Неточные совпадения
— Теперь благослови, мать, детей своих! — сказал Бульба. — Моли Бога, чтобы они воевали храбро, защищали бы всегда честь лыцарскую, [Рыцарскую. (Прим. Н.В. Гоголя.)] чтобы стояли всегда за
веру Христову, а не то — пусть лучше пропадут, чтобы и духу их не было на свете! Подойдите, дети, к матери: молитва материнская и на воде и на земле
спасает.
— Например — наша
вера рукотворенного не принимат.
Спасов образ, который нерукотворенный, — принимам, а прочее — не можем. Спасов-то образ — из чего? Он — из пота, из крови Христовой. Когда Исус Христос на Волхову гору крест нес, тут ему неверный Фома-апостол рушничком личико и обтер, — удостоверить себя хотел: Христос ли? Личико на полотне и осталось — он! А вся прочая икона, это — фальшь, вроде бы как фотография ваша…
Он верил в непогрешимость
Веры, и эта
вера, которою держалась его чистая, глубоко нравственная страсть к ней, да прелесть ее обаятельной красоты и доверие к ее уму, сердечной честности — заглушали животный эгоизм страсти и
спасали его не только от отчаяния в горе, но и от охлаждения к
Вере.
— Я жду,
Вера, — шептал и он, с легкой дрожью нетерпения и, может быть, тяжелого предчувствия. — Вчера я ждал только для себя, чтоб унять боль; теперь я жду для тебя, чтоб помочь тебе — или снести твою ношу, или распутать какой-то трудный узел, может быть,
спасти тебя…
— Зачем клевещешь на себя? — почти шипела она, дрожа, — чтоб успокоить,
спасти бедную
Веру? Бабушка, бабушка, не лги!
Вера, по настоянию бабушки (сама Татьяна Марковна не могла), передала Райскому только глухой намек о ее любви, предметом которой был Ватутин, не сказав ни слова о «грехе». Но этим полудоверием вовсе не решилась для Райского загадка — откуда бабушка, в его глазах старая девушка, могла почерпнуть силу, чтоб снести, не с девическою твердостью, мужественно, не только самой — тяжесть «беды», но успокоить и
Веру,
спасти ее окончательно от нравственной гибели, собственного отчаяния.
Вера слушала в изумлении, глядя большими глазами на бабушку, боялась верить, пытливо изучала каждый ее взгляд и движение, сомневаясь, не героический ли это поступок, не великодушный ли замысел —
спасти ее, падшую, поднять? Но молитва, коленопреклонение, слезы старухи, обращение к умершей матери… Нет, никакая актриса не покусилась бы играть в такую игру, а бабушка — вся правда и честность!
Она еще боялась верить слезам, стоявшим в глазах Тушина, его этим простым словам, которые возвращали ей всю будущность,
спасали погибшую судьбу
Веры.
— Марья Степановна, вы, вероятно, слыхали, как в этом доме жил мой отец, сколько там было пролито напрасно человеческой крови, сколько сделано подлостей. В этом же доме убили мою мать, которую не
спасла и старая
вера.
О, ты понял тогда, что, сделав лишь шаг, лишь движение броситься вниз, ты тотчас бы и искусил Господа, и
веру в него всю потерял, и разбился бы о землю, которую
спасать пришел, и возрадовался бы умный дух, искушавший тебя.
Поэтому только половину вечеров проводят они втроем, но эти вечера уже почти без перерыва втроем; правда, когда у Лопуховых нет никого, кроме Кирсанова, диван часто оттягивает Лопухова из зала, где рояль; рояль теперь передвинут из комнаты
Веры Павловны в зал, но это мало
спасает Дмитрия Сергеича: через четверть часа, много через полчаса Кирсанов и
Вера Павловна тоже бросили рояль и сидят подле его дивана; впрочем,
Вера Павловна недолго сидит подле дивана; она скоро устраивается полуприлечь на диване, так, однако, что мужу все-таки просторно сидеть: ведь диван широкий; то есть не совсем уж просторно, но она обняла мужа одною рукою, поэтому сидеть ему все-таки ловко.
