Неточные совпадения
— Княгиня сказала, что ваше лицо ей знакомо. Я ей заметил, что, верно, она вас встречала в Петербурге, где-нибудь в свете… я сказал ваше имя… Оно было ей известно. Кажется, ваша история там наделала много шума… Княгиня стала рассказывать о ваших похождениях, прибавляя, вероятно, к светским сплетням свои замечания…
Дочка слушала с любопытством. В ее воображении вы сделались героем романа в новом вкусе… Я не противоречил княгине,
хотя знал, что она говорит вздор.
Мертвые души, губернаторская
дочка и Чичиков сбились и смешались в головах их необыкновенно странно; и потом уже, после первого одурения, они как будто бы стали различать их порознь и отделять одно от другого, стали требовать отчета и сердиться, видя, что дело никак не
хочет объясниться.
Если же покупать мертвые души, так зачем увозить губернаторскую
дочку? подарить, что ли, он
хотел ей эти мертвые души?
— Это просто выдумано только для прикрытья, а дело вот в чем: он
хочет увезти губернаторскую
дочку.
И вдруг такая находка: тут уж пойдут не бабьи нашептывания на ухо, не слезные жалобы, не наговоры и сплетни, а тут письмо, манускрипт, то есть математическое доказательство коварства намерений его
дочки и всех тех, которые его от нее отнимают, и что, стало быть, надо спасаться,
хотя бы бегством, все к ней же, все к той же Анне Андреевне, и обвенчаться с нею хоть в двадцать четыре часа; не то как раз конфискуют в сумасшедший дом.
Я
хочу проститься с
дочкой — мне говорят, чтобы я шла и садилась на извозчика.
Охота была счастливая, убили двух медведей и обедали, собираясь уезжать, когда хозяин избы, в которой останавливались, пришел сказать, что пришла дьяконова
дочка,
хочет видеться с князем Нехлюдовым.
Матушка бледнеет, но перемогает себя. Того гляди, гости нагрянут — и она боится, что
дочка назло ей уйдет в свою комнату.
Хотя она и сама не чужда «светских разговоров», но все-таки дочь и по-французски умеет, и манерцы у нее настоящие — хоть перед кем угодно не ударит лицом в грязь.
— Ничего не поделаешь. Я, впрочем, не об себе, а об
дочке хотела с тобой поговорить. Не нравится мне она.
Крестьянка не
хотела у меня взять непорочных, благоумышленных ста рублей, которые в соразмерности состояний долженствуют быть для полковницы, советницы, майорши, генеральши пять, десять, пятнадцать тысяч или более; если же госпоже полковнице, майорше, советнице или генеральше (в соразмерности моего посула едровской ямщичихе), у которой
дочка лицом недурна или только что непорочна, и того уже довольно, знатной боярин седмидесятой, или, чего боже сохрани, седмьдесят второй пробы, посулит пять, десять, пятнадцать тысяч, или глухо знатное приданое, или сыщет чиновного жениха, или выпросит в почетные девицы, то я вас вопрошаю, городские матушки, не ёкнет ли у вас сердечко? не захочется ли видеть
дочку в позлащенной карете, в бриллиантах, едущую четвернею, если она ходит пешком, или едущую цугом вместо двух заморенных кляч, которые ее таскают?
Мы вместе будем пользу приносить; я не
хочу быть генеральскою
дочкой…
Я еще не так глупа, как кажусь, и как меня
дочки представить
хотят.
— Женни будет с вами делиться своим журналом. А я вот буду просить Николая Степановича еще снабжать Женичку книгами из его библиотечки. У него много книг, и он может руководить Женичку, если она
захочет заняться одним предметом. Сам я устарел уж, за хлопотами да дрязгами поотстал от современной науки, а Николаю Степановичу за
дочку покланяюсь.
Я охотно и часто ходил бы к нему послушать его рассказов о Москве, сопровождаемых всегда потчеваньем его
дочки и жены, которую обыкновенно звали «Сергеевна»; но старик не
хотел сидеть при мне, и это обстоятельство, в соединении с потчеваньем, не нравившимся моей матери, заставило меня редко посещать Пантелея Григорьича.
Теперь я узнал от Лукьяныча, что она два года тому назад овдовела и вновь переселилась в родные Березники; что у нее четверо детей, из которых старшей
дочке — десять лет; что Березники
хотя и не сохранили вполне прежнего роскошного, барского вида, но, во всяком случае, представляют ценность очень солидную; что, наконец, сама Марья Петровна…
— А потом, вскоре,
дочка с судебным следователем сбежала — тоже любимочка была. И тут дым коромыслом у них пошел;
хотела было Марья Петровна и к губернатору-то на суд ехать и прошение подавать, да ночью ей, слышь, видение было: Савва Силыч, сказывают, явился, простить приказал. Ну, простила, теперь друг к дружке в гости ездят.
