Не тревожьте ведьму

Александра Рий

Веками в Красногорье ведьмы жили среди людей, помогая им. Гибель княгини, которую не успела спасти юная целительница Ярослава, положила конец мирным временам — ведьм и колдунов стали изгонять, а семью виновницы обезумевший от горя князь приказал истребить… Чудом спасенная дочь Ярославы Мара оказывается в обычной семье и растет, не подозревая о своем происхождении и даре. Но девочка взрослеет, а значит, вскоре силы ведьмы проснутся — и тогда ей предстоит раскрыть многие темные тайны прошлого…

Глава 5

— Ну, давай же! Давай, родимая, — Иван сидел на лошади и пытался сдвинуть ее с места.

Весь перепачканный и потный, он несколько раз забирался на кобылу и столько же раз соскальзывал с нее. Та, упрямая, то пыталась его сбросить с себя, то словно в землю врастала. Наконец у него получилось удержаться, но она не желала двигаться, сколько бы он ни понукал ее.

Иван вспомнил, как недавно, желая показать свои верховые умения отцу, он забрался на первую попавшуюся кобылу, привязанную возле конюшни, и тут же с нее свалился. До этого он уже упражнялся и, как только получилось, поспешил похвастаться навыками. Ратибор тогда лишь мельком глянул на сына и ушел, не сказав ни слова, а раздосадованный Иван поплелся прочь под смешки других ребят и наблюдавших за ним дружинников. Долго он тогда прятался ото всех и решил во что бы то ни стало научиться верховой езде. И без седла — чтобы всем доказать свою удаль. Лошадей он не желал менять и остановил свой выбор именно на той гнедой, что выставила его перед отцом и другими дураком, а податливого коня, на котором раньше оттачивал навыки, Иван решил не брать. Обуздать именно эту кобылу, опозорившую его, княжич посчитал делом чести. Да и чем больше она сопротивлялась, тем увлекательнее было ее укрощение.

Какой уже день Иван пробирался тайком в конюшню и пытался надеть уздечку лошади на морду, но тут все веселье и начиналось. Та оказалась с характером. Поначалу она стояла и только надменно морду от княжича воротила, потом несколько раз пыталась укусить. Тогда Иван решил ее расположение купить и стал подкармливать овсом, и через несколько дней кобыла стала сговорчивей. Потратив еще несколько дней, чтобы напялить на нее уздечку, и добившись своего, Иван вышел с лошадью из конюшни и приуныл. Через городские ворота незамеченным, как обычно, с таким питомцем уже не пройдешь. Так он стоял некоторое время, как собака, которой хозяин даровал наконец свободу, а она сидит растерянная и не знает, куда податься. Блуждающий взгляд Ивана упал на подкову, висевшую над входом в конюшню, и его осенило: старая кузня на окраине города.

Он делал вид, что просто прогуливается, и, если на него бросали любопытные взгляды горожане, смотрел вперед и вел за поводья кобылу. Он отвернулся, когда мимо него прошли двое дружинников, надеясь, что в нем не признали княжича. Иван мысленно благодарил лошадь, что та спокойно следовала за ним.

Благополучно добравшись до места назначения, Иван осмотрелся. Неподалеку находилась темница, возле которой стояла стража. Чтобы его не заметили, он ее обошел через кузню и скрылся за деревьями. Убедившись, что наконец-то остался один, схватился за лошадиную гриву и с большим трудом забрался кобыле на спину. Но как только он залез на нее, та встала как вкопанная.

— Вот упрямая кобыла!

— Под стать наезднику.

Иван от неожиданности свалился с лошади, он был абсолютно уверен, что поблизости никого нет. Не вцепись он в гриву, падение было бы куда болезненней, а так только левую руку зашиб. Он с трудом поднялся и увидел мужчину, лениво облокотившегося о дерево. Иван знал его. Яробор натаскивал старейшую княжескую дружину, лучших воинов отца. Среднего роста, коренастый — незнающий человек счел бы его обычным мужиком, никак не воином. Но только не княжич, который видел его не раз в деле. Иван частенько сбегал от нянек и прочих соглядатаев, что за ним ходили по пятам, к полю, где оттачивали мастерство оружия дружинники. Он находил себе укромное место на небольшом холме, сплошь покрытом кустарниками, ложился на землю животом и из-за кустов, как завороженный, разинув рот, наблюдал за действием.

Яробор владел мечом и луком так, как никто другой, казалось, что оружие служит его продолжением. Во время боя он всегда хитрил и тем самым запутывал противника. Яробор мог внезапно нанести упреждающий удар, а порой двигался вокруг дружинника так ловко, словно кошка, выматывал его и вынуждал сдаться.

