Неточные совпадения
Анна Андреевна,
жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину на романах и альбомах, вполовину на хлопотах в своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и при случае выказывает тщеславие.
Берет иногда власть над мужем потому только, что тот не находится, что отвечать ей; но власть эта распространяется только на мелочи и состоит в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается в разные платья в продолжение пьесы.
— Отчего же? Я не вижу этого. Позволь мне думать, что, помимо наших родственных отношений, ты имеешь ко мне, хотя отчасти, те дружеские чувства, которые я всегда имел к тебе… И истинное уважение, — сказал Степан Аркадьич, пожимая его руку. — Если б даже худшие предположения твои были справедливы, я не
беру и никогда не возьму на себя судить ту или другую сторону и не вижу причины, почему наши отношения должны измениться. Но теперь, сделай это, приезжай к
жене.
Ведь известно, зачем
берешь взятку и покривишь душой: для того чтобы
жене достать на шаль или на разные роброны, провал их возьми, как их называют.
«Ужели, — думает Евгений, —
Ужель она? Но точно… Нет…
Как! из глуши степных селений…»
И неотвязчивый лорнет
Он обращает поминутно
На ту, чей вид напомнил смутно
Ему забытые черты.
«Скажи мне, князь, не знаешь ты,
Кто там в малиновом
беретеС послом испанским говорит?»
Князь на Онегина глядит.
«Ага! давно ж ты не был в свете.
Постой, тебя представлю я». —
«Да кто ж она?» — «
Жена моя».
Наконец, большая часть вступает в брак, как
берут имение, наслаждаются его существенными выгодами:
жена вносит лучший порядок в дом — она хозяйка, мать, наставница детей; а на любовь смотрят, как практический хозяин смотрит на местоположение имения, то есть сразу привыкает и потом не замечает его никогда.
—
Бери, когда дают! — живо прибавила
жена, которая услышала последние слова.
А Лопухов еще через два — три дня, тоже после обеда, входит в комнату
жены,
берет на руки свою Верочку, несет ее на ее оттоманку к себе: «Отдыхай здесь, мой друг», и любуется на нее. Она задремала, улыбаясь; он сидит и читает. А она уж опять открыла глаза и думает...
Снегурочка твоя,
бери в свой дом
Жену свою, — любить и нежить буду,
Ловить твой взгляд, предупреждать желанья.
И так они живут себе лет пятнадцать. Муж, жалуясь на судьбу, — сечет полицейских, бьет мещан, подличает перед губернатором, покрывает воров, крадет документы и повторяет стихи из «Бахчисарайского фонтана».
Жена, жалуясь на судьбу и на провинциальную жизнь,
берет все на свете, грабит просителей, лавки и любит месячные ночи, которые называет «лунными».
Супруги едут в город и делают первые закупки. Муж
берет на себя, что нужно для приема гостей;
жена занимается исключительно нарядами. Объезжают городских знакомых, в особенности полковых, и всем напоминают о наступлении зимы. Арсений Потапыч справляется о ценах у настоящих торговцев и убеждается, что хоть он и продешевил на первой продаже, но немного. Наконец вороха всякой всячины укладываются в возок, и супруги, веселые и довольные, возвращаются восвояси. Слава Богу! теперь хоть кого не стыдно принять.
Она
брала его за руку и насильно увлекала в залу. Его ставили в пару и заставляли протанцевать кадриль. Но, исполнивши прихоть
жены, он незаметно скрывался к себе и уже не выходил вплоть до самой ночи.
— Просто не понимаю, что сделалось с
женой, — удивлялся Замараев, разводя руками. — Уж я как ее уговаривал: не
бери мамынькиных денег. Проживем без них… А разве с бабой сговоришь?
Все удивлялись только одному, откуда хитрый немец
берет деньги, чтобы так наряжать
жену: ни торговли, ни службы, ни определенных занятий, ни капитала, а живет на широкую ногу.
Блох ловить торопятся, а
жену берут честь-честью.
«Устава о ссыльных», мужья-евреи не могут следовать в ссылку за своими осужденными
женами, и последним предоставляется
брать с собой лишь грудных детей, и то не иначе, как с согласия мужей.]
Иногда такая
брала его тоска по
жене, что он, казалось, все бы отдал, даже, пожалуй… простил бы ее, лишь бы услышать снова ее ласковый голос, почувствовать снова ее руку в своей руке.
Подвиг
жен воспел Н. А. Некрасов в своей знаменитой поэме «Декабристки» («Русские женщины»)] Признаюсь, что я не
беру на себя говорить об этом, а еще более судить; будет, что богу угодно.
Что брак Свистунова? Ничего не знаю. Плохо ему, больному и ревнивому,
брать молоденькую
жену… [П. Н. Свистунов женился в 1842 г. на Т. А. Дурановой; имел с нею детей.]
