Неточные совпадения
На бюре, выложенном перламутною мозаикой, которая местами уже выпала и оставила после себя одни желтенькие желобки, наполненные клеем,
лежало множество всякой всячины: куча исписанных мелко бумажек, накрытых мраморным позеленевшим прессом с яичком наверху, какая-то старинная
книга в кожаном переплете с красным обрезом, лимон, весь высохший, ростом не более лесного ореха, отломленная ручка кресел, рюмка с какою-то жидкостью и тремя мухами, накрытая письмом, кусочек сургучика, кусочек где-то поднятой тряпки, два пера, запачканные чернилами, высохшие, как в чахотке, зубочистка, совершенно пожелтевшая, которою хозяин, может быть, ковырял в зубах своих еще до нашествия
на Москву французов.
На нашей были всех сортов
книги — учебные и неучебные: одни стояли, другие
лежали.
Он сидит подле столика,
на котором стоит кружок с парикмахером, бросавшим тень
на его лицо; в одной руке он держит
книгу, другая покоится
на ручке кресел; подле него
лежат часы с нарисованным егерем
на циферблате, клетчатый платок, черная круглая табакерка, зеленый футляр для очков, щипцы
на лоточке.
Надо было учиться, я
книги распродал; а
на столе у меня,
на записках да
на тетрадях,
на палец и теперь пыли
лежит.
На комоде
лежала какая-то
книга. Он каждый раз, проходя взад и вперед, замечал ее; теперь же взял и посмотрел. Это был Новый завет в русском переводе.
Книга была старая, подержанная, в кожаном переплете.
Мебель соответствовала помещению: было три старых стула, не совсем исправных, крашеный стол в углу,
на котором
лежало несколько тетрадей и
книг; уже по тому одному, как они были запылены, видно было, что до них давно уже не касалась ничья рука; и, наконец, неуклюжая большая софа, занимавшая чуть не всю стену и половину ширины всей комнаты, когда-то обитая ситцем, но теперь в лохмотьях, и служившая постелью Раскольникову.
Потом я купил и себе очень много сластей и орехов, а в другой лавке взял большую
книгу «Псалтирь», такую точно, какая
лежала на столе у нашей скотницы.
Через минуту оттуда важно выступил небольшой человечек с растрепанной бородкой и серым, незначительным лицом. Он был одет в женскую ватную кофту,
на ногах, по колено, валяные сапоги, серые волосы
на его голове были смазаны маслом и
лежали гладко. В одной руке он держал узенькую и длинную
книгу из тех, которыми пользуются лавочники для записи долгов. Подойдя к столу, он сказал дьякону...
Клим разделся, прошел
на огонь в неприбранную комнату; там
на столе горели две свечи, бурно кипел самовар, выплескивая воду из-под крышки и обливаясь ею, стояла немытая посуда, тарелки с расковырянными закусками, бутылки,
лежала раскрытая
книга.
Они, трое, все реже посещали Томилина. Его обыкновенно заставали за
книгой, читал он — опираясь локтями о стол, зажав ладонями уши. Иногда —
лежал на койке, согнув ноги, держа
книгу на коленях, в зубах его торчал карандаш.
На стук в дверь он никогда не отвечал, хотя бы стучали три, четыре раза.
Клим остался в компании полудюжины венских стульев, у стола, заваленного
книгами и газетами; другой стол занимал средину комнаты,
на нем возвышался угасший самовар, стояла немытая посуда,
лежало разобранное ружье-двухстволка.
В дешевом ресторане Кутузов прошел в угол, — наполненный сизой мутью, заказал водки, мяса и, прищурясь, посмотрел
на людей, сидевших под низким, закопченным потолком необширной комнаты; трое, в однообразных позах, наклонясь над столиками, сосредоточенно ели, четвертый уже насытился и, действуя зубочисткой, пустыми глазами смотрел
на женщину, сидевшую у окна; женщина читала письмо,
на столе пред нею стоял кофейник,
лежала пачка
книг в ремнях.
В конце дорожки, в кустах, оказалась беседка;
на ступенях ее
лежал башмак с французским каблуком и переплет какой-то
книги; в беседке стояли два плетеных стула,
на полу валялся расколотый шахматный столик.
Захар заглянул в щель — что ж? Илья Ильич
лежал себе
на диване, опершись головой
на ладонь; перед ним
лежала книга. Захар отворил дверь.
Цыплята не пищали больше, они давно стали пожилыми курами и прятались по курятникам.
Книг, присланных Ольгой, он не успел прочесть: как
на сто пятой странице он положил
книгу, обернув переплетом вверх, так она и
лежит уже несколько дней.
