Неточные совпадения
Кучер
поехал на пристяжной, а Левин стал сам править
парой.
Я стал смотреть кругом:
на волнующиеся поля спелой ржи,
на темный
пар,
на котором кое-где виднелись соха, мужик, лошадь с жеребенком,
на верстовые столбы, заглянул даже
на козлы, чтобы узнать, какой ямщик с нами
едет; и еще лицо мое не просохло от слез, как мысли мои были далеко от матери, с которой я расстался, может быть, навсегда.
«Или они под
паром, эти поля, — думал я, глядя
на пустые, большие пространства, — здешняя почва так же ли нуждается в отдыхе, как и наши северные нивы, или это нерадение, лень?» Некого было спросить; с нами
ехал К. И. Лосев, хороший агроном и практический хозяин, много лет заведывавший большим имением в России, но знания его останавливались
на пшенице, клевере и далее не шли.
Вот он будто бы где-то
едет в степи, там, где служил давно, еще прежде, и везет его в слякоть
на телеге,
на паре, мужик.
Когда туалет кончен, происходит получасовое оглядыванье себя перед зеркалом, принятие различных поз, приседание и проч. Если вечер,
на который
едут, принадлежит к числу «
паре», то из парикмахерской является подмастерье и убирает сестрицыну голову.
Когда кухарку с судаком действительно загнали в манеж, а новая толпа студентов высыпала из университета
на Моховую, вдруг видят: мчится
на своей
паре с отлетом, запряженной в казенные, с высокой спинкой, сани, сам обер-полицмейстер. В толпе студентов, стоявших посредине улицы, ему пришлось задержаться и
ехать тихо.
Эта местность особенно славилась своими пиратами. «Молодые»
ехали с визитом к жившему в этом переулке богатому и скупому родственнику и поразили местное население невиданным экипажем
на дорогой
паре лошадей под голубой шелковой сеткой. Глаза у пиратов сразу разгорелись
на добычу.
Канун первого мая для Фотьянки прошел в каком-то чаду. Вся деревня поднялась
на ноги с раннего утра, а из Балчуговского завода так и подваливала одна партия за другой. Золотопромышленники
ехали отдельно в своих экипажах
парами. Около обеда вокруг кабака Фролки вырос целый табор. Кишкин толкался
на народе и прислушивался, о чем галдят.
Уж
на третий день, совсем по другой дороге,
ехал мужик из Кудрина;
ехал он с зверовой собакой, собака и причуяла что-то недалеко от дороги и начала лапами снег разгребать; мужик был охотник, остановил лошадь и подошел посмотреть, что тут такое есть; и видит, что собака выкопала нору, что оттуда
пар идет; вот и принялся он разгребать, и видит, что внутри пустое место, ровно медвежья берлога, и видит, что в ней человек лежит, спит, и что кругом его все обтаяло; он знал про Арефья и догадался, что это он.
— Не угодно ли вам будет со мной
ехать,
на моей
паре? — сказал он, нагоняя Вихрова
на улице.
Шитье ратницкой амуниции шло дни и ночи напролет. Все, что могло держать в руке иглу, все было занято. Почти во всяком мещанском домишке были устроены мастерские. Тут шили рубахи, в другом месте — ополченские кафтаны, в третьем — стучали сапожными колодками.
Едешь, бывало, темною ночью по улице — везде горят огни, везде отворены окна, несмотря
на глухую осень, и из окон несется
пар, говор, гам, песни…
Я закручинился: страсть как мне не хотелось воровать; однако, видно, назвавшись груздем, полезешь и в кузов; и я, знавши в конюшне все ходы и выходы, без труда вывел за гумно
пару лихих коней, кои совсем устали не ведали, а цыган еще до того сейчас достал из кармана
на шнурочке волчьи зубы и повесил их и одному и другому коню
на шеи, и мы с цыганом сели
на них и
поехали.
Уезжал я обычно в зимовники
на паре в легком экипаже,
ехал не торопясь, имея всегда в тележке кулек бубликов или булок, и раздавал их встречным пешеходам.
Грустная тень давно слетела с лица молодых. Они были совершенно счастливы. Добрые люди не могли смотреть
на них без удовольствия, и часто повторялись слова: «какая прекрасная
пара!» Через неделю молодые собирались
ехать в Багрово, куда сестры Алексея Степаныча уехали через три дня после свадьбы. Софья Николавна написала с ними ласковое письмо к старикам.
Последнее обстоятельство показалось очень важным советнику: не
поедет же Антон Антонович в кафедральный собор, подумал он,
на одной лошади, а где же Никешке-форейтору справиться с
парой буланых!
В полдень обыкновенно исправник проезжал
на паре по улице; это он
ехал из своего подгородного имения в полицейское правление, но Ивану Дмитричу казалось каждый раз, что он
едет слишком быстро и с каким-то особенным выражением: очевидно, спешит объявить, что в городе проявился очень важный преступник.
За ним сверху, с Лубянки, мчались одиночки,
пары, тащились ваньки — зимники
на облезлых клячах, тоже ухитрявшиеся торопиться под горку. Обратно, из Охотного, встречные им,
едут в гору обыкновенно тихо. Прополз сверху обоз, груженный мороженой рыбой.
На паре битюгов везли громадную белугу, причем голова ее и туловище лежали
на длинных дровнях, а хвост покоился
на других, привязанных к задку первых.
После обеда запрягли трое саней
парами и стали собираться
ехать к Настиным господам
на поклон.
