Неточные совпадения
— Конечно, смешно, — согласился постоялец, — но, ей-богу, под смешным словом мысли у меня серьезные. Как я прошел и прохожу широкий слой жизни, так я вполне вижу, что людей, не умеющих управлять жизнью, никому не жаль и все понимают, что хотя он и министр, но — бесполезность! И только любопытство, все равно как будто убит неизвестный, взглянут на труп, поболтают малость о причине уничтожения и
отправляются кому куда нужно: на службу,
в трактиры, а кто — по чужим квартирам, по воровским делам.
После обедни мы
отправились в цирк смотреть петуший бой. Нам взялся показать его француз Рl., живший
в трактире, очень любезный и обязательный человек. Мы заехали за ним
в отель. Цирков много. Мы
отправились сначала
в предместье Бинондо, но там не было никого, не знаю почему; мы —
в другой,
в предместье Тондо. С полчаса колесили мы по городу и наконец приехали
в предместье. Оно все застроено избушками на курьих ножках и заселено тагалами.
Я не знал, на что решиться, и мрачно сидел на своем чемодане, пока товарищи мои шумно выбирались из
трактира. Кули приходили и выходили, таская поклажу. Все ушли; девятый час, а шкуне
в 10 часу велено уйти. Многие из наших обедают у Каннингама, а другие отказались,
в том числе и я. Это прощальный обед. Наконец я быстро собрался, позвал писаря нашего, который жил
в трактире, для переписки бумаг, велел привести двух кули, и мы
отправились.
Наш хозяин, Дональд, конечно плюгавейший из англичан, вероятно нищий
в Англии, иначе как решиться
отправиться на чужую почву заводить
трактир, без видов на успех, — и этот Дональд, сказывал Тихменев, так бил одного из китайцев, слуг своего
трактира, что «меня даже жалость взяла», — прибавил добрый Петр Александрович.
— Пожалуй,
в трактире можно, пойдем, я туда сам сейчас
отправляюсь.
Давно уже сострадающая его судьбе, эта дама предлагает ему благоразумнейший из советов: бросить весь этот кутеж, эту безобразную любовь, эти праздношатания по
трактирам, бесплодную трату молодых сил и
отправиться в Сибирь на золотые прииски: „Там исход вашим бушующим силам, вашему романическому характеру, жаждущему приключений“.
Алексей по уходе брата
отправлялся напротив, через Брюсовский переулок,
в грязный извозчичий
трактир в доме Косоурова пить чай и проводил здесь ровно час, беседуя, споря и обсуждая шансы беговых лошадей с извозчиками.
Прямо из
трактира он
отправился в театр, где, как нарочно, наскочил на Каратыгина [Каратыгин Василий Андреевич (1802—1853) — трагик, актер Александринского театра.]
в роли Прокопа Ляпунова [Ляпунов Прокопий Петрович (ум.
в 1611 г.) — сподвижник Болотникова
в крестьянском восстании начала XVII века,
в дальнейшем изменивший ему.], который
в продолжение всей пьесы говорил
в духе патриотического настроения Сверстова и, между прочим, восклицал стоявшему перед ним кичливо Делагарди: «Да знает ли ваш пресловутый Запад, что если Русь поднимется, так вам почудится седое море!?» Ну, попадись
в это время доктору его gnadige Frau с своим постоянно антирусским направлением, я не знаю, что бы он сделал, и не ручаюсь даже, чтобы при этом не произошло сцены самого бурного свойства, тем более, что за палкинским обедом Сверстов выпил не три обычные рюмочки, а около десяточка.
И вот вся толпа рассаживается по саням и трогается вниз по улице к постоялым дворам и
трактирам, и еще громче раздаются вместе, перебивая друг друга, песни, рыдания, пьяные крики, причитания матерей и жен, звуки гармонии и ругательства. Все
отправляются в кабаки,
трактиры, доход с которых поступает правительству, и идет пьянство, заглушающее
в них чувствуемое сознание беззаконности того, что делается над ними.
По
трактирам не ходили, а доставали водку завода Гревсмюль
в складе, покупали хлеба и колбасы и
отправлялись в глухие уголки Лефортовского огромного сада и роскошествовали на раскинутых шинелях.
Получив жалованье, лохматые кубовщики тотчас же
отправляются на рынок, закупают белье, одежонку, обувь — и прямо, одевшись на рынке,
отправляются в Будилов
трактир и по другим кабакам, пропивают сначала деньги, а потом спускают платье и
в «сменке до седьмого колена» попадают под шары и приводятся на другой день полицейскими на завод, где контора уплачивает тайную мзду квартальному за удостоверение беспаспортных.