На этажерках, правда,
лежали две-три развернутые
книги, валялась газета,
на бюро стояла и чернильница с перьями; но страницы,
на которых развернуты были
книги, покрылись пылью и пожелтели; видно, что их бросили давно; нумер газеты был прошлогодний, а из чернильницы, если обмакнуть в нее перо, вырвалась бы разве только с жужжаньем испуганная муха.
Они прошли через сени, через жилую избу хозяев и вошли в заднюю комнатку, в которой стояла кровать Марка.
На ней
лежал тоненький старый тюфяк, тощее ваточное одеяло, маленькая подушка.
На полке и
на столе
лежало десятка два
книг,
на стене висели два ружья, а
на единственном стуле в беспорядке валялось несколько белья и платья.
Подле него
на столике, рукой достать,
лежали три или четыре
книги и серебряные очки.
На столе
лежала Библия и другие
книги, рукоделья, тетради и т. п., у стены стояло фортепиано.
Платье висело
на перегородке, белье
лежало в ящиках, устроенных в постели,
книги стояли
на полках.
При кротости этого характера и невозмутимо-покойном созерцательном уме он нелегко поддавался тревогам. Преследование
на море врагов нами или погоня врагов за нами казались ему больше фантазиею адмирала, капитана и офицеров. Он равнодушно глядел
на все военные приготовления и продолжал,
лежа или сидя
на постели у себя в каюте, читать
книгу. Ходил он в обычное время гулять для моциона и воздуха наверх, не высматривая неприятеля, в которого не верил.
Нехлюдов отдал письмо графини Катерины Ивановны и, достав карточку, подошел к столику,
на котором
лежала книга для записи посетителей, и начал писать, что очень жалеет, что не застал, как лакей подвинулся к лестнице, швейцар вышел
на подъезд, крикнув: «подавай!», а вестовой, вытянувшись, руки по швам, замер, встречая и провожая глазами сходившую с лестницы быстрой, не соответственной ее важности походкой невысокую тоненькую барыню.
На большом столе у зеркала
лежал его открытый чемодан, из которого виднелись его туалетный несессер и
книги, взятые им с собою: русская — опыт исследования законов преступности, о том же одна немецкая и одна английская
книга.
На письменном столе, кроме бумаг и конторских
книг, кучей
лежали свернутые трубочкой планы и чертежи, части деревянной модели, образчики железных руд, пробы чугуна и железа и еще множество других предметов, имевших специально заводское значение.
На столе перед диваном в беспорядке стояли чашки с простывшим недопитым кофе и
лежала раскрытая
книга.
На столе
лежала какая-то толстая в желтой обертке
книга, но Смердяков не читал ее, он, кажется, сидел и ничего не делал.
В шалаше, из которого вышла старуха, за перегородкою раненый Дубровский
лежал на походной кровати. Перед ним
на столике
лежали его пистолеты, а сабля висела в головах. Землянка устлана и обвешана была богатыми коврами, в углу находился женский серебряный туалет и трюмо. Дубровский держал в руке открытую
книгу, но глаза его были закрыты. И старушка, поглядывающая
на него из-за перегородки, не могла знать, заснул ли он, или только задумался.
В комнатах все было неподвижно, пять-шесть лет одни и те же
книги лежали на одних и тех же местах и в них те же заметки.
Таким образом, когда другие разъезжали
на обывательских по мелким помещикам, он, сидя
на своей квартире, упражнялся в занятиях, сродных одной кроткой и доброй душе: то чистил пуговицы, то читал гадательную
книгу, то ставил мышеловки по углам своей комнаты, то, наконец, скинувши мундир,
лежал на постеле.
Когда я писал
книгу, то обычно в это время не читал
книг на эту тему и даже не заглядывал в них, если они
лежали на столе около меня.
Вечером Галактион поехал к Стабровскому. Старик действительно был не совсем здоров и
лежал у себя в кабинете
на кушетке, закутав ноги пледом. Около него сидела Устенька и читала вслух какую-то
книгу. Стабровский, крепко пожимая Галактиону руку, проговорил всего одно слово.
Ночью,
лежа с бабушкой
на полатях, я надоедно твердил ей всё, что помнил из
книг, и всё, что сочинял сам; иногда она хохотала, но чаще журила меня...
— Никогда не привозил. Я про нож этот только вот что могу тебе сказать, Лев Николаевич, — прибавил он, помолчав, — я его из запертого ящика ноне утром достал, потому что всё дело было утром, в четвертом часу. Он у меня всё в
книге заложен
лежал… И… и… и вот еще, что мне чудно: совсем нож как бы
на полтора… али даже
на два вершка прошел… под самую левую грудь… а крови всего этак с пол-ложки столовой
на рубашку вытекло; больше не было…
На столе
лежали книги; он взял одну, продолжая говорить, заглянул в развернутую страницу, тотчас же опять сложил и положил
на стол, схватил другую
книгу, которую уже не развертывал, а продержал всё остальное время в правой руке, беспрерывно махая ею по воздуху.
