Неточные совпадения
— Она у Фильда [Знаменитый в то время композитор-пианист, родом англичанин, поселившийся и состарившийся в Москве. Под конец жизни он давал уроки только у
себя на дому и одинаково к ученикам и ученицам выходил в халате.] уроки
берет. Дорогонек этот Фильд, по золотенькому
за час платим, но
за то… Да вы охотник до музыки?
Через день, а иногда и чаще, она
брала с
собой девушку-лекарку, садилась на долгушу-трясучку и, несмотря на осеннюю слякоть, тащилась
за две версты в Измалково — деревню, в которой жил Федот.
Она
брала его
за руку и насильно увлекала в залу. Его ставили в пару и заставляли протанцевать кадриль. Но, исполнивши прихоть жены, он незаметно скрывался к
себе и уже не выходил вплоть до самой ночи.
В Москве есть особая varietas [разновидность (лат.).] рода человеческого; мы говорим о тех полубогатых дворянских домах, которых обитатели совершенно сошли со сцены и скромно проживают целыми поколениями по разным переулкам; однообразный порядок и какое-то затаенное озлобление против всего нового составляет главный характер обитателей этих домов, глубоко стоящих на дворе, с покривившимися колоннами и нечистыми сенями; они воображают себя представителями нашего национального быта, потому что им «квас нужен, как воздух», потому что они в санях ездят, как в карете,
берут за собой двух лакеев и целый год живут на запасах, привозимых из Пензы и Симбирска.
Разве так дают свое согласие порядочные барышни?! Что он подумал?.. „Обрадовалась, матушка, что я тебя
беру за себя. Ты нищей можешь остаться, а я хоть и разночинец, да миллионщик. Вот ты и закричала:"люб", точно в лото самый большой номер тебе вынулся!
Неточные совпадения
— Ничего, ладно, настрыкается, — продолжал старик. — Вишь, пошел… Широк ряд
берешь, умаешься… Хозяин, нельзя, для
себя старается! А вишь подрядье-то!
За это нашего брата по горбу бывало.
«Боже мой! Боже мой!
за что?» подумал Алексей Александрович, вспомнив подробности развода, при котором муж
брал вину на
себя, и тем же жестом, каким закрывался Вронский, закрыл от стыда лицо руками.
«Ни
за что не соглашусь! — говорил Грушницкий, — он меня оскорбил публично; тогда было совсем другое…» — «Какое тебе дело? — отвечал капитан, — я все
беру на
себя.
— Как в цене? — сказал опять Манилов и остановился. — Неужели вы полагаете, что я стану
брать деньги
за души, которые в некотором роде окончили свое существование? Если уж вам пришло этакое, так сказать, фантастическое желание, то с своей стороны я передаю их вам безынтересно и купчую
беру на
себя.