Неточные совпадения
В глазах кружки багровые,
И все мне, братец,
чудится...
В свободной развязности детей первого курса
почудилось ему что-то необузданное.
Но что-то недостойное
почудилось ей
в этом своем отпоре, что-то неладное.
Как только звякнул жестяной звук колокольчика, ему вдруг как будто
почудилось, что
в комнате пошевелились.
Базаров растопырил свои длинные и жесткие пальцы… Аркадий повернулся и приготовился, как бы шутя, сопротивляться… Но лицо его друга показалось ему таким зловещим, такая нешуточная угроза
почудилась ему
в кривой усмешке его губ,
в загоревшихся глазах, что он почувствовал невольную робость…
Она сказала это ласково и серьезно, но
в построении ее фразы Климу
почудилась усмешка.
— Он всегда о людях говорил серьезно, а о себе — шутя, — она, порывисто вставая, бросив скомканный платок на пол, ушла
в соседнюю комнату, с визгом выдвинула там какой-то ящик, на пол упала связка ключей, — Самгину
почудилось, что Лютов вздрогнул, даже приоткрыл глаза.
По улице с неприятной суетливостью, не свойственной солиднейшему городу, сновали, сталкиваясь, люди, ощупывали друг друга, точно муравьи усиками, разбегались. Точно каждый из них потерял что-то, ищет или заплутался
в городе, спрашивает: куда идти?
В этой суете Самгину
почудилось нечто притворное.
«Денег ни гроша, три месяца, приехать самому, разобрать дела крестьян, привести доход
в известность, служить по выборам», — все это
в виде призраков обступило Обломова. Он очутился будто
в лесу, ночью, когда
в каждом кусте и дереве
чудится разбойник, мертвец, зверь.
В другой раз шла мимо меня,
почудилось ей, что вином от меня пахнет… такая, право!
— Ах, какое счастье… выздоравливать, — медленно произнесла она, как будто расцветая, и обратила к нему взгляд такой глубокой признательности, такой горячей, небывалой дружбы, что
в этом взгляде
почудилась ему искра, которую он напрасно ловил почти год. По нем пробежала радостная дрожь.
— Никого я не привел — что тебе
чудится… Ах,
в самом деле, лезет кто-то…
Они пробыли почти до вечера. Свита их, прислужники, бродили по палубе, смотрели на все, полуразиня рот. По фрегату раздавалось щелканье соломенных сандалий и беспрестанно слышался шорох шелковых юбок, так что,
в иную минуту,
почудится что-то будто знакомое… взглянешь и разочаруешься! Некоторые физиономии до крайности глуповаты.
Заливается он, заливается… и вдруг мне
почудилось: зовет меня кто-то Васиным голосом, тихо так: «Луша!..» Я глядь
в сторону, да, знать, спросонья оступилась, так прямо с рундучка и полетела вниз — да о землю хлоп!
Прохваченная морозом земля потела и оттаивала на солнце; его косые, румяные лучи били вскользь по бледной траве;
в воздухе
чудился легкий треск; ясно и внятно звучали
в саду голоса работников.
Почудилось мне, будто я
в самой этой плетушке лежу и приходят ко мне мои покойные родители — батюшка да матушка — и кланяются мне низко, а сами ничего не говорят.
«Антропка-а-а!» — все еще
чудилось в воздухе, наполненном тенями ночи.
Я опять высунулся из тарантаса; но я бы мог остаться под навесом балчука, до того теперь явственно, хотя еще издалека, доносился до слуха моего стук тележных колес, людской посвист, бряцанье бубенчиков и даже топот конских ног; даже пенье и смех
почудились мне. Ветер, правда, тянул оттуда, но не было сомненья
в том, что незнакомые проезжие на целую версту, а может и на две, стали к нам ближе.
— Знаю, барин, что для моей пользы. Да, барин, милый, кто другому помочь может? Кто ему
в душу войдет? Сам себе человек помогай! Вы вот не поверите — а лежу я иногда так-то одна… и словно никого
в целом свете, кроме меня, нету. Только одна я — живая! И
чудится мне, будто что меня осенит… Возьмет меня размышление — даже удивительно!
