Неточные совпадения
Почувствовавши себя на воле, глуповцы с какой-то яростью устремились по той покатости, которая очутилась под их ногами. Сейчас же они вздумали строить башню, с таким расчетом, чтоб верхний ее конец непременно упирался в небеса. Но так как архитекторов у них не
было, а плотники
были неученые и не всегда трезвые, то довели башню до половины и
бросили, и только,
быть может, благодаря этому обстоятельству избежали смешения языков.
Причем
бросала в народ медными деньгами, а пьяные ее подручники восклицали: «Вот наша матушка! теперь нам, братцы, вина
будет вволю!»
Когда же Помпадурша
была,"за слабое держание некоторой тайности", сослана в монастырь и пострижена под именем инокини Нимфодоры, то он первый
бросил в нее камнем и написал"Повесть о некоторой многолюбивой жене", в которой делал очень ясные намеки на прежнюю свою благодетельницу.
Он не верит и в мою любовь к сыну или презирает (как он всегда и подсмеивался), презирает это мое чувство, но он знает, что я не
брошу сына, не могу
бросить сына, что без сына не может
быть для меня жизни даже с тем, кого я люблю, но что,
бросив сына и убежав от него, я поступлю как самая позорная, гадкая женщина, — это он знает и знает, что я не в силах
буду сделать этого».
Получив письмо мужа, она знала уже в глубине души, что всё останется по-старому, что она не в силах
будет пренебречь своим положением,
бросить сына и соединиться с любовником.
Теперь Анна уж признавалась себе, что он тяготится ею, что он с сожалением
бросает свою свободу, чтобы вернуться к ней, и, несмотря на то, она рада
была, что он приедет.
«Что-нибудь еще в этом роде», сказал он себе желчно, открывая вторую депешу. Телеграмма
была от жены. Подпись ее синим карандашом, «Анна», первая бросилась ему в глаза. «Умираю, прошу, умоляю приехать. Умру с прощением спокойнее», прочел он. Он презрительно улыбнулся и
бросил телеграмму. Что это
был обман и хитрость, в этом, как ему казалось в первую минуту, не могло
быть никакого сомнения.
Всё это
было прекрасно, но Вронский знал, что в этом грязном деле, в котором он хотя и принял участие только тем, что взял на словах ручательство зa Веневского, ему необходимо иметь эти 2500, чтоб их
бросить мошеннику и не иметь с ним более никаких разговоров.
— Я пожалуюсь? Да ни за что в свете! Разговоры такие пойдут, что и не рад жалобе! Вот на заводе — взяли задатки, ушли. Что ж мировой судья? Оправдал. Только и держится всё волостным судом да старшиной. Этот отпорет его по старинному. А не
будь этого —
бросай всё! Беги на край света!
Обед стоял на столе; она подошла, понюхала хлеб и сыр и, убедившись, что запах всего съестного ей противен, велела подавать коляску и вышла. Дом уже
бросал тень чрез всю улицу, и
был ясный, еще теплый на солнце вечер. И провожавшая ее с вещами Аннушка, и Петр, клавший вещи в коляску, и кучер, очевидно недовольный, — все
были противны ей и раздражали ее своими словами и движениями.
— Не может
быть! — закричал он, отпустив педаль умывальника, которым он обливал свою красную здоровую шею. — Не может
быть! — закричал он при известии о том, что Лора сошлась с Милеевым и
бросила Фертингофа. — И он всё так же глуп и доволен? Ну, а Бузулуков что?
Большинство молодых женщин, завидовавших Анне, которым уже давно наскучило то, что ее называют справедливою, радовались тому, что̀ они предполагали, и ждали только подтверждения оборота общественного мнения, чтоб обрушиться на нее всею тяжестью своего презрения. Они приготавливали уже те комки грязи, которыми они
бросят в нее, когда придет время. Большинство пожилых людей и люди высокопоставленные
были недовольны этим готовящимся общественным скандалом.
― Нет! ― закричал он своим пискливым голосом, который поднялся теперь еще нотой выше обыкновенного, и, схватив своими большими пальцами ее за руку так сильно, что красные следы остались на ней от браслета, который он прижал, насильно посадил ее на место. ― Подлость? Если вы хотите употребить это слово, то подлость ― это.
бросить мужа, сына для любовника и
есть хлеб мужа!
Нельзя
было не делать дел Сергея Ивановича, сестры, всех мужиков, ходивших за советами и привыкших к этому, как нельзя
бросить ребенка, которого держишь уже на руках. Нужно
было позаботиться об удобствах приглашенной свояченицы с детьми и жены с ребенком, и нельзя
было не
быть с ними хоть малую часть дня.
— Я понимаю, я очень понимаю это, — сказала Долли и опустила голову. Она помолчала, думая о себе, о своем семейном горе, и вдруг энергическим жестом подняла голову и умоляющим жестом сложила руки. — Но постойте! Вы христианин. Подумайте о ней! Что с ней
будет, если вы
бросите ее?