Розанов хотел было поудержать
жену от этого перехода, но квартира действительно была и лучше и дешевле. Ольга Александровна с видом крайней покорности сообщила маркизе, что муж ее не хочет
брать этой квартиры, пошли толки, и Розанов уступил.
— Ну, скажем, содержанки или
жены, — равнодушно возразил Кербеш и покрутил в руках серебряный портсигар с монограммами и фигурками. — Я решительно ничего не могу для вас сделать… по крайней мере сейчас. Если вы желаете на ней жениться, представьте соответствующее разрешение своего университетского начальства. Если же вы
берете на содержание, то подумайте, какая же тут логика? Вы
берете девушку из дома разврата для того, чтобы жить с ней в развратном сожительстве.
Вместо Живина, который все время продолжал сидеть с
женой и амурничать, Вихров стал
брать с собой Ивана.
— Вот на что я могу согласиться, — начал он, — я буду
брать у тебя деньги под расписку, что тотчас же после смерти отца отпущу тебя и
жену на волю.
Да, Хрисашка еще слишком добр, что он только поглядывает на твою кубышку, а не отнимает ее. Если б он захотел, он взял бы у тебя всё: и кубышку, и Маремьяну Маревну на придачу. Хрисашка! воспрянь — чего ты робеешь! Воспрянь — и плюнь в самую лохань этому идеологу кубышки! Воспрянь — и
бери у него все: и
жену его, и вола его, и осла его — и пусть хоть однажды в жизни он будет приведен в необходимость представить себе,что у него своегоили ничего, или очень мало!
— Что с ним сделалось? Да ты, верно, заспал. Ты кому-нибудь другому продал, — говорил Евгений Михайлович. — Впрочем, постойте, я пойду у
жены спрошу,
брала ли она вчера дрова.
— Ах, дура косолапая! Вот дура-то, — закричал он на свою
жену, увидав купон и тотчас же заметив подделку. — И зачем
брать купоны.
— Да ты сам, Женя,
брал при мне, и именно двенадцатирублевые, — сказала
жена, сконфуженная, огорченная и готовая плакать. — Я и сама не знаю, как они меня обморочили, — говорила она, — гимназисты. Красивый молодой человек, казался такой комильфотный.
— Ишь гуляльщик какой нашелся!
жене шляпки третий год купить не может… Ты разве голую меня от родителей
брал? чай, тоже всего напасено было.
Ждет Иван Петрович месяц, ждет другой; кажной-то день
жену бьет, а тестя непристойно обзывает — не
берет.
— Ко мне
жена воротилась. Я вам десять рублей скинул, я ни разу не стрелял;
берите револьвер,
берите сию минуту.
— Если
жена, то надо самовар. Но самовар после. У меня два. А теперь
берите со стола чайник. Горячий, самый горячий.
Берите всё;
берите сахар; весь. Хлеб… Хлеба много; весь. Есть телятина. Денег рубль.
— Ах да, — вспомнил он вдруг, как бы отрываясь с усилием и только на миг от какой-то увлекавшей его идеи, — да… старуха…
Жена или старуха? Постойте: и
жена и старуха, так? Помню; ходил; старуха придет, только не сейчас.
Берите подушку. Еще что? Да… Постойте, бывают с вами, Шатов, минуты вечной гармонии?
— Видно, что вы любите
жену после Швейцарии. Это хорошо, если после Швейцарии. Когда надо чаю, приходите опять. Приходите всю ночь, я не сплю совсем. Самовар будет.
Берите рубль, вот. Ступайте к
жене, я останусь и буду думать о вас и о вашей
жене.
— Нет, тот не такой! — возразил поспешно ополченец. — Хоть и немец, но добрейшей души человек; с больного, про которого только знает, что очень беден, никогда за лекарство ничего не
берет… Или теперь этот поступок его с
женою?.. Поди-ка, кто нынче так поступит?
Все хлопоты по свадьбе в смысле распоряжений пали на gnadige Frau, а в смысле денежных расходов — на Егора Егорыча. Жених, как только дано ему было слово, объявил, что он Музу Николаевну
берет так, как она есть, а потому просит не хлопотать об туалете невесты, который и нельзя сделать хоть сколько-нибудь порядочный в губернском городе, а также не отделять его будущей
жене какого-либо состояния, потому что он сам богат. Когда эти слова его были переданы Сусанной матери, старуха вдруг взбунтовалась.
Мельник кончает работу,
берет шапку,
берет кнут, подходит к
жене и объясняет ей знаками, что ему надо идти, но что если без него
жена кого примет, то… и он показывает на кнут.
Руслан, сим гласом оживленный,
Берет в объятия
жену,
И тихо с ношей драгоценной
Он оставляет вышину
И сходит в дол уединенный.