— В иных случаях — это так. В тех случаях, когда и без ума
вера спасает — тогда птицам подражать нужно. Вот Богу молиться, стихи сочинять…
Он вынул из кармана тетрадку и подал ее брату. Статья называлась так: «Русская душа»; написана она была скучно, бесцветным слогом, каким пишут обыкновенно неталантливые, втайне самолюбивые люди, и главная мысль ее была такая: интеллигентный человек имеет право не верить в сверхъестественное, но он обязан скрывать это свое неверие, чтобы не производить соблазна и не колебать в людях
веры; без
веры нет идеализма, а идеализму предопределено
спасти Европу и указать человечеству настоящий путь.
Иногда он впадал в уныние от этой несправедливости, но
вера, что никому в целой России не известны так близко тайны спроса и предложения (а это, тетенька, позамысловатее «Тайн мадридского двора») —
спасала его.
С тех пор, как граф явил ей
веру свою во всем блеске, графиня только и думала о том, чтобы наградить его и в то же время
спасти его драгоценную душу присоединением ее от ереси Лютера ко греко-восточному православию.
И это не ее исключительная
вера, а это
вера всех женщин ее круга, и со всех сторон она слышит только это: у Екатерины Семеновны умерло двое, потому что не позвали во-время Ивана Захарыча, а у Марьи Ивановны Иван Захарыч
спас старшую девочку; а вот у Петровых во-время, по совету доктора, разъехались по гостиницам и остались живы, а не разъехались — и померли дети.
К тому, чтоб вас предостеречь
От бесполезного старанья
Спасти Жуана де Маранья.
Какую б нам систему ни принять:
Систему
веры иль рацьоналисма,
Деисма или пантеисма,
Хоть все до одного оттенки перебрать,
Которыми привыкла щеголять
Философическая присма, —
Того, кто промысла отвергнул благодать,
Но сесть не хочет в кресла фаталисма,
А прет себе вперед, и в сторону, и вспять,
Как по льду гладкому скользя, —
Спасти нельзя!
Пути творца необъяснимы,
Его судеб таинствен ход.
Всю жизнь обманами водимый
Теперь к сознанию придет!
Любовь есть сердца покаянье,
Любовь есть
веры ключ живой,
Его
спасет любви сознанье,
Не кончен путь его земной!
Давно пример остывшей
вере нужен.
Везде сильнее ересь возрастает
И слабые колеблются умы.
Сожженье дон Жуана де Маранья
Спасет от казни тысячу других.
Ему же я обязан знанием рыбачьих обычаев и суеверий во время ловли: нельзя свистать на баркасе; плевать позволено только за борт; нельзя упоминать черта, хотя можно проклинать при неудаче:
веру, могилу, гроб, душу, предков, глаза, печенки, селезенки и так далее; хорошо оставлять в снасти как будто нечаянно забытую рыбешку — это приносит счастье;
спаси бог выбросить за борт что-нибудь съестное, когда баркас еще в море, но всего ужаснее, непростительнее и зловреднее — это спросить рыбака: «Куда?» За такой вопрос бьют.
И эта
вера в будущее
спасет нас в тяжкие минуты от отчаяния; и эта любовь к настоящему будет жива благими деяниями.
Решение было такое, что он должен исполнить требование женщины, что
вера ее может
спасти ее сына; сам же он, отец Сергий, в этом случае не что иное, как ничтожное орудие, избранное богом.
Вера. Вы должны
спасти меня!..
Он вглядывался напряженно в потемки, и ему казалось, что сквозь тысячи верст этой тьмы он видит родину, видит родную губернию, свой уезд, Прогонную, видит темноту, дикость, бессердечие и тупое, суровое, скотское равнодушие людей, которых он там покинул; зрение его туманилось от слез, но он всё смотрел вдаль, где еле-еле светились бледные огни парохода, и сердце щемило от тоски по родине, и хотелось жить, вернуться домой, рассказать там про свою новую
веру и
спасти от погибели хотя бы одного человека и прожить без страданий хотя бы один день.