— Ив кого это он у меня, сударь, такой лютый уродился! Сына вот — мнука мне-то — ноне в мясоед женил, тоже у купца
дочку взял, да на волю его у графа-то и выпросил… ну, куда уж, сударь, нам, серым людям, с купцами связываться!.. Вот он теперь, Аким-то Кузьмич, мне, своему дедушке, поклониться и не
хочет… даже молодуху-то свою показать не привез!
А она повествует, что будто он сею ночью страсть как много денег в карты выиграл и сказал, что
хочет ей в удовольствие мне тысячу рублей дать за то, чтобы я, то есть, ей ее
дочку отдал.
— Вот об чем я еще
хотела вас спросить, — говорила между тем попадья, — в приходе у нас девушка одна есть, лыщевского дворового
дочка; так она в Петербурге у одной актрисы в услуженье была. Хорошо, говорит, в актрисах житье, только билет каждый месяц выправлять надо… правда ли это?
А зовут его Алешкой Пазухиным!..» Невестки
хотя и дружили с Нюшей, особенно Ариша, но внутренне были против нее, потому что Нюша все-таки была «отецкая», баловная
дочка, и Татьяна Власьевна ворчала на нее только для видимости.
— Нет, послушайте, Потапов. Вы ошибаетесь, — сказал он. — Она не просто генеральская
дочка… Ее история — особенная… Только, пожалуйста, пусть это останется между нами. Я слышал все это от жены профессора N и не
хотел бы, чтобы это распространилось среди студентов. Она действительно дочь Ферапонтьева… То есть, собственно, он не Ферапонтьев, а Салманов… Но она — американка…
— Ну, вот тогда и еще кто-нибудь, кроме Флаксмана, скажет во всеуслышание, что «жена не помеха искусству». Только ведь, батюшка Фридрих Фридрихович, кто
хочет взростить такое чистое дитя, тот не спрашивает
дочку: «Кларенька, какой тебе, душечка, дом купить?», а учит ее щенка слепого жалеть, мышку, цыпленка; любить не палаты каменные, а лужицу, что после дождя становится.
Гораздо больше бывает «самостоятельно изобретенного» или «придуманного» — решаемся заменить этими терминами обыкновенный, слишком гордый термин: «созданного» — в событиях, изображаемых поэтом, в интриге, завязке и развязке ее и т. д.,
хотя очень легко доказать, что сюжетами романов, повестей и т. д. обыкновенно служат поэту действительно совершившиеся события или анекдоты, разного рода рассказы и пр. (укажем в пример на все прозаические повести Пушкина: «Капитанская
дочка» — анекдот; «Дубровский»: — анекдот; «Пиковая дама» — анекдот, «Выстрел» — анекдот и т. д.).
Ой ли?
Спровадивши отца, за
дочкой вы
Уж не
хотите ль снова волочиться?
Митя. Я оченно хорошо знаю, что вы мой хозяин и что я, по бедности своей, не могу быть им ровней; но, впрочем, судите как
хотите, я весь тут-с: я вашу
дочку полюбил душою-с.
Француз, разумеется, не замедлил согласиться и, предоставя о будущем заботиться своей судьбе, приехал и поселился весьма комфортабельно в нижнем этаже дома своей покровительницы, прося ее беспрестанно занять где-нибудь,
хотя напрокат, сынка или
дочку, которых бы он, по его словам, удивительно воспитал.
— Какой, можно сказать, — перебила Феоктиста Саввишна, — Владимир Андреич примерный отец: из Петербурга прискакал. Нынче родители-то выдадут
дочку замуж, да и не думают — живи себе, как
хотят.
Маменька крепко поморщились, увидев привезенного"нахлебника, детского мучителя и приводчика к шалостям"."
Хотя у него и нет
дочки, — так говорили они с духом какого-то предведения, — но он найдет чем развратить детей еще горше, нежели тот цап (так маменька всегда называли дьячка за его козлиный голос). — А за сколько вы, Мирон Осипович, договорили его?" — спрашивали они у батеньки, смотря исподлобья.
Убедил он меня, и я решился начать тяжбу. Для этого нужны были деньги, а у меня их не было; но — вот что значит умный человек! — он взял у меня все мои серебряные и другие вещи и договорился на свой кошт вести тяжбу. Я должен был выехать от брата и жить у Горба-Маявецкого. Домик у него
хотя и небольшой, но нам не было тесно: он с женою да маленькая
дочка у них, лет семи, Анисинька. Пожалуйте же, что после из этого будет?
«Вот, например, Печорин, — говорил он, — нет того, чтоб искать во мне или в Катеньке (Катенька его жена, 55 лет) нет, и смотреть не
хочет!.. как бывало в наше время: влюбится молодой человек, старается угодить родителям, всей родне… а не то, чтоб всё по углам с
дочкой перешептываться, да глазки делать… что это нынче, страм смотреть!.. и девушки не те стали!..
— Вот, рекомендую вам, моя
дочка, — сказала Софья Николаевна, тронув девочку пальцем под кругленький подбородок, — никак не
хотела дома остаться — упросила меня взять ее с собой.
