Неточные совпадения
Когда они подъехали ко второму болоту, которое было довольно велико и должно было взять много времени, Левин уговаривал не
выходить. Но Весловский опять упросил его. Опять, так как болото было узко, Левин, как гостеприимный
хозяин, остался у экипажей.
А иногда же, все позабывши, перо чертило само собой, без ведома
хозяина, маленькую головку с тонкими, острыми чертами, с приподнятой легкой прядью волос, упадавшей из-под гребня длинными тонкими кудрями, молодыми обнаженными руками, как бы летевшую, — и в изумленье видел
хозяин, как
выходил портрет той, с которой портрета не мог бы написать никакой живописец.
Названья эти
хозяин давал только потому, что без прозвищ все как-то
выходило пресно, а он пресного не любил; сам был добр душой, но словцо любил пряное.
На крыльцо
вышел лакей в серой куртке с голубым стоячим воротником и ввел Чичикова в сени, куда
вышел уже сам
хозяин.
Его пустынный уголок
Отдал внаймы, как
вышел срок,
Хозяин бедному поэту.
Я
вышел из кибитки. Буран еще продолжался, хотя с меньшею силою. Было так темно, что хоть глаз выколи.
Хозяин встретил нас у ворот, держа фонарь под полою, и ввел меня в горницу, тесную, но довольно чистую; лучина освещала ее. На стене висела винтовка и высокая казацкая шапка.
— Понимаешь —
хозяин должен знать хозяйство, а он — невежда, ничего не знает. Закладывали казармы императорских стрелков, он, конечно, присутствовал. «Удивительное, говорит, дело: кладут в одно место всякую дрянь, поливают чем-то, и
выходит крепко».
Я уже предуведомил, что почти терял рассудок. И вот в моей комнате я вдруг застаю Альфонсинку и моего
хозяина. Правда, они
выходили, и у Петра Ипполитовича в руках была свеча.
Но так как она не уходила и все стояла, то я, схватив шубу и шапку,
вышел сам, оставив ее среди комнаты. В комнате же моей не было никаких писем и бумаг, да я и прежде никогда почти не запирал комнату, уходя. Но я не успел еще дойти до выходной двери, как с лестницы сбежал за мною, без шляпы и в вицмундире,
хозяин мой, Петр Ипполитович.
Мы, утомленные, сидели на скамье, поглядывая на стеклянные двери дворца и ожидая, не
выйдет ли гостеприимный
хозяин, не позовет ли в сень мраморных зал, не даст ли освежиться стаканом лимонада?
Хозяин мирно почивает; он не проснулся, когда посланная от барыни Парашка будить к чаю, после троекратного тщетного зова, потолкала спящего хотя женскими, но довольно жесткими кулаками в ребра; даже когда слуга в деревенских сапогах, на солидных подошвах, с гвоздями, трижды входил и
выходил, потрясая половицы.
Мы взглянули кругом себя — цветы, алоэ, бананы, больше ничего; поблагодарили
хозяина и
вышли вон.
Благодарностям не было конца. Все
вышли меня провожать, и
хозяин, и женщины, награждая разными льстивыми эпитетами.
Несколько раз похвалив детей и тем хотя отчасти удовлетворив мать, жадно впитывающую в себя эти похвалы, он
вышел за ней в гостиную, где англичанин уже дожидался его, чтобы вместе, как они уговорились, ехать в тюрьму. Простившись со старыми и молодыми
хозяевами, Нехлюдов
вышел вместе с англичанином на крыльцо генеральского дома.
Экипаж остановился у новой пятистенной избы, которая точно горела внутри, — так жарко топилась печка у богатого мужика. На лай собаки
вышел сам
хозяин.
«Был, говорят, да весь
вышел» — этими самыми словами их
хозяева сообщили.
Китайская фанза, к которой мы подошли, состояла из 3 построек, расположенных «покоем»: из жилой фанзы — посредине и 2 сараев — по сторонам. Двор между ними, чисто выметенный и прибранный, был обнесен высоким частоколом в уровень с сараями. Почуяв посторонних людей, собаки подняли неистовый лай и бросились к нам навстречу. На шум из фанзы
вышел сам
хозяин. Он тотчас распорядился, чтобы рабочие помогли нам расседлать коней.
Затем он
вышел на улицу и о чем-то долго шептался с
хозяином фанзы.
Целый день я бродил по горам и к вечеру
вышел к этой фанзе. В сумерки один из казаков убил кабана. Мяса у нас было много, и потому мы поделились с китайцами. В ответ на это
хозяин фанзы принес нам овощей и свежего картофеля. Он предлагал мне свою постель, но, опасаясь блох, которых всегда очень много в китайских жилищах, я предпочел остаться на открытом воздухе.