Глядя кругом, слушая, вспоминая, я вдруг почувствовал тайное беспокойство на сердце… поднял глаза к небу — но и
в небе не было покоя: испещренное звездами, оно все шевелилось, двигалось, содрогалось; я склонился к реке… но и там, и
в этой темной, холодной глубине, тоже колыхались, дрожали звезды; тревожное оживление мне
чудилось повсюду — и тревога росла во мне самом.
Но дети уже не спят. Ожидание предстоящего выезда спозаранку волнует их, хотя выезд назначен после раннего обеда, часов около трех, и до обеда предстоит еще провести несколько скучных часов за книжкой
в классе. Но им уже кажется, что на конюшне запрягают лошадей,
чудится звон бубенчиков и даже голос кучера Алемпия.
И долго мне
чудилось, что кто-то меня зовет, и я озирался кругом,
в надежде встретить знакомое лицо.
Однообразно и бесконечно тянется этот разговор, все кружась около одной и той же темы. Перерыв ему полагает лишь какое-нибудь внешнее событие: либо ключница покажется
в дверях и вызовет матушку для распоряжений, либо Настасье
почудится, что дедушка зевнул, и она потихоньку выплывет из комнаты, чтоб прислушаться у дверей стариковой спальни.
Матушка смыкает глаза, но сквозь прозрачную дремоту ей
чудится, что «язва» уж заползла
в дом и начинает точить не только дочь, но и ее самое.
И
чудится пану Даниле (тут он стал щупать себя за усы, не спит ли), что уже не небо
в светлице, а его собственная опочивальня: висят на стене его татарские и турецкие сабли; около стен полки, на полках домашняя посуда и утварь; на столе хлеб и соль; висит люлька… но вместо образов выглядывают страшные лица; на лежанке… но сгустившийся туман покрыл все, и стало опять темно.
Тут
чудится колдуну, что все
в нем замерло, что недвижный всадник шевелится и разом открыл свои очи; увидел несшегося к нему колдуна и засмеялся.
— Гуляй, козацкая голова! — говорил дюжий повеса, ударив ногою
в ногу и хлопнув руками. — Что за роскошь! Что за воля! Как начнешь беситься —
чудится, будто поминаешь давние годы. Любо, вольно на сердце; а душа как будто
в раю. Гей, хлопцы! Гей, гуляй!..
Кой черт? мне
почудился крик свояченицы на улице; они, дурни, забрали себе
в голову, что я им ровня.
А как еще впутается какой-нибудь родич, дед или прадед, — ну, тогда и рукой махни: чтоб мне поперхнулось за акафистом великомученице Варваре, если не
чудится, что вот-вот сам все это делаешь, как будто залез
в прадедовскую душу или прадедовская душа шалит
в тебе…
Со страхом оборотился он: боже ты мой, какая ночь! ни звезд, ни месяца; вокруг провалы; под ногами круча без дна; над головою свесилась гора и вот-вот, кажись, так и хочет оборваться на него! И
чудится деду, что из-за нее мигает какая-то харя: у! у! нос — как мех
в кузнице; ноздри — хоть по ведру воды влей
в каждую! губы, ей-богу, как две колоды! красные очи выкатились наверх, и еще и язык высунула и дразнит!
Левко стал пристально вглядываться
в лицо ей. Скоро и смело гналась она за вереницею и кидалась во все стороны, чтобы изловить свою жертву. Тут Левко стал замечать, что тело ее не так светилось, как у прочих: внутри его виделось что-то черное. Вдруг раздался крик: ворон бросился на одну из вереницы, схватил ее, и Левку
почудилось, будто у ней выпустились когти и на лице ее сверкнула злобная радость.
Ему
чудилось, что будто кто-то сильный влез
в него и ходил внутри его и бил молотами по сердцу, по жилам… так страшно отдался
в нем этот смех!
Ему
почудилось, будто блеснуло
в замке огнем узенькое окошко.
Ему
почудился он громче, чем удар макогона об стену, которым обыкновенно
в наше время мужик прогоняет кутью, за неимением фузеи [Фузея — кремневое ружье.] и пороха.
Старухе, продававшей бублики,
почудился сатана
в образине свиньи, который беспрестанно наклонялся над возами, как будто искал чего.
И
чудится пану Даниле, что
в светлице блестит месяц, ходят звезды, неясно мелькает темно-синее небо, и холод ночного воздуха пахнул даже ему
в лицо.