Было второе марта. Накануне роздали рабочим жалованье, и они, как и всегда, загуляли. После «получки» постоянно не работают два, а то и три дня. Получив жалованье, рабочие
в тот же день
отправляются в город закупать там себе белье, одежду, обувь и расходятся по
трактирам и питейным, где пропивают все, попадают
в часть и приводятся оттуда на другой день. Большая же часть уже и не покупает ничего, зная, что это бесполезно, а пропивает деньги, не выходя из казармы.
Коридорный скрылся, а Колесов, напившись чаю, оделся, запер дверь, ключ от номера взял с собой и пошел по Москве. Побывал
в Кремле, проехался на интересовавшей его конке и, не зная Москвы, пообедал
в каком-то скверном
трактире на Сретенке, где содрали с него втридорога, а затем пешком
отправился домой, спрашивая каждого дворника, как пройти на Дьяковку.
Миклаков слушал все это с понуренной головой и пасмурным лицом, и когда, после похорон, Николя Оглоблин, с распухшим от слез лицом, подошел было к нему и стал его приглашать ехать с ним на обед, то Миклаков отказался наотрез и
отправился в Московский
трактир, где, под влиянием горестных воспоминаний об Елене и о постигшей ее участи, напился мертвецки пьян.
Мы
отправились гуртом
в трактир.
Нимало не медля,
отправляется он
в трактир, и этим открывает свое вступление на арену истории. Через полчаса он уже смешивает Ликурга с Солоном, а Мильтиада дружески называет Марафоном. Проходит еще полчаса — и вот даже этот маскарадный разговор начинает тяготить его. Из уст его вылетают какие-то имена, но не Агриппины Старшей и даже не Мессалины, а какой-то совсем неклассической Машки…
Слуга, впрочем, не пошел собираться, а, надев шапку и позвав другого лакея,
отправились вместе
в трактир.
Становой остановился
в трактире; он «выкушал» тут два стакана чаю и потом
отправился пешком
в избу старосты, около которой уже поджидала толпа недоимщиков.
[Половой — слуга
в трактире.] Ерошка, увидав Герасима, заскочил за угол и, пропустив его мимо, опять
отправился вслед за ним.
Уйдя от матери, он долго без цели бродил по городу, наконец,
в два часа пообедал
в трактире и прямо оттуда
отправился в городской сад.
Когда засидевшиеся
в трактире рыбники поднялись с мест, чтоб
отправляться на спокой,
в «дворянской» было почти уж пусто. Но только что вышли они
в соседнюю комнату, как со всех сторон раздались разноязычные пьяные крики, хохот и визг немецких певуний, а сверху доносились дикие гортанные звуки ярманочной цыганской песни...
Помню только, как мы с участливостью осматривали большие, крытые троечные телеги,
в которых нам надлежало ехать; садились
в них, вылезали и снова садились; делили между собою места; осматривали лошадей, ценили их, определяли их достоинство, силу и характер; потом
отправились с своими будущими возницами
в какой-то грязненький
трактир, где пили чай и водку.
Ничего больше Антон Михайлович от него не добился и, записав номер дома и сообщенные имена,
отправился снова
в трактир, откуда был изгнан Луганский.
Выйдя на полчаса ранее своего обычного времени из низка
трактира, Корнилий Потапович пешком — он никогда
в жизни не ездил на извозчиках —
отправился на Васильевский остров.
В Петербурге Шуйской начал жить так, как вообще жили тогда молодые люди, получившие подобное ему воспитание. С ученья или с парада он
отправлялся на Невский проспект, встречал товарищей — они гуляли вместе, глазея на хорошеньких, заходили
в кондитерскую или
трактир, обедали; после обеда
отправлялись в театр, пробирались за кулисы и
отправлялись ужинать.
Скучно. Табачница да табачница, газеты да газеты, хозяйкин антихрист да антихрист вперемежку со Строгоновским садом и Черной Речкой удивительно надоели. Кроме того,
в башке то и дело сидит вопрос: что я буду делать без места, когда проем все мои вещи? Уж и так теперь питаюсь енотовой шубой, что заложил жиду Мовше. Спасибо дровокату Свисткову, — пришел и дал даровый билет для входа
в Русский
Трактир, что на Крестовском острове. Сейчас
отправляюсь на Крестовский.