Неточные совпадения
Бог помощь вам, друзья мои,
И в счастье, и в житейском горе,
В
стране чужой, в пустынном море
И в темных пропастях земли.
Тогда князь сзывал к кому-нибудь из товарищей (у него никогда не было своей квартиры) всех близких друзей и земляков и устраивал такое пышное празднество, — по-кавказски «той», — на котором истреблялись дотла дары плодородной Грузии, на котором пели грузинские песни и, конечно, в первую голову «Мравол-джамием» и «Нам каждый гость ниспослан
богом, какой бы ни был он
страны», плясали без устали лезгинку, размахивая дико в воздухе столовыми ножами, и говорил свои импровизации тулумбаш (или, кажется, он называется тамада?); по большей части говорил сам Нижерадзе.
И весь этот люд суетится, хлопочет и беспрерывно обновляется новыми толпами богомолок, приходящими
бог весть из каких
стран.
Я
бог знает чем отвечаю, что и в Петербурге, и в Неаполе, и во всякой
стране, если где человек захочет учиться, он нигде не встретит таких препятствий, как у нас.
— А! Видела я за двадцать лет много честных девушек, которые через год, а то и меньше пропадали в этой проклятой
стране… Сначала человек как человек: тихая, скромная, послушная, боится
бога, работает и уважает старших. А потом… Смотришь, — начала задирать нос, потом обвешается лентами и тряпками, как ворона в павлиньих перьях, потом прибавляй ей жалованье, потом ей нужен отдых два раза в неделю… А потом уже барыня служи ей, а она хочет сидеть сложа руки…
Наконец он повторил мне несколько раз, что какая бы ни была воля
бога для будущего, но что его теперь занимает только мысль о выкупе семейства; что он умоляет меня, во имя
бога, помочь ему и позволить ему вернуться в окрестности Чечни, где бы он, через посредство и с дозволения наших начальников, мог иметь сношения с своим семейством, постоянные известия о его настоящем положении и о средствах освободить его; что многие лица и даже некоторые наибы в этой части неприятельской
страны более или менее привязаны к нему; что во всем этом населении, уже покоренном русскими или нейтральном, ему легко будет иметь, с нашей помощью, сношения, очень полезные для достижения цели, преследовавшей его днем и ночью, исполнение которой так его успокоит и даст ему возможность действовать для нашей пользы и заслужить наше доверие.
Он укрепил сердца, колеблющиеся в верности
богу, отечеству и тебе, всемилостивейшая государыня; словом сказать, он оживотворил
страну, почти умирающую.
Ну, думаю себе, этакой кипучей деятельности нигде, ни в какой другой
стране, на обоих полушариях нет. В целую неделю человек один только раз имеет десять минут свободного времени, да выходит, что и тех нет!.. Уж этого приятеля,
бог с ним, лучше не беспокоить.
— «Прорезать гору насквозь из
страны в
страну, — говорил он, — это против
бога, разделившего землю стенами гор, — бы увидите, что мадонна будет не с нами!» Он ошибся, мадонна со всеми, кто любит ее. Позднее отец тоже стал думать почти так же, как вот я говорю вам, потому что почувствовал себя выше, сильнее горы; но было время, когда он по праздникам, сидя за столом перед бутылкой вина, внушал мне и другим...
«Среди океана живет морской змей в версту длиною. Редко, не более раза в десять лет, он подымается со дна на поверхность и дышит. Он одинок. Прежде их было много, самцов и самок, но столько они делали зла мелкой рыбешке, что
бог осудил их на вымирание, и теперь только один старый, тысячелетний змей-самец сиротливо доживает свои последние годы. Прежние моряки видели его — то здесь, то там — во всех
странах света и во всех океанах.
Царь той
страны приказал сделать себе из громадного дерева мощную колонну, не зная, что в ней покоится сам
бог Озирис, великий податель жизни.
Птичка божия не знает
Ни заботы, ни труда,
Хлопотливо не свивает
Долговечного гнезда,
В долгу ночь на ветке дремлет;
Солнце красное взойдет,
Птичка гласу
бога внемлет,
Встрепенется и поет.
За весной, красой природы,
Лето знойное пройдет —
И туман и непогоды
Осень поздняя несет:
Людям скучно, людям горе;
Птичка в дальные
страны,
В теплый край, за сине море
Улетает до весны.