Это маскируется благодаря бесспорной личной религиозности и религиозному темпераменту Шлейермахера, который сам, несомненно, религиознее своей философии, представляющей собой (подобно якобиевскому учению о
вере) просто pis aller [Вынужденная замена того, что является недоступным; неизбежное зло (фр.).], попытку
спасти древнее благочестие от натиска рационализма и критицизма.
— Что вы думаете, сын мой, о той единственно истинной
вере, которую завещал народам Иисус Христос через апостола Петра и в лоне которой только и могут люди
спасти свои души?
— Мысль вражья!.. — вскликнула Варенька. — Гони губителя душ, гони от себя!.. Веруй без рассуждений, без колебаний!.. Веруй, и
вера твоя
спасет тебя. На Господа возложи тревожные думы — он избавит тебя от сети ловчей и от слов мятежных.
— Я и не шучу и мне даже некогда с вами шутить, потому что я сейчас уезжаю, и вот, я вижу, идут комиссионеры за моими вещами и приведен фиакр. Хотите положиться на меня и ехать со мною назад в Россию с твердою
верой, что я вас
спасу, так идите, забирайте свой багаж и поедем, а не надеетесь на меня, так надейтесь на себя с Благочестивым Устином и оставайтесь.
— Не мели вздору! — глухо оборвал его Теркин. Из-за чего я тебя стану
спасать?.. Чтобы ты в третий раз растрату произвел?.. Будь у меня сейчас свободных сорок тысяч — я бы тебе копейки не дал, слышишь: копейки! Вы все бесстыдно изворовались, и товарищество на
вере у вас завелось для укрывательства приятельских хищений!.. Честно, мол, благородно!.. Вместо того чтобы тебя прокурору выдать, за тебя вносят! Из каких денег? Из банковских!.. У разночинца взять? Ха-ха!
Вспомни, что ты блюститель не только государства, но и церкви: кто
спасет истину, чистоту нашей
веры?
Луч ли
веры, освещавший его молодость и заставлявший некогда горячо молиться в деревенской, позолоченной отблесками угасающей вечерней зари церкви, снова закрался ему в душу, или мысль, как молния сразившая апостола Павла по дороге в Дамаск, промелькнула в уме и указала на единственный, отчаянный исход
спасти горячо, безумно любимую женщину — сказать мудрено, но чудо совершилось, и вольнодумец-артист медленно опустился на колени перед священником и голосом далеко непритворным сказал...
Хочу верить, но не могу; утверди в нас
веру в то, что веревка спасения
спасает нас.
Не может
вера спасти его.
Человек тонет и просит о спасении. Ему подают веревку, которая одна может
спасти его, а утопающий человек говорит: утвердите во мне
веру, что веревка эта
спасет меня. Верю, говорит человек, что веревка
спасет меня, но помогите моему неверию.
Мы можем только
спасать свою душу
верою, таинствами, молитвами и покорностью воле божией, передаваемой нам церковью.
К сожалению, в русском культурном обществе, либеральном и просвещенном, нет той силы духа и той горячей
веры, которые могли бы
спасти Россию от беснования.
Но этого невозможно сделать. Для того, чтобы у них была
вера в то, что они не погибнут, им надо перестать делать то, что их губит, и начать делать то, что их
спасает — им надо взяться за веревку спасенья. А они не хотят этого сделать, а хотят увериться в том, что они не погибнут, несмотря на то, что на их глазах один за другим гибнут их товарищи. И это-то желание свое увериться в том, чего нет, они называют
верой. Понятно, что им всегда мало
веры и хочется иметь больше.
Благосклонный читатель легко поверит, что лишь с большим трудом удалось мне
спасти неосторожного от ярости собравшихся: оскорбленные в том самом ценном, что есть у человека, в его
вере в добро и божественный смысл жизни, слушательницы мои толпою накинулись на безумца и, еще одна минута, подвергли бы его жестокому избиению.
Старый пан Опанас был уж такой человек, что если он что-нибудь делал, то всегда делал на славу; а как он был огромный и верный борец за «православную
веру», то и терпеть не мог никаких «недоверков» — и добыл в Перегуды такого отца, который не потерпел бы ни люторей, ни жидов, ни — боже
спаси — поляков.