На следующее утро первое, что я вспомнил, — это то, что Дерсу должен уйти от нас. Напившись чаю, я поблагодарил
хозяев и
вышел на улицу.
Мы не сомневались в последствиях и полагали нового товарища уже убитым. Офицер
вышел вон, сказав, что за обиду готов отвечать, как будет угодно господину банкомету. Игра продолжалась еще несколько минут; но чувствуя, что
хозяину было не до игры, мы отстали один за другим и разбрелись по квартирам, толкуя о скорой ваканции.
Все завидовали согласию, царствующему между надменным Троекуровым и бедным его соседом, и удивлялись смелости сего последнего, когда он за столом у Кирила Петровича прямо высказывал свое мнение, не заботясь о том, противуречило ли оно мнениям
хозяина. Некоторые пытались было ему подражать и
выйти из пределов должного повиновения, но Кирила Петрович так их пугнул, что навсегда отбил у них охоту к таковым покушениям, и Дубровский один остался вне общего закона. Нечаянный случай все расстроил и переменил.
Через несколько минут слуга вошел и объявил Спицыну, что коляска его готова; Антон Пафнутьич спешил откланяться и, несмотря на увещания
хозяина,
вышел поспешно из комнаты и тотчас уехал.
— Об том-то я и говорю. Коли с расчетом
хозяин живет — с деньгами будет, а без расчета — никогда из нужды не
выйдет.
Пустотелов
выходит на балкон, садится в кресло и отдыхает. День склоняется к концу, в воздухе чувствуется роса, солнце дошло до самой окраины горизонта и, к великому удовольствию Арсения Потапыча, садится совсем чисто. Вот уж и стадо гонят домой; его застилает громадное облако пыли, из которого доносится блеянье овец и мычанье коров. Бык, в качестве должностного лица, идет сзади. Образцовый
хозяин зорко всматривается в даль, и ему кажется, что бык словно прихрамывает.
Кошевая остановилась у большой новой избы. В волоковое окно выглянула мужская голова и без опроса скрылась. Распахнулись сами собой шатровые ворота, и кошевая очутилась в темном крытом дворе. Встречать гостей
вышел сам
хозяин, лысый и седой старик. Это и был Спиридон, известный всему Заполью.
Галактион посмотрел на нее такими безумными глазами, что она сейчас же с детскою торопливостью начала прощаться с
хозяевами. Когда они
выходили из столовой, Стабровский поднял брови и сказал, обращаясь к жене...
— Есть и такой грех. Не пожалуемся на дела, нечего бога гневить. Взысканы через число… Только опять и то сказать, купца к купцу тоже не применишь. Старинного-то, кондового купечества немного осталось, а развелся теперь разный мусор. Взять вот хоть этих степняков, — все они с бору да с сосенки набрались. Один приказчиком был,
хозяина обворовал и на воровские деньги в люди
вышел.
Трофимов. Придумай что-нибудь поновее. Это старо и плоско. (Ищет калоши.) Знаешь, мы, пожалуй, не увидимся больше, так вот позволь мне дать тебе на прощанье один совет: не размахивай руками! Отвыкни от этой привычки — размахивать. И тоже вот строить дачи, рассчитывать, что из дачников со временем
выйдут отдельные
хозяева, рассчитывать так — это тоже значит размахивать… Как-никак, все-таки я тебя люблю. У тебя тонкие, нежные пальцы, как у артиста, у тебя тонкая, нежная душа…
Жизнь в общих камерах порабощает и с течением времени перерождает арестанта; инстинкты оседлого человека, домовитого
хозяина, семьянина заглушаются в нем привычками стадной жизни, он теряет здоровье, старится, слабеет морально, и чем позже он покидает тюрьму, тем больше причин опасаться, что из него
выйдет не деятельный, полезный член колонии, а лишь бремя для нее.
Чаще всего я встречал в избе самого
хозяина, одинокого, скучающего бобыля, который, казалось, окоченел от вынужденного безделья и скуки; на нем вольное платье, но по привычке шинель накинута на плечи по-арестантски, и если он недавно
вышел из тюрьмы, то на столе у него валяется фуражка без козырька.
Но когда
вышел случай не обыкновенный, случай попользоваться большим кушем из имения
хозяина, тут Подхалюзин задумался и начал себя оправдывать.
Марья
вышла с большой неохотой, а Петр Васильич подвинулся еще ближе к гостю, налил ему еще наливки и завел сладкую речь о глупости Мыльникова, который «портит товар». Когда машинист понял, в какую сторону гнул свою речь тароватый
хозяин, то отрицательно покачал головой. Ничего нельзя поделать. Мыльников, конечно, глуп, а все-таки никого в дудку не пускает: либо сам спускается, либо посылает Оксю.
С того нужно начать, что Марья Александровна со всем своим причтом явилась в сумерки 3 сентября прямо в дом Бронникова.
