Неточные совпадения
В темно-синем пиджаке, в черных брюках и тупоносых ботинках фигура Дронова приобрела комическую солидность. Но лицо его осунулось, глаза стали
неподвижней, зрачки помутнели, а в белках явились красненькие жилки, точно у человека, который страдает бессонницей. Спрашивал он не так жадно и много, как прежде, говорил меньше, слушал рассеянно и, прижав локти к бокам, сцепив пальцы, крутил большие, как
старик. Смотрел на все как-то сбоку, часто и устало отдувался, и казалось, что говорит он не о том, что думает.
Старикам и молодым было неловко с ним, не по себе; они, бог знает отчего, стыдились его
неподвижного лица, его прямо смотрящего взгляда, его печальной насмешки, его язвительного снисхождения.
Старик машинально взглянул на Миллера, и вдруг в лице его, доселе
неподвижном, обнаружились признаки какой-то тревожной мысли, какого-то беспокойного волнения.
С наслаждением почитывая «Dorfbarbier» [«Деревенского брадобрея» (нем.)] и попивая свой пунш, он вдруг, подняв голову, заметил над собой
неподвижный взгляд
старика.
На третий день, когда они молча удили, устремив
неподвижный взор на воду, сзади послышался шорох. Александр обернулся и вздрогнул, как будто его укусил комар, ни более, ни менее.
Старик и девушка были тут.
Остатки последних облаков заслонили солнце. Синяя тень потопляла дно и скаты лощины. Стадо окружало
старика молчаливыми,
неподвижными группами. Благоговейная тишина, едва-едва прерываемая журчаньем ручья, наполняла окрестность…
Старик прошептал молитву, трижды перекрестился и снова устремил
неподвижный, пристальный взор на дочь.
Старик замолчал, зажег трубку, — в
неподвижном воздухе повисло белое облако сладкого дыма. Вспыхивает огонь, освещая кривой темный нос и коротко остриженные усы под ним.
Старик сидел на стуле, упираясь ладонями в колени. Он снял с головы шапочку и вытирал лысину платком. Очки его съехали на конец носа, он смотрел в лицо Евсея через них. Теперь у него две пары глаз; настоящие — маленькие,
неподвижные, тёмно-серого цвета, с красными веками.
Это был плотный, совсем лысый
старик с
неподвижным лицом, как у всех слепцов.
Невыносимо было Якову слушать этот излишне ясный голос и смотреть на кости груди, нечеловечески поднявшиеся вверх, точно угол ящика. И вообще ничего человеческого не осталось в этой кучке
неподвижных костей, покрытых чёрным, в руках, державших поморский, медный крест. Жалко было дядю, но всё-таки думалось: зачем это установлено, чтоб
старики и вообще домашние люди умирали на виду у всех?
Шпак пристально, с враждебным видом оглядел
старика и мальчика и, затоптавшись на месте, повернул назад свое несуразное тело с
неподвижной шеей.
Но он остановился в изумлении как вкопанный, взглянув на будущих хозяев своих; в глазах его произошла немая, поразительная сцена.
Старик был бледен как смерть, как будто готовый лишиться чувств. Он смотрел свинцовым,
неподвижным, пронзающим взглядом на женщину. Она тоже побледнела сначала; но потом вся кровь бросилась ей в лицо, и глаза ее как-то странно сверкнули. Она повела Ордынова в другую каморку.
Катерина стояла бледная, помертвелая,
неподвижная; глаза ее закрывались; глухая, невыносимая боль судорожно выдавилась на лице ее; она закрылась руками и с криком, раздирающим душу, почти бездыханная, упала к ногам
старика…
Ответа нет.
Неподвижная фигура, очевидно, спит.
Старик нетерпеливо крякает и, пожимаясь от едкой сырости, обходит локомотив, причем яркий свет двух фонарей на мгновение бьет ему в глаза, а ночь от этого становится для него еще чернее; он идет к полустанку.
Если бы все мои мысли, все внимание не были сосредоточены на этой черной
неподвижной точке, я заметила бы трех всадников в богатых кабардинских одеждах, на красивых конях, медленно въезжавших во двор наиба. Первым ехал седой, как лунь,
старик в белой чалме, в праздничной одежде. Дедушка-наиб почтительно вышел навстречу и, приблизившись к старшему всаднику, произнес, прикладывая руку, по горскому обычаю, ко лбу, губам и сердцу...
«Проницательный читатель», особенно припомнив мое замечание о красном лице Анненского, скажет: «Был выпивши». Нет, этого не было. Да и вообще пьяным я его никогда не видел. Но он, этот седовласый
старик под шестьдесят лет, — он был положительно самым молодым из всех нас. Особенно разительно помнится мне рядом с ним П. Б. Струве. Он стоял сгорбившись, подняв воротник пальто, и снег таял на его сером,
неподвижном, как у трупа, лице. Да и все мы были не лучше.
Молодой пастух подполз шага на два к
старику и, подперев голову кулаками, устремил на него
неподвижный взгляд. Младенческое выражение страха и любопытства засветилось в его темных глазах и, как казалось в сумерках, растянуло и сплющило крупные черты его молодого, грубого лица. Он напряженно слушал.
Борис, молодой человек, белокурый, с меланхолическим
неподвижным лицом, тихо ходил из угла в угол и молча слушал. Когда
старик прервал свой рассказ, чтобы откашляться, он подошел к нему и сказал...