Иван был смущен, что опять выставил себя в невыгодном свете. Он-то мечтал, что въедет на городскую площадь, будучи умелым наездником.

— Я не упрямец, — сказал Иван сквозь зубы, ощупывая плечо. — И я тебя сюда не звал! Нечего подглядывать.

Яробор рассмеялся и подошел поближе. Он покопался в мешочке, висевшем у него на поясе, протянул на развернутой ладони что-то кобыле, и та без колебаний приняла угощение.

— Тогда и тебе нечего подсматривать за дружиной.

Иван густо покраснел и отвернулся, чем еще больше развеселил Яробора. Тот продолжал гладить лошадь, а сам беззастенчиво смотрел на княжича. Повисшее молчание не особо раздражало Ивана, он к этому уже привык. Пару раз он поднимал на него глаза и снова опускал. Внутри кипела борьба — уйти отсюда обиженным или остаться. Наконец любопытство взяло вверх. Еще ни один человек в Красногорье не позволял себе разговаривать с ним в подобном тоне.

— Почему она меня не слушается?

— А что ты сделал, чтобы завоевать ее доверие? — Яробор провел рукой по крупу животного.

Иван задумался.

— Вот то-то же! Поди, подошел и сразу решил пустить лошадь во весь опор. Только вот ей все равно, княжич ты или нет, вот твои приказы и не стала выполнять.

— Учить надумал?

— Ах, простите, ваша милость! — нарочито наигранно произнес Яробор. — Я уж подумал, что вы желаете обучиться. Виноват, ошибся.

Яробор развернулся и засобирался уйти, но Иван окликнул его:

— Нет, постой. — Оббежав лошадь, Иван встал напротив него, забыв о смущении. — Научи. Научи езде, научи сражаться. Хочу стрелять из лука так же, как ты. — Немного подумав, Иван добавил: — Только не хочу к себе особого отношения. Надоело.

В этот раз Яробор уже не смеялся, а с интересом смотрел на него. Иван замер, ожидая ответа. Он обратил внимание на его мускулистые руки, которые покрывали шрамы. Старые не так выделялись на загорелой коже, а вот свежие, как тот, что рассекал бровь над левым глазом, немного пугали. По Яробору было заметно, что большую часть времени он проводил на свежем воздухе: русые волосы выгорели и отдавали желтизной, губы обветрились и лицо покрывали веснушки.

— Лады, но только мне нужно выкроить время. Для младшей дружины ты тоже не годишься по возрасту. Сколько тебе?

— Почти семь.

— Мой старший сын чуть тебя постарше будет. Ну что ж.

Яробор вернулся к лошади и снова полез в мешочек, только в этот раз содержимое, которое оказалось яблоком, он передал Ивану.

— Искру надобно задобрить.

— Искру? — непонимающе посмотрел Иван на Яробора.

— Ты что ж, полез на кобылу, не выяснив, как ту зовут?

Иван с недопониманием уставился на ухмыляющегося Яробора, но тот ничего не сказал, лишь покачал головой. Княжич решил не отвлекаться и молча последовал совету, протянул руку к морде Искры. Кобыла нос воротить не стала, на манер собаки принюхалась и съела угощение. Обрадованный Иван посмотрел на Яробора, ожидая дальнейших указаний.

— Чего ждешь? Погладь ее.

Иван с опаской протянул руку и погладил Искру. Испытывая восторг, что та не отпрянула, он осмелел и потрепал ее по челке. Несмотря на юный возраст, Иван был высоким и перерос всех своих сверстников, поэтому дотянуться до лошадиной гривы мог без особого труда. Ему часто твердили, что он похож на своего отца, несмотря даже на то, что у Ивана прямой нос и ямочка на подбородке. И он никак не мог решить, лестно ли ему такое сравнение.

— Ну а сейчас можно прокатиться? — спросил с надеждой Иван.

Однако прошло еще несколько дней, прежде чем Искра поддалась. Да и тогда, пройдя немного, она снова стала брыкаться и чуть не сбросила наездника. В этот раз Иван не стал отчаиваться и делал все, что ему велят. Яробор учил Ивана общаться с Искрой и велел наведываться в конюшню: ухаживать за лошадью и чистить стойло.

Ивану нравилось, что Яробор не сюсюкался с ним и не лебезил, как остальные. Если бы он мог, упражнялся бы каждый день, только у наставника свободного времени было не так много — все обучение дружины да поручения отца. Договаривались о встречах в основном после или перед вечерней трапезой в гриднице. О своем увлечении княжич никому не говорил, особенно отцу и Казимиру.