Далее здесь были два мягкие кресла с ослабевшими пружинами; стол наподобие письменного; шкаф для платья, комод и этажерка,
на которой в беспорядке
лежало несколько
книг и две мацерованные человеческие кости.
Сторож сбегал куда-то и вернулся с огарком и затрепанной
книгой. Когда он зажег свечку, то девушки увидели десятка два трупов, которые
лежали прямо
на каменном полу правильными рядами — вытянутые, желтые, с лицами, искривленными предсмертными судорогами, с раскроенными черепами, со сгустками крови
на лицах, с оскаленными зубами.
На третьей стене предполагалась красного дерева дверь в библиотеку, для которой маэстро-архитектор изготовил было великолепнейший рисунок; но самой двери не появлялось и вместо ее висел запыленный полуприподнятый ковер, из-за которого виднелось, что в соседней комнате стояли растворенные шкапы; тут и там размещены были неприбитые картины и эстампы, и
лежали на полу и
на столах
книги.
Заморив наскоро голод остатками вчерашнего обеда, Павел велел Ваньке и Огурцову перевезти свои вещи, а сам, не откладывая времени (ему невыносимо было уж оставаться в грязной комнатишке Макара Григорьева), отправился снова в номера, где прямо прошел к Неведомову и тоже сильно был удивлен тем, что представилось ему там: во-первых, он увидел диван, очень как бы похожий
на гроб и обитый совершенно таким же малиновым сукном, каким обыкновенно обивают гроба; потом, довольно большой стол, покрытый уже черным сукном,
на котором
лежали: череп человеческий, несколько ручных и ножных костей, огромное евангелие и еще несколько каких-то больших
книг в дорогом переплете, а сзади стола, у стены, стояло костяное распятие.
На столе
лежали две
книги: краткая география и Новый завет в русском переводе, исчерченный карандашом
на полях и с отметками ногтем.
Ночью, когда она спала, а он,
лежа в постели, читал
книгу, явились жандармы и сердито начали рыться везде,
на дворе,
на чердаке.
А когда открыла глаза — комната была полна холодным белым блеском ясного зимнего дня, хозяйка с
книгою в руках
лежала на диване и, улыбаясь не похоже
на себя, смотрела ей в лицо.
И вот
книги лежат уже девять месяцев
на этажерке, и Гайнан забывает сметать с них пыль, газеты с неразорванными бандеролями валяются под письменным столом, журнал больше не высылают за невзнос очередной полугодовой платы, а сам подпоручик Ромашов пьет много водки в собрании, имеет длинную, грязную и скучную связь с полковой дамой, с которой вместе обманывает ее чахоточного и ревнивого мужа, играет в штосс и все чаще и чаще тяготится и службой, и товарищами, и собственной жизнью.
В следующей комнате, куда привел хозяин гостя своего, тоже висело несколько картин такого же колорита; во весь почти передний угол стояла кивота с образами;
на дубовом некрашеном столе
лежала раскрытая и повернутая корешком вверх
книга, в пергаментном переплете; перед столом у стены висело очень хорошей работы костяное распятие; стулья были некрашеные, дубовые, высокие, с жесткими кожаными подушками.
Калинович не утерпел и вошел, но невольно попятился назад. Небольшая комната была завалена
книгами, тетрадями и корректурами; воздух был удушлив и пропитан лекарствами. Зыков, в поношенном халате,
лежал на истертом и полинялом диване. Вместо полного сил и здоровья юноши, каким когда-то знал его Калинович в университете, он увидел перед собою скорее скелет, чем живого человека.
— Здесь, maman, — отвечала Полина и, тотчас же встав, отошла от князя к столику,
на котором
лежали книги.
На подзеркальном столике
лежала кипа
книг и огромный тюрик с конфетами; первые князь привез из своей библиотеки для m-lle Полины, а конфеты предназначил для генеральши.
Генеральский сын
лежал на диване с открытой перед ним
книгой и спал, когда я вошел к нему.
На столе
лежала раскрытая
книга.
Посредине стоял дубовый стол,
на котором
лежали, для увеселения клиентов, избранные сочинения Белло в русском переводе; вдоль трех стен расставлены были стулья из цельного дуба с высокими резными спинками, а четвертая была занята громадным библиотечным шкафом, в котором, впрочем, не было иных
книг, кроме"Полного собрания законов Российской империи".
Прошло дня четыре. Морозов сидел в брусяной избе за дубовым столом.
На столе
лежала разогнутая
книга, оболоченная червчатым бархатом, с серебряными застежками и жуками. Но боярин думал не о чтении. Глаза его скользили над пестрыми заголовками и узорными травами страницы, а воображение бродило от жениной светлицы к садовой ограде.