Хоть бы
дочку, что ли, замуж отдать, и женихи есть добрые, — так вот не идет же ни за кого, хоть ты что
хочешь.
Я к ней подделаться
хочу, чтобы она
Не помешала вам похитить
дочку,
Она на это верно согласится,
Затем, что если дочери не будет,
То ей именье всё достанется
По смерти мужа… а его кончины час
Она приближит уж по-своему.
Достигаев. Жаль — помер Егор, пощипала бы
дочка печёнку-то ему?
Хотя… чёрт его знает, как бы он взглянул на этот фокус! Вон — оказалось, что у него даже и не печёнка была, а… другое какое-то. Н-да, Шурочка!.. К большевикам приспособилась. Сестра из дома выгнала. Ну, — хорошо, ты — на время — приютила её, а дальше что? Куда она?
Куницын. На полторы тысячи целковых сделал себе всякой этой дряни и каждый день то в маскараде, то в собрании танцую. На богатой купеческой
дочке хочу жениться, а это не вывезет, к какой-нибудь мужелюбивой толстухе в утешители пойду.
Раз вечером приходит Ефим и объявляет в людской, что
хочет идти к барыне — позволенья просить жениться; потом обращается к купеческой
дочке...
Никогда он так не любил жизни, как теперь. Был он заяц обстоятельный, высмотрел у вдовы, у зайчихи,
дочку и жениться
хотел. Именно к ней, к невесте своей, он и бежал в ту минуту, как волк его за шиворот ухватил. Ждет, чай, его теперь невеста, думает: «Изменил мне косой!» А может быть, подождала-подождала, да и с другим… слюбилась… А может быть и так: играла, бедняжка, в кустах, а тут ее волк… и слопал!..
— Без ее согласья, известно, нельзя дело сладить, — отвечал Патап Максимыч. — Потому хоша она мне и
дочка, а все ж не родная. Будь Настасья постарше да не крестная тебе дочь, я бы разговаривать не стал, сейчас бы с тобой по рукам, потому она детище мое — куда
хочу, туда и дену. А с Груней надо поговорить. Поговорить, что ли?
Дескать, сегодня первое апреля, так я вот и сделаю вид, ради шуточки, что обида моя не прошла, что одумался за ночь, одумался да нахохлился, да пуще прежнего обиделся, да, дескать, вот же вам, родные мои благодетели, и ни вас, ни
дочки вашей знать не
хочу; денежки-то вчера положил в карман, обеспечен, так вот, дескать, вам рапорт об отставке.
— А вы
хотите, чтобы мы радовались, когда родина наша страдает? — с задорливой искоркой застрекотала другая
дочка.
Я не люблю балов, не умею танцевать и презираю светское общество, но не
хотела возражать ради папы, который желал как можно скорее показать обществу свою почти взрослую
дочку.
— С сегодняшним пароходом, — ответил Марко Данилыч. — Ярманку
дочке хочу показать, — прибавил он, улыбаясь, и с любовью поглядел на Дуню.
— Нельзя мне нонешний год на караване жить, — прихлебывая чай, отвечал Марко Данилыч. —
Дочку привез с собой,
хочу ей показать Макарьевскую. В каюте было бы ей беспокойно. Опять же наши товары на этот счет не больно подходящие — не больно пригоже попахивают.
Ежель ему жених по мысли приходился и
дочку он за него замуж
хотел выдать, ну и венчал бы как следует, честью.
—
Хочешь играть со мной? Я буду куклина мама, ты няня, а это (тут она любовно прижала к себе куклу) — маленькая Дорушка, моя
дочка?
Сыночек же его, отставной подпоручик, Митя, как-то зимою превзошел и самого папашу: он вкупе с Карпушкой вымазал дегтем ворота одного отставного солдатика за то, что этот солдатик не
захотел Мите подарить волчонка, и за то, что этот солдатик вооружает якобы своих
дочек против пряников и конфект господина отставного подпоручика…
Белоглазова, действительно, полюбила Петра Валерьяновича, как родного, и даже пожалуй еще сильней, но в этом последнем она боялась сознаться самой себе, понимая, какое громадное расстояние лежит между ней, приживалкой его матери, и им,
хотя больным, хилым, некрасивым, но все же богатым женихом, с положением в московском аристократическом обществе, женихом, на которого плотоядно смотрели все московские маменьки, имеющие
дочек на линии невест.
Потом она нашла свою
дочку Варю, подняла ее на руки и горячо обняла; девочка показалась ей тяжелой и холодной, но она не
хотела сознаться себе в этом и принялась объяснять ей, как хорош, честен и добр ее папа.
— Успокойся, боярин, не к Мамону речь веду. Спасет ли его окаянную душу
дочка твоя любимая, голубица чистая? Только свою погубит. Не ее желает он сыну, а богатства твоего. Жених мой не таков,
хочет одного богатства небесного; только с этим приданым дорога ему Анастасия свет-радость Васильевна.
Ипполитов. Я
хотел сказать, Гориславская не
дочка ее… даже… и по другой линии.