— Что ж, — перебила меня она, — тем и лучше, что у тебя простая
жена; а где и на муже и на
жене на обоих штаны надеты, там не бывать проку. Наилучшее дело, если баба в своей женской исподничке ходит, и ты вот ей за то на исподницы от меня это и отвези. Бабы любят подарки, а я дарить люблю.
Бери же и поезжай с богом.
— Все о том же. Il a eu quelques desagrements avec le commandant de la place. Simon a eu tort. [У него были кое-какие неприятности с комендантом крепости. Семен был не прав (франц.).] But all is well what ends well, [Но все хорошо, что хорошо кончается (англ.).] — сказал он, передавая
жене письмо, и, обращаясь к почтительно дожидавшимся партнерам, попросил
брать карты.
— Вы и без протекции далеко пойдете. Неужто не оценит начальство! Что ж вам за Варвару держаться! Да и не из Рутиловых же барышень вам,
жену брать: они — легкомысленные, а вам надо
жену степенную. Вот бы взяли мою Марту.
— А Алешка Пазухин?.. Ведь он сколько лет считался женихом Анны Гордеевны. Ну, тогда свадьба расстроилась из-за Гордея Евстратыча, так они теперь из-за вас свое
берут… Уж это верно!.. Чтобы
жена да не водила мужа за нос, да этому я никогда не поверю… никогда!..
(Суслов отводит
жену и по дороге что-то шепчет ей. Она отшатнулась от него, остановилась. Он
берет ее под руку и ведет направо, где они несколько минут тихо разговаривают и возвращаются к террасе после того, как Басов уходит.)
Шалимов. Мой друг, успокойся! Все это только риторика на почве истерии… поверь мне! (
Берет Басова под руку и ведет его на дачу. Дудаков, заложив руки за спину, выходит из комнат и медленно идет направо; там его молча ждет
жена, неподвижно стоя под деревьями.)
Параша. Теперь бы я пошла за него, да боюсь, что он от
жены в плясуны уйдет. И не пойду я за него, хоть осыпь ты меня с ног до головы золотом. Не умел он меня
брать бедную, не возьмет и богатую. А пойду я вот за кого. (
Берет Гаврилу).
Вышневская. Нет, вас. Разве вы
жену брали себе? Вспомните, как вы за меня сватались! Когда вы были женихом, я не слыхала от вас ни одного слова о семейной жизни; вы вели себя, как старый волокита, обольщающий молодых девушек подарками, смотрели на меня, как сатир. Вы видели мое отвращение к вам, и, несмотря на это, вы все-таки купили меня за деньги у моих родственников, как покупают невольниц в Турции. Чего же вы от меня хотите?
Во дни покаяния он пил только воду и ел ржаной хлеб.
Жена утром ставила к двери его комнаты большой графин воды, фунта полтора хлеба и соль. Он отворял дверь,
брал эту трапезу и снова запирался. Его не беспокоили в это время, даже избегали попадаться на глаза ему… Через несколько дней он снова являлся на бирже, шутил, смеялся, принимал подряды на поставку хлеба, зоркий, как опытный хищник, тонкий знаток всего, что касалось дела.
Ты должен для своего счастья тогда
жену брать, когда увидишь, что и одной ее хватит с тебя…
Конца не было недоразумениям, брани и попрошайству,
жена возмущалась, а подрядчик-каменщик, Тит Петров, семидесятилетний старик,
брал ее за руку и говорил...
Мой отец
брал взятки и воображал, что это дают ему из уважения к его душевным качествам; гимназисты, чтобы переходить из класса в класс, поступали на хлеба к своим учителям, и эти
брали с них большие деньги;
жена воинского начальника во время набора
брала с рекрутов и даже позволяла угощать себя и раз в церкви никак не могла подняться с колен, так как была пьяна; во время набора
брали и врачи, а городовой врач и ветеринар обложили налогом мясные лавки и трактиры; в уездном училище торговали свидетельствами, дававшими льготу по третьему разряду; благочинные
брали с подчиненных причтов и церковных старост; в городской, мещанской, во врачебной и во всех прочих управах каждому просителю кричали вослед: «Благодарить надо!» — и проситель возвращался, чтобы дать 30–40 копеек.
К концу года, гляжу, ко мне и возвращается: «Дома, говорит, день пробыл и
жене гостинец отдал, а жить мне у себя нельзя: полиция ищет, под суд
берут».
Кочкарев. Как же, Илья Фомич Кочкарев, в родстве ведь мы.
Жена моя беспрестанно говорит о том… Позвольте, позвольте (
берет за руку Подколесина и подводит его):приятель мой, Подколесин Иван Кузьмич, надворный советник; служит экспедитором, один все дела делает, усовершенствовал отличнейше свою часть.