Неточные совпадения
Наконец один цвет привлек обезоруженное внимание покупателя; он сел
в кресло к окну, вытянул из шумного шелка длинный конец,
бросил его на колени и, развалясь, с трубкой
в зубах, стал созерцательно неподвижен.
Вдруг, с некоторым шумом, весьма молодцевато и как-то особенно повертывая с каждым шагом плечами, вошел офицер,
бросил фуражку с кокардой на стол и сел
в кресла.
Удивительно легко выламывали из ледяного холма и
бросали в огонь
кресла, сундук, какую-то дверь, сани извозчика, большой отрезок телеграфного столба.
Самгину показалось, что она хочет сесть на колени его, — он пошевелился
в кресле, сел покрепче, но
в магазине брякнул звонок. Марина вышла из комнаты и через минуту воротилась с письмами
в руке; одно из них, довольно толстое, взвесила на ладони и, небрежно
бросив на диван, сказала...
— Интересная Тоська? — откликнулся Дронов,
бросив себя
в кресло, так что оно заскрипело. — Очень интересная, — торопливо ответил он сам себе. — Ее один большевичок обрабатывает, чахоточный, скоро его к праотцам отнесут, но — замечательный! [Ты здесь] — ненадолго или — жить? Я приехал звать тебя к нам. Чего тебе одному торчать
в этом чулане?
Она бросалась
в постель, закрывала лицо руками и через четверть часа вскакивала, ходила по комнате, падала
в кресла, и опять начинала ходить неровными, порывистыми шагами, и опять бросалась
в постель, и опять ходила, и несколько раз подходила к письменному столу, и стояла у него, и отбегала и, наконец, села, написала несколько слов, запечатала и через полчаса схватила письмо, изорвала, сожгла, опять долго металась, опять написала письмо, опять изорвала, сожгла, и опять металась, опять написала, и торопливо, едва запечатав, не давая себе времени надписать адреса, быстро, быстро побежала с ним
в комнату мужа,
бросила его да стол, и бросилась
в свою комнату, упала
в кресла, сидела неподвижно, закрыв лицо руками; полчаса, может быть, час, и вот звонок — это он, она побежала
в кабинет схватить письмо, изорвать, сжечь — где ж оно? его нет, где ж оно? она торопливо перебирала бумаги: где ж оно?
Начинается торг: бьются-бьются, наконец кончают на семнадцати копейках. Дедушка грузно встает с
кресла и идет
в спальню за деньгами.
В это время рыбак
бросает Ваське крошечную рыбешку. Васька усаживается на все четыре лапки, хватает рыбу и, беспрестанно встряхиваясь, разрывает ее зубами.
Евгения Петровна с Полинькой
бросили иглы и, откинувшись
в кресла, молча смотрели друг на друга.
Я начал быстро и сбивчиво говорить ей, ожидая, что она
бросит в меня книгой или чашкой. Она сидела
в большом малиновом
кресле, одетая
в голубой капот с бахромою по подолу, с кружевами на вороте и рукавах, по ее плечам рассыпались русые волнистые волосы. Она была похожа на ангела с царских дверей. Прижимаясь к спинке
кресла, она смотрела на меня круглыми глазами, сначала сердито, потом удивленно, с улыбкой.
(Баронесса сидит на
креслах в усталости.
Бросает книгу.)
— Так! — сказал человек с чёрной бородой, откинулся на спинку
кресла, расправил бороду обеими руками, поиграл карандашом,
бросил его на стол и сунул руки
в карманы брюк. Мучительно долго молчал, потом раздельно и строго спросил...
В числе первых, между прочим, были два купца, сыновья несостоятельной старушки,
в числе последних их мать, на которую Яков Львович
бросил мимоходом взгляд, полный глубокого сострадания, и, переодевшись
в канцелярии за ширмою из домашнего платья
в мундир, сел на свое председательское
кресло и открыл присутствие.
Что-то еще хотел крикнуть, но обиженно замолчал. Вынул одну папиросу, — сломал и
бросил в угол, вынул вторую и с яростью затянулся, не рассчитав кашля: кашлял долго и страшно, и, когда сел на свое
кресло у стола, лицо его было сине, и красные глаза смотрели с испугом и тоской. Проговорил...