«Великому, избранному от
Бога,
Им чтимому и им превознесенну,
И скифетры полночныя
страныСамодержащему царю Борису,
С царицею, с царевичем его
И всеми дома царского ветвями,
Мы, сущие в палате сей, воздвигли,
В душевное спасенье и во здравье
Телесное, сию с молитвой чашу.
Старой такой, щемящей, занесенной
бог весть из каких
стран и времен…
Вот у ног Ерусалима,
Богом сожжена,
Безглагольна, недвижима
Мёртвая
страна.
— Дай
Бог здоровья Якиму, как бишь его — Прохорыч, что ли, — набожно перекрестясь, сказала Аксинья Захаровна. — Как ему от всякого зла обороны не знать!.. Все
страны произошел, всяких делов нагляделся, всего натерпелся.
— У вас на Москве, да и по другим
странам, где такие
Богом хранимые сокровенные места?
Он забыл власть
богов, он собрал своих полководцев, солдат и военные колесницы, он идет против правителей и царей, которых ты поставил по всей
стране, чтобы они платили дань и чтили твое величество.
О, мощно-истинный, как Ра, возлюбленный солнца, повелитель обоих Египтов! С востока на запад и с запада на восток объехал я вверенную мне тобой область; я был у
богов южной
страны и был у
богов северной
страны; всюду набирал я здоровых юношей в твое могущественное войско заранее и всех их запер в тюрьмы и в амбары, пока они еще не успели разбежаться в горы; ибо ты ведаешь, что мирные египтяне не любят войны и страшатся твоего взора.
И скорбел я перед ним, заливаясь слезами: «Не благословил
Бог наш подвиг: больше семидесяти учеников твоих, отче, три раза в дальние
страны ходили и ничего не сыскали, и все-то семьдесят учеников полегли в чужих
странах, один аз, грешный, в живых остался».
Он почувствовал себя находящимся в мире,
Бог же становился трансцендентным, оставляя в его распоряжении этот «мир»,
страну изгнания.
На далеком Севере, где царит вечный день, лежала
страна счастливых людей гиперборейцев. Царем этого «священного племени» был Аполлон, и туда, в гиперборейский край, улетал он на крыльях лебедей на зиму, — на время суровой зимы, когда тяжело приходится людям, когда не в силах они быть счастливыми и счастьем своим быть достойными светлого
бога.
— Если об этом говорить, то… Не завидую я
стране, которой приходится довольствоваться надеждою на молодежь, — сказал он. — Слава
богу, наша
страна в этой надежде уж не нуждается. Вырос и выступил на сцену новый глубоко революционный класс.
И драматическое искусство, не имея религиозного основания, стало во всех христианских
странах все более и более уклоняться от своего высокого назначения и вместо служения
богу стало служить толпе (я разумею под толпой не одно простонародье, но большинство людей безнравственных или не нравственных и равнодушных к высшим вопросам жизни человеческой).
Вот проклятая
богом страна, где опоздание служит законом, где ни один поезд не приходит по расписанию и начальники станций в красных шапках — все сумасшедшие или идиоты.
Против начетов этих трудно было спорить: их составлял любимец Карла, председатель редукционной комиссии граф Гастфер, запечатлевший имя свое в летописях Лифляндии ненавистью этой
страны; их утвердил сам государь, хозяин на троне искусный, хотя и несправедливый, который, подобно Перуну [Перун — у восточных славян
бог грома и молнии,
бог земледелия, податель дождя.], имел золотую голову, но держал всегда камень в руках.
— Прощай, милый муженек, — говорила она, — прощай, голубчик! Покидаешь ты нас, оставляешь сиротинками, отправляют тебя в чужую
страну воевать с лютыми врагами.
Бог знает, вернешься ли ты назад. Да если и вернешься, то не застанешь нас. Умрем мы с голоду без тебя, голубчик. Не прокормить мне без тебя при нашей нужде пятерых ребятишек…
Все спорили о сущности
бога и о том, как нужно почитать его. Каждый утверждал, что только в его
стране знают истинного
бога и знают, как надо почитать его.
— Разумеется, есть! — сказал раб и тотчас достал из-за пояса маленького деревянного идола. — Вот, — сказал раб, — вот тот
бог, который меня хранит с тех пор, как я живу на свете.
Бог этот сделан из сука того самого священного дерева, которому поклоняются все в нашей
стране.