— Ох-тех-те!.. Младшего брата давно оженили, — говорила Варвара, — а ты всё без
пары, словно петух
на базаре. По-каковски это? Этих-тех, оженишься, бог даст, там как хочешь,
поедешь на службу, а жена останется дома помощницей-те. Без порядку-те живешь, парень, и все порядки, вижу, забыл. Ох-тех-те, грех один с вами, с городскими.
На ровном месте мы опять
поехали тише. От лошадей валил
пар. Коренная тяжело дышала, а пристяжки вздрагивали, храпели и водили ушами. Помаленьку они, однако, становились спокойнее. Ямщик отпустил вожжи и ласково ободрял коней…
Ну, разговариваем этак,
едем себе не торопясь. К тайге подъехали, к речушке. Перевоз тут. Речка в малую воду узенькая:
паром толканешь, он уж и
на другой стороне. Перевозчиков и не надо. Ребятки проснулись, продрали глазенки-то, глядят: ночь ночью. Лес это шумит, звезды
на небе, луна только перед светом подымается… Ребятам-то и любо… Известное дело — несмысли!
Распрощавшись с Виринеей, снабдившей его
на дорогу большим кульком с крупитчатым хлебом, пирогами, кокурками, крашеными яйцами и другими снедями, медленными шагами пошел он
на конный двор, заложил
пару добрых вяток в легкую тележку, уложился и хотел было уж
ехать, как ровно неведомая сила потянула его назад. Сам не понимал, куда и зачем идет. Очнулся перед дверью домика Марьи Гавриловны.
Народ не уважал бар, смеялся над тунеядцами и сложил про них две меткие пословицы: «бара — по грошу
пара» да «семь дворянок
на одной кобыле верхом
едут».
Привез с того берега перевозный пароход толпу народа, притащил за собой и
паром с возами. Только что сошел с них народ, Петр Степаныч туда чуть не бегом. Тройку с тарантасом, что взял он
на вольной почте, первую
на паром поставили. Когда смеркаться стало, он уже
ехал в лесах.
Они
едут в имение старика Болконского, переезжают
на пароме реку. Пьер восторженно говорит о необходимости любви, веры, о вечной жизни.
В эти же часы генерал Синтянин и жена его
ехали парой в крытых дрожках в бодростинскую усадьбу,
на именины Михаила Андреевича.
Далее повествовал рассказчик, как однажды барчуки
ехали домой из пансиона и было утонули вместе с
паромом, но Сид вынес вплавь
на себе обоих барчуков, из которых один сошел от испуга с ума, а Михаил Андреевич вырос, и Сид был при нем.
— А вы знаете, оказывается, у вас тут в тылу работают «товарищи». Сейчас, когда я к вам
ехал, погоня была. Контрразведка накрыла шайку в одной даче
на Кадыкое. Съезд какой-то подпольный. И двое совсем мимо меня пробежали через дорогу в горы. Я вовремя не догадался. Только когда наших увидел из-за поворота, понял. Все-таки
пару пуль послал им вдогонку, одного товарища, кажется, задел — дольше побежал, припадая
на ногу.
Ему принесли
еду из соседнего трактира. Она состояла из широкого, во всю тарелку, бифштекса с жирной подливкой, хреном и большими картофелинами, подового пирога и
пары огурцов.
На столе стояла бутылка вина.
Приятели закусили, выпили и
на паре поехали за город,
на кладбище.
И во всех эшелонах было то же. Темная, слепая, безначально-бунтующая сила прорывалась
на каждом шагу. В Иркутске проезжие солдаты разнесли и разграбили вокзал. Под Читою солдаты остановили экспресс, выгнали из него пассажиров, сели в вагон сами и
ехали, пока не вышли все
пары.
По воле государыни поезд сделал два оборота
на Луговой линии и тянется к манежу Бирона. Там приготовлен обед для новобрачных и гостей. Стол накрыт
на триста три куверта. Музыка, составленная из труб, гобой и литавр, встречает поезд. Садятся за стол чинно,
парами, в том порядке, в каком
ехали, — разумеется, князь и княгиня свадьбы
на переднем месте. Перед каждою
парою поставлено национальное ее кушанье.
По правую сторону кареты
ехал верхом
на тощем, высоком коне офицер, под
пару ему долговязый и сухощавый.
Глеб Алексеевич выехал
на заставу, ударил по лошади и как стрела помчался, куда глаза глядят. Сколько проехал он верст — он не знал, но только тогда, когда увидел, что утомленный красивый конь его был положительно окутан клубами, шедшего от него
пара, а руки его затекли от держания возжей, он приостановил лошадь, повернул снова к Москве и
поехал шагом. Быстрая езда всегда производила
на него успокаивающее впечатление. Так было и теперь.
Наши путешественники
ехали в открытой тележке,
на паре обывательских лошадей.
При выходе с пристани его усадили с двумя околоточными надзирателями в карету, по бокам которой
ехали два полицейских верхами; полициймейстер же
ехал впереди
на своей
паре.
А тут еще и
ехать не с кем, и я, даже не отдохнув порядком, помчался
на вольнонаемных жидовских лошадях балогулою, и собственно с тiм намерением, щобы там в городе себе и
пару коней купить.
Впереди скакал жокей
на кургузой английской кобыле, за ним следовала цугом запряженная прекрасная карета, в которой сидел камердинер, а за каретою
ехала телега или хохлацкий «воз», заложенный
парою сивых круторогих волов, и
на этом возу помещался пан Степан.