Кузнец остановился с своими мешками. Ему
почудился в толпе девушек голос и тоненький смех Оксаны. Все жилки
в нем вздрогнули; бросивши на землю мешки так, что находившийся на дне дьяк заохал от ушибу и голова икнул во все горло, побрел он с маленьким мешком на плечах вместе с толпою парубков, шедших следом за девичьей толпою, между которою ему послышался голос Оксаны.
Небо почти все прочистилось. Свежий ветер чуть-чуть навевал с Днепра. Если бы не слышно было издали стенания чайки, то все бы казалось онемевшим. Но вот
почудился шорох… Бурульбаш с верным слугою тихо спрятался за терновник, прикрывавший срубленный засек. Кто-то
в красном жупане, с двумя пистолетами, с саблею при боку, спускался с горы.
Глядишь, и не знаешь, идет или не идет его величавая ширина, и
чудится, будто весь вылит он из стекла и будто голубая зеркальная дорога, без меры
в ширину, без конца
в длину, реет и вьется по зеленому миру.
Я помню его, когда еще пустыри окружали только что выстроенный цирк. Здесь когда-то по ночам «всякое бывало». А днем ребята пускали бумажные змеи и непременно с трещотками. При воспоминании мне
чудится звук трещотки. Невольно вскидываю глаза
в поисках змея с трещоткой. А надо мной выплывают один за другим три аэроплана и скрываются за Домом крестьянина на Трубной площади.
И когда я опять произнес «Отче наш», то молитвенное настроение затопило душу приливом какого-то особенного чувства: передо мною как будто раскрылась трепетная жизнь этой огненной бесконечности, и вся она с бездонной синевой
в бесчисленными огнями, с какой-то сознательной лаской смотрела с высоты на глупого мальчика, стоявшего с поднятыми глазами
в затененном углу двора и просившего себе крыльев…
В живом выражении трепетно мерцающего свода мне
чудилось безмолвное обещание, ободрение, ласка…
Порой
в окне, где лежала больная,
в щель неплотно сдвинутых гардин прокрадывался луч света, и мне казалось, что он устанавливает какую-то связь между мною, на темной улице, и комнатой с запахом лекарств, где на белой подушке
чудилось милое лицо с больным румянцем и закрытыми глазами.
В ее взгляде мне
чудилось что-то странно милое.
Вдруг ей
почудилось над постелью какое-то едва уловимое движение. Яркий луч ослепительного зимнего солнца, ударявший
в стену над самым изголовьем, будто дрогнул и слегка скользнул вниз. Еще и еще… светлая полоска тихо прокрадывалась к полуоткрытым глазам, и по мере ее приближения беспокойство спящего все возрастало.
Лаврецкий не мог сидеть
в гостиной: ему так и
чудилось, что прадед Андрей презрительно глядит с полотна на хилого своего потомка.
Вдруг ему
почудилось, что
в воздухе над его головою разлились какие-то дивные, торжествующие звуки; он остановился: звуки загремели еще великолепней; певучим, сильным потоком струились они, — и
в них, казалось, говорило и пело все его счастье.
Один раз, идучи по длинным сеням, забывшись, я взглянул
в окошко кабинета, вспомнил рассказ няньки, и мне
почудилось, что какой-то старик
в белом шлафроке сидит за столом.
Вдруг мне послышался издали сначала плач; я подумал, что это мне
почудилось… но плач перешел
в вопль, стон, визг… я не
в силах был более выдерживать, раскрыл одеяло и принялся кричать так громко, как мог, сестрица проснулась и принялась также кричать.
Сначала молодые люди смеялись своему положению, но, когда они проходили гостиную, Павлу показалось, что едва мерцающие фигуры на портретах шевелятся
в рамках.
В зале ему
почудился какой-то шорох и как будто бы промелькнули какие-то белые тени. Павел очень был рад, когда все они трое спустились по каменной лестнице и вошли
в их уютную, освещенную комнату. Плавин сейчас же опять принялся толковать с Симоновым.
Помните дом этот серый двухэтажный, так вот и
чудится, что
в нем разные злодейства происходили;
в стороне этот лесок так и ныне еще называется «палочник», потому что барин резал
в нем палки и крестьян своих ими наказывал; озерко какое-то около усадьбы тинистое и нечистое; поля, прах их знает, какие-то ровные, луга больше все болотина, — так за сердце и щемит, а ночью так я и миновать его всегда стараюсь, привидений боюсь, покажутся, — ей-богу!..