С младшим братом у Ивана разница в возрасте была небольшая, чуть более двух лет, но она о себе давала знать. Казимир еще игрался в игрушки, в то время как Ивану хотелось быстрее стать взрослым. Брата постоянно опекали в силу малолетства, да и отец часто сам сидел с ним или брал с собой к Погребальному холму. Казимир так походил на мать светлыми волосами и пухлыми губами, и Ратибор в нем души не чаял.

Иван тоже находился под пристальным вниманием, только по причине старшинства. По обычаям княжества именно ему предстояло занять отцовское место после его кончины. Излишнее внимание Ивану докучало, поэтому он заимел привычку убегать подальше из города, на поле, где оттачивала мастерство дружина или тот же Погребальный холм. К нему он наведывался часто и в одиночестве подолгу там засиживался. Его не останавливали морозы; вид на реку, поляну и опушку леса навевал такое нужное умиротворение. Если кто-то замечал его отсутствие, то об этом немедля докладывали отцу, и Ивану приходилось слушать его гневные речи.

— Ты будущий князь и должен осознавать долг, что возложен на тебя.

Иван смотрел на него и злился, тот изредка смотрел на него во время разговора, а если удосуживался одарить взглядом, то исподлобья, отчего немедленно хотелось провалиться на месте. В этот раз Ратибор сидел на троне и рассматривал свои пальцы рук, которые он лениво то сжимал, то разжимал, водрузив на подлокотник.

— Ослушания даже от сына не потерплю. Ежели временем свободным обладаешь, то я ему найду применение. С завтрашнего дня удвою твое обучение…

— Обучение? — Иван затаил дыхание.

— Да, обучение, — Ратибор наконец поднял на него глаза. — Будущий князь не должен быть невеждой. Грамоту и прочее будешь изучать, да как вести государственные дела.

Иван с облегчением вздохнул, он-то уж невесть чего подумал. Стараясь скрыть улыбку, он в знак согласия кивнул отцу. Решив, что разговор окончен, Иван собрался уходить и уже развернулся.

— Я еще не закончил, — остановил его Ратибор. — Ты простодушно полагаешь, что я не знаю о твоих вылазках и встречах с Яробором?

— Не лишай меня этого, отец.

— В твоем возрасте я легко держался на коне без посторонней помощи. Ты распустился, и посему Яробор получил приказ заняться тобой, дабы в следующий раз мне не пришлось за тебя краснеть.

Ком встал в горле у Ивана. Казалось бы, получил желаемое, но радости при этом не испытал.

— И к тебе будет приставлена охрана. Одному больше за пределы города ни ногой.

— Но, отец, я могу и сам…

— Молчать! — Ратибор вскинул ладонь вверх и грозно смотрел на сына.

Сзади отворилась дверь. Прошествовав мимо Ивана, Ермолай отвесил поклон ему и следующий, глубже, Ратибору.

— Государь, если вы заняты, — Ермолай скосил глаза на Ивана, — я подожду снаружи.

— Нет надобности.

Тут однозначно разговор был окончен, и Иван поплелся из гридницы.

— Вести пришли от Доброслава. Желает с вами повидаться, — услышал он за спиной голос Ермолая, прикрывая дверь.

Постояв немного в сенях, пытаясь успокоиться, он решил проведать Искру. День клонился к вечеру, а значит, она должна быть уже на месте. Но прежде он решил заскочить на поварню и прихватить с собой пирожков и яблок.

Иван оказался прав, лошадь стояла, как обычно, в своем деннике в конце конюшни. Внутри находилось несколько дружинников, возвращавших коней на место. Они не без интереса поглядывали на княжича, но тот делал вид, что их не замечает. Он зашел к Искре и, взяв со стены уздечку, надел ей на морду, и повел наружу.

Иван привязал лошадь, основательно почистил ее, а затем принялся гребнем расчесывать гриву. Искра уже не так волновалась, как раньше, и не била нервно копытом. Она иногда отвлекалась, когда он держал в зубах пирожок, и тянулась к его лицу, тогда он предлагал ей взамен яблоки. Пока Иван ее расчесывал, то раз за разом вспоминал разговор с отцом. До него только стал доходить смысл его слов. Если с обучением у Яробора в присутствии третьего лица он мог смириться, то с посещением Погребального холма — нет. Даже представить было тяжко, как он сидит там, грустит и любуется видами, а рядом присутствует при этом какой-то дружинник. Хорошо было в одиночестве сидеть на склоне и смотреть вниз, на реку, вспоминая лицо матери.

