Неточные совпадения
— Dieu, quelle virulente sortie! [Господи, какое горячее нападение!] — отвечал, нисколько не смутясь такою встречей, вошедший
князь, в придворном, шитом мундире, в чулках, башмаках, и звездах, с светлым выражением плоского
лица.
Князь равнодушно замолк. Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть
князя за то, что он дерзнул так отозваться о
лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.
Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым
лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица-княжна Элен, дочь
князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Новое
лицо это был молодой
князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини.
Князь Андрей зажмурился и отвернулся. Пьер, со времени входа
князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку.
Князь Андрей, не оглядываясь, сморщил
лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся
лицо Пьера, улыбнулся неожиданно-доброю и приятною улыбкой.
Анна Павловна улыбнулась и обещалась заняться Пьером, который, она знала, приходился родня по отцу
князю Василью. Пожилая дама, сидевшая прежде с ma tante, торопливо встала и догнала
князя Василья в передней. С
лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса. Доброе, исплаканное
лицо ее выражало только беспокойство и страх.
Она испугалась слов
князя Василия; когда-то красивое
лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту.
Князь Андрей усмехнулся, прямо глядя в
лицо Анны Павловны.
— Как вы хотите, чтоб он всем отвечал вдруг? — сказал
князь Андрей. — Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного
лица, полководца или императора. Мне так кажется.
Князь Ипполит подошел к маленькой княгине и, близко наклоняя к ней свое
лицо, стал полушопотом что-то говорить ей.
Пьер поворотился всем телом, так что диван заскрипел, обернул оживленное
лицо к
князю Андрею, улыбнулся и махнул рукой.
В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись,
князь Андрей встряхнулся, и
лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье.
Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое
лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в минуты раздражения.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и
лицо ее было в слезах.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных
лиц и родственников.
Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что-то несколько раз тихо повторил ему.
— Я думала, не случилось ли что́? — сказала княжна и с своим неизменным, каменно-строгим выражением
лица села против
князя, готовясь слушать.
— Mais, mon prince, [Но,
князь,] говорила Анна Михайловна, — после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, — обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие
лицо княжны и на перепрыгивающие щеки
князя Василия.
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и
князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим
лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера
лицо ее выразило неудержимую злобу.
Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в
лицо, и совершенно неожиданно для
князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться.
И в то время как
князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением
лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным
лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
— Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, — сказал
князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского
лица. — Как здоровье ваше?
— Ну, чтó, Михайла Иванович, Буонапарте-то нашему плохо приходится. Как мне
князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем
лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Князь Андрей молчал, но княжна заметила ироническое и презрительное выражение, появившееся на его
лице.
— Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… — сказал
князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло
лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. — Очень рад, право очень рад, мой друг, — прибавил он.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что-то дрогнуло в нижней части
лица старого
князя.
Несмотря на то, что еще не много времени прошло с тех пор, как
князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это время. В выражении его
лица, в движениях, в походке почти не было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным.
Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его были веселее и привлекательнее.
Несвицкий с хохотом обнял
князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в
лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что́ ожидает русскую армию, нашли себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
Но в то же мгновение, как он обратился к
князю Андрею, умное и твердое выражение
лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на
лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что́ говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что́ называется ridicule, [[смешным],] но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как
князь Андрей с изуродованным от бешенства
лицом подъехал к нему и поднял нагайку...
Князь Андрей направился к двери, из-за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом
лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на
лицо своего адъютанта и не узнавал его.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что́ было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к
князю Андрею. На
лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал
князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть
лица друг друга и переговариваться между собою. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное
лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что́ думает, что́ чувствует этот человек в эту минуту?
«Есть ли вообще что-нибудь там, за этим неподвижным
лицом?» спрашивал себя
князь Андрей, глядя на него.
Начальники, с расстроенными
лицами подъезжавшие к
князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.
Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным
лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой
князя Багратиона и свиты и в такт: «левой — левой!» ударилось в колонну.
Уже близко становились французы; уже
князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже
лица французов.
Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его
лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится».
Перед обедом княжна и m-lle Bourienne, знавшие, что
князь не в духе, стояли, ожидая его: m-lle Bourienne с сияющим
лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья — бледная, испуганная, с опущенными глазами.
Князь взглянул на испуганное
лицо дочери и фыркнул.
Тихон знал привычку
князя иногда вслух выражать свои мысли, а потому с неизменным
лицом встретил вопросительно-сердитый взгляд
лица, появившегося из-под рубашки.
Княжна Марья подходила в тот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, чтò она об этом думает. Она читала это выражение в
лице Тихона и в
лице камердинера
князя Василья, который с горячею водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый
князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его
лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своею чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на
лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
С приятною улыбкой на
лице он рассказал, как великий
князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты — была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
В то время, как взошел Борис,
князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового
лица что-то докладывал
князю Андрею.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что̀ он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым
лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан
князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким.
Они вышли в коридор вслед за
князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным
лицом и резкою чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения.
Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в
лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела.
Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем-то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все
лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что-то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.