По тону Бетси Вронский мог бы понять, чего ему надо ждать от света; но он сделал еще попытку в своем семействе. На мать свою он не надеялся. Он знал, что мать, так восхищавшаяся Анной во время своего первого знакомства, теперь
была неумолима к ней за то, что она
была причиной расстройства карьеры сына. Но он возлагал большие надежды на Варю, жену брата. Ему казалось, что она не
бросит камня и с простотой и решительностью поедет к Анне и примет ее.
«Кроме формального развода, можно
было еще поступить, как Карибанов, Паскудин и этот добрый Драм, то
есть разъехаться с женой», продолжал он думать, успокоившись; но и эта мера представляла те же неудобства noзopa, как и при разводе, и главное — это, точно так же как и формальный развод,
бросало его жену в объятия Вронского. «Нет, это невозможно, невозможно! — опять принимаясь перевертывать свой плед, громко заговорил он. — Я не могу
быть несчастлив, но и она и он не должны
быть счастливы».
— Да вот не
бросаете же, — сказал Николай Иванович Свияжский, — стало-быть, расчеты
есть.
Она с ужасом ожидала повторения того строгого взгляда, который он
бросил на нее, уезжая, особенно когда он узнает, что девочка не
была опасно больна.
— А кто
бросит камень? — сказал Алексей Александрович, очевидно довольный своей ролью. — Я всё простил и потому не могу лишать ее того, что
есть потребность любви для нее — любви к сыну…
Долго поправляли его и хотели уже
бросить, — потому что он брал всё не тою рукой или не за ту руку, — когда он понял наконец, что надо
было правою рукой, не переменяя положения, взять ее за правую же руку.
Василий Лукич между тем, не понимавший сначала, кто
была эта дама, и узнав из разговора, что это
была та самая мать, которая
бросила мужа и которую он не знал, так как поступил в дом уже после нее,
был в сомнении, войти ли ему или нет, или сообщить Алексею Александровичу.
Я понял его: бедный старик, в первый раз от роду, может
быть,
бросил дела службы для собственной надобности, говоря языком бумажным, — и как же он
был награжден!
Когда дым рассеялся, на земле лежала раненая лошадь и возле нее Бэла; а Казбич,
бросив ружье, по кустарникам, точно кошка, карабкался на утес; хотелось мне его снять оттуда — да не
было заряда готового!
Однажды, наскучив бостоном и
бросив карты под стол, мы засиделись у майора С*** очень долго; разговор, против обыкновения,
был занимателен. Рассуждали о том, что мусульманское поверье, будто судьба человека написана на небесах, находит и между нами, христианами, многих поклонников; каждый рассказывал разные необыкновенные случаи pro [за (лат.).] или contra. [против (лат.).]
— Что вам угодно? — произнесла она дрожащим голосом,
бросая кругом умоляющий взгляд. Увы! ее мать
была далеко, и возле никого из знакомых ей кавалеров не
было; один адъютант, кажется, все это видел, да спрятался за толпой, чтоб не
быть замешану в историю.
Занавес
был не совсем задернут, и я мог
бросить любопытный взгляд во внутренность комнаты.
Не доезжая слободки, я повернул направо по ущелью. Вид человека
был бы мне тягостен: я хотел
быть один.
Бросив поводья и опустив голову на грудь, я ехал долго, наконец очутился в месте, мне вовсе не знакомом; я повернул коня назад и стал отыскивать дорогу; уж солнце садилось, когда я подъехал к Кисловодску, измученный, на измученной лошади.
Он посмотрел на меня с удивлением, проворчал что-то сквозь зубы и начал рыться в чемодане; вот он вынул одну тетрадку и
бросил ее с презрением на землю; потом другая, третья и десятая имели ту же участь: в его досаде
было что-то детское; мне стало смешно и жалко…
Он
бросил фуражку с перчатками на стол и начал обтягивать фалды и поправляться перед зеркалом; черный огромный платок, навернутый на высочайший подгалстушник, которого щетина поддерживала его подбородок, высовывался на полвершка из-за воротника; ему показалось мало: он вытащил его кверху до ушей; от этой трудной работы, — ибо воротник мундира
был очень узок и беспокоен, — лицо его налилось кровью.
Грушницкий не вынес этого удара; как все мальчики, он имеет претензию
быть стариком; он думает, что на его лице глубокие следы страстей заменяют отпечаток лет. Он на меня
бросил бешеный взгляд, топнул ногою и отошел прочь.
Но ничуть не бывало! Следовательно, это не та беспокойная потребность любви, которая нас мучит в первые годы молодости,
бросает нас от одной женщины к другой, пока мы найдем такую, которая нас терпеть не может: тут начинается наше постоянство — истинная бесконечная страсть, которую математически можно выразить линией, падающей из точки в пространство; секрет этой бесконечности — только в невозможности достигнуть цели, то
есть конца.
Она смутилась, — но отчего? от своей ошибки или оттого, что мой ответ ей показался дерзким? Я желал бы, чтоб последнее мое предположение
было справедливо. Грушницкий
бросил на меня недовольный взгляд.
Лучше
было бы мне его
бросить у опушки и скрыться в лесу пешком, да жаль
было с ним расстаться, — и пророк вознаградил меня.