— Хорошая работа.

Иван вздрогнул от испуга, из забытья его вывел голос Яробора. Осторожно, чтобы тот не заметил, Иван вытер нос и глаза рукавом рубахи и уже потом повернулся к нему.

— Хвалить меня тебе отец тоже велел?

Улыбка сползла с его лица, он задумчиво почесал свой щетинистый подбородок и ответил:

— Я воин. Что мне прикажут, то и выполняю.

— А сразу известить не мог?

— Хм, может, мне стало любопытно — княжичей обучать раньше не приходилось. Если желаете губки дуть и вести задушевные беседы, как девчонка, то подсобить вам не могу. Ленты в косы не заплетаю. Ну, так изволите продолжить обучение? Или князю доложить, что вместо сына у него девица? — Яробор вопросительно вздернул брови.

Хотя в Иване еще кипела злость, он все же невольно восхитился Яробором — казалось, дерзости его нет предела. Глубоко вдохнув, он процедил сквозь зубы:

— Буду учиться.

— Тогда послезавтра после полудня жду тебя на Черной Ленте. Уверен, что места тебе эти знакомы.

Не дождавшись ответа, Яробор ушел. Иван и не надеялся, что так близко окажется к любимому месту, оставалось только понять, как избавиться от охранника.

Через день Иван проснулся спозаранок и ходил весь дерганый, предвкушая встречу с Яробором, злость на которого уже прошла. Утреннее время было потрачено на изучение грамоты и историю княжества. Лучезар оказался настолько скучным наставником, что от его постоянного бормотания невольно закрывались глаза. Иван подумал, что вот кто должен Казимиру колыбельные петь на ночь, а не всякие няньки. Преодолеть дремоту помогали мечты о том, как он научится держаться верхом на лошади и будет скакать где заблагорассудится. Он представлял себя натягивающим тетиву и попадающим точно в цель. Меч для Ивана был пока тяжеловат, он попробовал его раз поднять над головой, но долго удержать не смог. Иван настолько погрузился в грезы, что не сразу понял, чего от него хочет Лучезар. Тот нарочно пару раз прокашлялся, чтобы привлечь его внимание, и, как только получил желаемый ответ, засыпал ученика порцией вопросов. Перепутав княжества, а также кто с кем когда-то воевал, Иван не сомневался, что о его «успехах» будет доложено отцу, но в этот раз ему было все равно. Как только он получил долгожданную свободу, то сбежал подальше от зубрежки, позабыв о еде и обо всем на свете.

Дружинник, которого отец приставил в качестве охраны, уже ожидал у входа со своим конем. Темноволосый, со сдвинутыми к переносице бровями, всем своим видом он показывал, что шутить с ним не стоит. Иван пробежался взглядом по его кольчуге и задержался недоуменно на мече. Видно, к княжескому наказу дружинник отнесся со всей ответственностью. Тот представился Дамиром и остался ждать, пока княжич выведет Искру.

Он оказался молчаливым парнем, и к Черной Ленте они добирались в гнетущей тишине, ведя коней за собой. Иван чувствовал себя неуютно по сравнению с идущей рядом грудой мышц, к тому же немаленького роста. Дамир лишь раз нарушил молчание, когда княжич хотел повернуть к Черной Ленте.

— Нам туда, — он указал пальцем на деревья.

Иван пожал плечами и последовал в указанном Дамиром направлении. Как только они миновали стену деревьев, то очутились на широком лугу. Иван понял, почему раньше не знал этого места: его так скрывали ели, что даже с высоты холмов оно не просматривалось.

Он с облегчением вздохнул, когда завидел мирно пасшегося коня Яробора, а вскоре и самого хозяина. Иван с интересом осмотрелся: луг был необычайно зеленым и сплошь усеян полевыми цветами, что неудивительно — все та же Черная Лента петляла сбоку, пепел от костров виднелся меж корней деревьев, а дальше скрывался под густой травой. Лучшего потайного места не найти, подумал княжич, но Яробору об этом предпочел не говорить. Он направился к нему, а Дамир присел под деревом.

— Начнем с того, на чем закончили, — без предисловий сказал Яробор.

— Я-то думал, ты меня новому чему обучать будешь, — разочарованно сказал Иван.

Яробор пропустил мимо ушей его слова, только скрестил руки на груди и ждал. Иван понял, что нужно подчиниться, и полез на Искру.