Хозяин, только что вышедший из бани,
вышел встречать ее. Разумеется, тотчас подали самовар. Тут и слезы и толки бесконечные… [Слезы — бывшей директрисы Иркутского женского института М. А. Дороховой — по декабристе П. А. Муханове, умершем почти накануне свадьбы с Дороховой.]
После пасхи ожидаю опять новобрачных: Оленька Анненкова
выходит замуж за омского инженерного офицера Иванова, после свадьбы обещают заехать в дом Бронникова, — а
хозяину дома это и любо.
Вечерком, когда все шли спать, я написал письмо своему
хозяину и положил его на столе в своей комнате, взял свое платье, три талер денег и потихоньку
вышел на улицу.
Вскоре после того гости и
хозяева спали уже мертвым сном. На другой день Катишь почему-то очень рано проснулась, все копошилась у себя в комнате и вообще была какая-то встревоженная, и потом, когда Мари
вышла в гостиную, она явилась к ней. Глаза Катишь были полнехоньки при этом слез.
Вслед за тем юноша, по приказанию
хозяина, представил еще пьяного департаментского сторожа и даже купца со Щукина двора; но все это как-то
выходило у него ужасно бездарно, не смешно и, видимо, что все было заимствованное, а не свое.
— До начальника губернии, — начал он каким-то размышляющим и несколько лукавым тоном, — дело это, надо полагать, дошло таким манером: семинарист к нам из самых этих мест, где убийство это произошло, определился в суд; вот он приходит к нам и рассказывает: «Я, говорит, гулял у себя в селе, в поле… ну, знаете, как обыкновенно молодые семинаристы гуляют… и подошел, говорит, я к пастуху попросить огня в трубку, а в это время к тому подходит другой пастух — из деревни уж Вытегры; сельский-то пастух и спрашивает: «Что ты, говорит, сегодня больно поздно
вышел со стадом?» — «Да нельзя, говорит, было: у нас сегодня ночью у
хозяина сын жену убил».
Хозяин и гости
вышли в зало и уселись за обед.
Вот его, попервоначалу, в десятники произведут,
вышлют там к какому-нибудь барину или купцу на работу, он и начнет к давальцам подделываться: материалу ли там какого купить им надо, — сбегает; неряженную ли работу какую им желается сделать, — он сейчас велит ребятам потихоньку от
хозяина исполнить ее.
Выйдя на двор, гостьи и молодой
хозяин сначала направились в яровое поле, прошли его, зашли в луга, прошли все луга, зашли в небольшой перелесок и тот весь прошли. В продолжение всего этого времени, m-lle Прыхина беспрестанно уходила то в одну сторону, то в другую, видимо, желая оставлять Павла с m-me Фатеевой наедине. Та вряд ли даже, в этом случае, делала ей какие-либо особенные откровенности, но она сама догадалась о многом: о, в этом случае m-lle Прыхина была преопытная и предальновидная!
— И
выходите сейчас же! Черт с ней, с этой службой! Я сам, вон, в предводители даже никогда не баллотировался, потому что все-таки надобно кланяться разным властям. Однако прощайте, — прибавил он, заметив, что у
хозяина от сильного волнения слезы уж показывались на глазах.
В это время спор в кабинете уже кончился. Оба противника
вышли в зало, и Замин подошел к Вихрову, а Рагуза к
хозяину.
— Ну, вот этого мы и сами не знаем — как, — отвечал инженер и, пользуясь тем, что Салов в это время
вышел зачем-то по хозяйству, начал объяснять. — Это история довольно странная. Вы, конечно, знакомы с здешним
хозяином и знаете, кто он такой?
Иван продолжал дико смотреть на него; затем его снова выпустили в сени и там надели на него остальное платье; он
вышел на улицу и сел на тумбу. К нему подошли его
хозяева, за которых он шел в рекруты.
Деньги у нас все
вышли, а лекарства не на что было купить, да и не ели мы ничего, потому что у
хозяев тоже ничего не было, и они стали нас попрекать, что мы на их счет живем.
Собаки и маленькие дети
хозяина тоже
выходили иногда к посетителям, и посетители ласкали детей и собак.
А попал туда раз — и в другой придешь. Дома-то у мужика стены голые, у другого и печка-то к вечеру выстыла, а в кабак он придет — там и светло, и тепло, и людно, и
хозяин ласковый — таково весело косушечками постукивает. Ну, и
выходит, что хоть мы и не маленькие, а в нашем сословии одно что-нибудь: либо в кабак иди, либо, ежели себя соблюсти хочешь, запрись дома да и сиди в четырех стенах, словно чумной.
— Я прежде пар триста пеунов в Питер отправлял, — говорил
хозяин, — а прошлой зимой и ста пар не
выходил!