господский управляющий, //
Стал крепко докучать: // «Ты писаная кралечка, // Ты наливная ягодка…» // — Отстань, бесстыдник! ягодка, // Да бору не того! — // Укланяла золовушку, // Сама нейду на барщину, // Так в избу прикатит! // В сарае, в риге спрячуся — // Свекровь оттуда вытащит: // «Эй, не шути с огнем!» // — Гони его, родимая, // По шее! — «А не хочешь ты // Солдаткой быть?» Я
к дедушке: // «Что делать? Научи!»
«Скучаешь, видно, дяденька?» // — Нет, тут
статья особая, // Не скука тут — война! // И сам, и люди вечером // Уйдут, а
к Федосеичу // В каморку враг: поборемся! // Борюсь я десять лет. // Как выпьешь рюмку лишнюю, // Махорки как накуришься, // Как эта печь накалится // Да свечка нагорит — // Так тут устой… — // Я вспомнила // Про богатырство дедово: // «Ты, дядюшка, — сказала я, — // Должно быть, богатырь».
Клониться
стал я
к старости.
Разбой —
статья особая, // Разбой тут ни при чем!» // — Разбойник за разбойника // Вступился! — прасол вымолвил, // А Лавин — скок
к нему!