Перечитывая эту страницу, я замечаю, что далеко отвлекся от своего предмета… Но что за нужда?.. Ведь этот журнал пишу я для себя, и, следственно, все, что я в него ни
брошу,
будет со временем для меня драгоценным воспоминанием.
Верстах в трех от Кисловодска, в ущелье, где протекает Подкумок,
есть скала, называемая Кольцом; это — ворота, образованные природой; они подымаются на высоком холме, и заходящее солнце сквозь них
бросает на мир свой последний пламенный взгляд.
Но как вдруг исчезнул бы этот гнев, если бы она увидела в несчастии того самого, на кого гневалась, как бы вдруг
бросила она ему свой кошелек не размышляя, умно ли это или глупо, и разорвала на себе платье для перевязки, если б он
был ранен!
Искоса
бросив еще один взгляд на все, что
было в комнате, он почувствовал, что слово «добродетель» и «редкие свойства души» можно с успехом заменить словами «экономия» и «порядок»; и потому, преобразивши таким образом речь, он сказал, что, наслышась об экономии его и редком управлении имениями, он почел за долг познакомиться и принести лично свое почтение.
Надворные советники, может
быть, и познакомятся с ним, но те, которые подобрались уже к чинам генеральским, те, бог весть, может
быть, даже
бросят один из тех презрительных взглядов, которые бросаются гордо человеком на все, что ни пресмыкается у ног его, или, что еще хуже, может
быть, пройдут убийственным для автора невниманием.
С каждым годом притворялись окна в его доме, наконец остались только два, из которых одно, как уже видел читатель,
было заклеено бумагою; с каждым годом уходили из вида более и более главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал в своей комнате; неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали забирать у него хозяйственные произведения; покупщики торговались, торговались и наконец
бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались в чистый навоз, хоть разводи на них капусту, мука в подвалах превратилась в камень, и нужно
было ее рубить, к сукнам, холстам и домашним материям страшно
было притронуться: они обращались в пыль.
Только что он
был удостоен перевода в этот высший курс как один из самых лучших, — вдруг несчастие: необыкновенный наставник, которого одно одобрительное слово уже
бросало его в сладкий трепет, скоропостижно умер.
Оказалось, что Чичиков давно уже
был влюблен, и виделись они в саду при лунном свете, что губернатор даже бы отдал за него дочку, потому что Чичиков богат, как жид, если бы причиною не
была жена его, которую он
бросил (откуда они узнали, что Чичиков женат, — это никому не
было ведомо), и что жена, которая страдает от безнадежной любви, написала письмо к губернатору самое трогательное, и что Чичиков, видя, что отец и мать никогда не согласятся, решился на похищение.
Все, что ни
было, обратилось к нему навстречу, кто с картами в руках, кто на самом интересном пункте разговора произнесши: «а нижний земский суд отвечает на это…», но что такое отвечает земский суд, уж это он
бросил в сторону и спешил с приветствием к нашему герою.
— А что ж, душенька, так у них делается, я не виноват, так у них у всех делается. Все что ни
есть ненужного, что Акулька у нас
бросает, с позволения сказать, в помойную лохань, они его в суп! да в суп! туда его!
— Но представьте же, Анна Григорьевна, каково мое
было положение, когда я услышала это. «И теперь, — говорит Коробочка, — я не знаю, говорит, что мне делать. Заставил, говорит, подписать меня какую-то фальшивую бумагу,
бросил пятнадцать рублей ассигнациями; я, говорит, неопытная беспомощная вдова, я ничего не знаю…» Так вот происшествия! Но только если бы вы могли сколько-нибудь себе представить, как я вся перетревожилась.
— Ясные паны! — произнес жид. — Таких панов еще никогда не видывано. Ей-богу, никогда. Таких добрых, хороших и храбрых не
было еще на свете!.. — Голос его замирал и дрожал от страха. — Как можно, чтобы мы думали про запорожцев что-нибудь нехорошее! Те совсем не наши, те, что арендаторствуют на Украине! Ей-богу, не наши! То совсем не жиды: то черт знает что. То такое, что только поплевать на него, да и
бросить! Вот и они скажут то же. Не правда ли, Шлема, или ты, Шмуль?
— Хоть неживого, да довезу тебя! Не попущу, чтобы ляхи поглумились над твоей козацкою породою, на куски рвали бы твое тело да
бросали его в воду. Пусть же хоть и
будет орел высмыкать из твоего лоба очи, да пусть же степовой наш орел, а не ляшский, не тот, что прилетает из польской земли. Хоть неживого, а довезу тебя до Украйны!
Красавица
была ветрена, как полячка, но глаза ее, глаза чудесные, пронзительно-ясные,
бросали взгляд долгий, как постоянство.
— Ну-ка, — продолжал Эгль, стараясь закруглить оригинальное положение (склонность к мифотворчеству — следствие всегдашней работы —
было сильнее, чем опасение
бросить на неизвестную почву семена крупной мечты), — ну-ка, Ассоль, слушай меня внимательно.
— Ну, вот… — сказал он, кончив
пить, затем
бросил стакан. — Теперь
пейте,
пейте все; кто не
пьет, тот враг мне.