Был очень солнечный августовский день. Он мешал профессору, поэтому шторы были опущены. Один гибкий на ножке рефлектор
бросал пучок острого света на стеклянный стол, заваленный инструментами и стеклами. Отвалив спинку винтящегося
кресла, Персиков
в изнеможении курил и сквозь полосы дыма смотрел мертвыми от усталости, но довольными глазами
в приоткрытую дверь камеры, где, чуть-чуть подогревая и без того душный и нечистый воздух
в кабинете, тихо лежал красный сноп луча.
Поручик Маврин схватил его за руку, мучительно сжал её у кисти, револьвер глухо выстрелил
в кармане, затем рука Якова с резкой болью как бы сломалась
в локте, вырвалась из кармана, поручик взял из его пальцев револьвер и,
бросив его на
кресло, сказал...
Я
бросил Додерляйна и опустился
в кресло, силясь привести
в порядок разбегающиеся мысли… Потом глянул на часы. Черт! Оказывается, я уже двенадцать минут дома. А там ждут.
Недолго битва продолжалась;
Улан отчаянно играл;
Над стариком судьба смеялась —
И жребий выпал… час настал…
Тогда Авдотья Николавна,
Встав с
кресел, медленно и плавно
К столу
в молчаньи подошла —
Но только цвет ее чела
Был страшно бледен. Обомлела
Толпа. Все ждут чего-нибудь —
Упреков, жалоб, слез… Ничуть!
Она на мужа посмотрела
И
бросила ему
в лицо
Свое венчальное кольцо...
Толстый, дородный, цветущий здоровьем и житейским довольством, Сергей Андреич сидел, развалившись
в широких, покойных
креслах, читая письма пароходных приказчиков, когда сказали ему о приходе Чапурина.
Бросив недочитанные письма, резвым ребенком толстяк кинулся навстречу дорогому гостю. Звонко, радостно целуя Патапа Максимыча, кричал он на весь дом...
— Подозеров убит! — отвечала Катерина Астафьевна,
бросая в сторону свою хворостину, зонтик и пальто, и сама падая
в кресло.
Все это он делал, не прерывая молчания. Наконец, прочитав бумаги, поцеловал их, возвел глаза, орошенные слезами, к образам, перекрестился и, возвратясь с приметным волнением души к камину, у которого оставался граф Воронцов,
бросил сверток
в огонь, опустился
в кресла и, помолчав еще несколько, сказал...
— А-а-а… — протянула графиня и
бросила было вопросительный взгляд на сидевшего
в кресле Николая Герасимовича, переживавшего моменты, которые не могли быть названы приятными, но вдруг снова обратилась к дочери...
Петрович снова скрылся
в спальню. Оленин,
бросив книгу, откинулся на спину
кресла и весь отдался тяжелым воспоминаниям и радужным мечтам.
Здесь старик, сурово осмотревшись кругом, присел на первых попавшихся ему
креслах,
бросил взгляд на фамильные портреты, висевшие по стенам, плюнул, прошептал молитву и потом с сердцем постучал своим костылем по столу, подле него стоявшему; но, видя, что тот, к кому относилось это повелительное извещение о его прибытии, не являлся, толкнул жезлом своим чернеца, стоявшего
в задумчивости у порога, и указал ему на внутренность дома.
Народишь с ним детей, станешь толстая либо худая, как щепка, роли у тебя отнимут, элевации уж нет никакой,
в креслах никто о тебе и не вспомнит, вот тогда наши муженьки и
бросают нас.
Анжель схватила их и
бросила, как и ожерелье, но
в это мгновение ее взгляд упал на дочь, опрокинувшуюся на спинку
кресла и готовую снова упасть
в обморок.
Ожидаемое известие пришло, но нимало его не обрадовало. Он мельком пробежал записку Грубера и
бросил ее на стол, а сам бессильно опустился
в кресло.
Оказывалось, что он ошибся. Он возвращался домой, поспешно усаживался
в кресло, пробовал писать, с яростью
бросал перо, брал книгу, глядел на часы, нетерпеливо ожидая одиннадцати часов, чтобы улечься спать.
Он взял ее за руки и почти
бросил обратно
в кресло.
— Тайны я от вас не имею, господин фельдмаршал! — возразил Паткуль, садясь
в кресла, развернул сверток и, не
бросив даже взгляда на бумаги, подал их Борису Петровичу: — Извольте читать сами.