⠀

Дни стали проходить незаметно для Ивана. Одно обучение сменяло другое, и к вечеру он еле доползал до опочивальни. Он редко выкраивал время, чтобы поиграть с братом, зато часто видел, как это делает отец, когда спешил к Черной Ленте. Казимир, едва завидев, окликал его, но отец тут же переключал внимание младшего сына на себя, вручая новую игрушку.

Однажды Иван пришел пораньше на луг, а Дамир, как всегда, остался под деревьями. Не став дожидаться Яробора, княжич мужественно вдохнул побольше воздуха и полез на лошадь.

— Ну что, Искра? Долго ты будешь упрямиться? Яблоками я тебя кормил? Кормил. За тобой я убираю и чищу тебя. Ну, хочешь, еще спою?

Иван успокаивающе провел рукой по черной гриве, и Искра ни с того ни с сего вдруг пошла. Княжич затаил дыхание, не смея поверить в случившееся. Когда Иван пятками чуть надавил ей на бока, то Искра пошла мелкой рысью, потом надавил еще сильней — последовала крупная рысь, и, наконец, осмелев, он пустил ее галопом. Он натягивал поводья то влево, то вправо, Искра повиновалась без малейших колебаний.

— Пение, значит, мое слушать не хочешь, — рассмеялся Иван.

Забыв обо всем, он просто объезжал лужайку по краю, ветерок приятно обдувал лицо, и Ивану показалось, что он один раз заметил улыбку Дамира, когда проезжал в очередной раз мимо. Вдруг он услышал свист и развернулся, Яробор махал ему рукой.

— Ну вот, страх мы победили, — Яробор, улыбаясь, ждал, пока Иван остановит лошадь.

— Страх? Искра боялась?

— Нет. Боялся ты, и лошадь это чуяла.

Прежде чем показаться отцу, Иван решил еще поупражняться несколько дней. Случай показать свои умения представился, когда Ратибор возвращался с прогулки. Он ехал на коне вместе с Казимиром. Отец заботливо прижимал его к себе, чтобы тот ненароком не свалился, а малыш тем временем размахивал деревянным мечом и выглядел довольным.

— Отец. — Иван сделал кружок на Искре перед конюшней.

Ратибор посмотрел на старшего сына, остановил взгляд на его кобыле. Таким взглядом могли удостоить только какую-нибудь серую, скучную стену. Будто ничего не замечая, он передал Казимира спешившей к нему старой няньке и достаточно громко сказал:

— На что я должен смотреть?

От радости у Ивана не осталось ни следа. Стиснув челюсть, он рванул поводья, и Искра встала на дыбы. Еле удержавшись, Иван погнал ее во весь опор. Он не обращал внимания на прохожих, которые неодобрительно качали головой при виде несшейся лошади; некоторые, опасаясь за свою жизнь, отскакивали прочь с дороги.

Миновав городские ворота, Иван сам не понял, как оказался в лесу. Он не замечал хлесткие ветки деревьев, только приятный ветерок обдувал мокрое лицо. Не отдавая себе отчета в том, куда несется, он в итоге через лес выехал к Погребальному холму.

Он потерял счет времени, пока там сидел, и опомнился, только когда солнце уже садилось. Возвращаться домой не очень хотелось, поэтому они с Искрой медленно плелись обратно.

Вернув кобылу в денник, Иван тянул время и долго с ней стоял. Он не боялся, что его накажут, просто в этот момент желал побыть один.

— Э, ты чего удумал? А ну, немедля отойди.

К нему бежали двое, оба были в простых длинных рубахах, подвязанных шнурком, и темных портах. Один был постарше, в нем Иван узнал главного конюха, а второго, помоложе, видел впервые.

— Кому было сказано… — конюх на полуслове остановился. — Ох, княжич, вас я не признал.

Оба, кланяясь, посторонились и дали пройти Ивану.

— Накормите ее и дайте воды, — осипшим голосом сказал Иван.

Выйдя наружу, он прислонился к стене конюшни и услышал голоса тех двоих.

— О чем думал Ратибор, когда не воспрепятствовал обучению мальчишки на этой кобыле, — голос был Ивану незнаком, но он понял, что говорил молодой конюх.

— Тише ты. Распоясался.

— Дык никого же нет. Эта Искра — та еще строптивица. Видал, как четверо с ней сладить не сумели? Двоих так вовсе чуть не зашибла.

— Уймись. Авось кто подслушает, — почти шепотом сказал старший конюх.

— Она ж только Яробору мало-мальски поддается, — продолжал гнуть свое молодой. — Но оседлать ее он так и не сумел. Я так тебе скажу — Ратибор об этом знал. Иначе зачем избавиться от нее хотел и Доброславу в подарок уже готовил?

Иван стоял не шелохнувшись.