Резонатор

Алексей Лекс (2024)

«Впереди, за снежной стеной, виднелись очертания нужного мне дома. Поравнявшись с подъездом, я остановился в пятне бледного света, падавшего от единственного работающего фонаря, и поднял голову. Дом сиял множеством жёлтых глаз. В каждом окне шёл праздник. Захмелевшие люди шутили, пели песни, доедали остатки оливье и допивали шампанское, вино и водку. Никто из них не подозревал о той тьме, что затаилась рядом. Да и не должны были подозревать. Сегодня они имели право на радость, на улыбки и смех. Тьма коснётся их. Каждого по-своему. Но не сейчас…»

Глава 4

Совершив скачок, я, словно мешок, ввалился в пространство Изнанки. Благо, в последний момент мне удалось удержать равновесие и сгруппироваться, тем самым избежав возможной травмы. Оказаться в Изнанке со сломанной рукой или, того хуже, ногой мне уж точно сейчас не хотелось.

Стоя в кромешной темноте, я нащупал шершавую поверхность стены и привалился к ней.

В воздухе витал запах тухлятины, смешанный с едким ароматом гари. Меня тут же непроизвольно скрючило от подступивших к горлу рвотных позывов.

Кое-как справившись с конвульсивными приступами тошноты, я, стараясь не дышать, быстро натянул на лицо защитную маску, ругая себя сквозь зубы за то, что не сделал этого раньше.

Нащупав на поясе фонарь, я крепко сжал его ладонью. В тот же момент что-то лёгкое, ударившись о поверхность капюшона, скатилось вниз. Затем я ощутил ещё один слабый удар.

Рефлекторно отшатнувшись в сторону и включив фонарь, я услышал противный чавкающий звук и ощутил, как под подошвой ботинка что-то лопнуло. Посветив под ноги, я тут же невольно скривился. Весь пол вокруг моих ног кишел белёсыми, упитанными личинками.

Их небольшие, всего сантиметров пять в длину, тельца, казалось, пытались сцепиться друг с дружкой, образуя шевелящиеся, пульсирующие комки. Глядя на копошащуюся у моих ног массу, я в третий раз ощутил лёгкий удар об капюшон, после чего к моим ногам свалилось белёсое, извивающееся тельце.

Посветив наверх, я увидел расползшуюся по всей поверхности потолка влажную, мясистую субстанцию. Её стенки то и дело вытягивались и набухали от постоянного шевеления наполнявших её внутренности личинок. Сколько их там было? Сотни? Скорее всего, даже тысячи. Периодически, чувствуя, что её нутро переполнено, эта склизкая, мясная туша начинала выдавливать их из себя. Одну за одной. Неспешно. Понемногу.

Брезгливо поведя плечами, я отошёл в сторону от шевелящихся под ногами комков, подумав, что мне стоит получше осмотреться.

Начав водить красным лучом вокруг себя, я внимательно изучал окружение.

Пол был усыпан выбитой, валяющейся повсюду коричневой подъездной плиткой, перемешанной с обрывками газет и битым стеклом. Вдоль покрытых копотью стен стояли чёрные мусорные мешки, от которых исходил тот самый наполняющий воздух запах тухлятины. Некоторые из них были настолько изодраны, что всё их содержимое — пустые консервные банки, протухшие рыбные требухи, сгнившие очистки и прочее — вываливалось наружу.

Вновь пробежавшись лучом вдоль стены, я остановился на искорёженном, вывернутом наружу листе металла, который, по всей видимости, когда-то был электрощитом. Заглянув внутрь, я увидел оплавившиеся куски чёрного пластика, в которых с трудом можно было узнать электросчётчики. Пахло сгоревшей проводкой.

Ну и, естественно, не обошлось здесь без чёрной слизи — «хозяйки» Изнанки.

Тонкими струйками она сочилась из мха, покрывая стены и двери квартир.

Я посмотрел на «пульсатор», пытаясь сориентироваться в этом обезображенном пространстве. Данные на экране неизменно указывали, что идти мне нужно было практически в самый конец здания.

«Вот угораздило же тебя залезть в такую клоаку, дружище!» — зло прошипел я под маской.

Самым паршивым в этой ситуации было то, что мой организм ещё недостаточно окреп для использования «порталов», а значит, придётся пробираться непонятно какими путями. Срезать напрямик, увы, не получится.

Вывалив в сторону «Управления» все проклятья, которые только знал, за то, что они, будучи осведомлёнными о моём облучении, всё равно отправили меня сюда, я немного подуспокоился и тяжело вздохнув, смирился со своей незавидной участью.

Внимательно изучив покрытую изломами и трещинами лестницу, ведущую на нижние и верхние этажи, я лишь горько усмехнулся. Пробовать даже ступить на неё было слишком опасно. Нужно было искать другой путь.

Наведя луч фонаря на одну из дверей квартир, я замер. На первый взгляд она ничем не выделялась на привычном для Изнанки фоне. Покрытая слоем мха и чёрной слизи, дверь сливалась с такими же обросшими мхом и слизью стенами. Но при более тщательном осмотре под толщей мха стал заметен небольшой выступ, указывающий на то, что, вероятно, дверь была приоткрыта. А это означало, что передо мной мог быть потенциальный путь для дальнейшего продвижения.

Подойдя к двери почти вплотную, я уловил лёгкий затхлый запах, пробивавшийся из-под зарослей мха.

Стараясь не посадить занозу и не наткнуться на какой-нибудь гвоздь, я осторожно провёл вдоль выступа рукой и обнаружил небольшую щель. Вот оно! То, что нужно.

Проведя ладонью чуть ниже, я нащупал дверную ручку. Стряхнув с неё куски чёрной слизи, я заметил на проржавевшем металле белую метку в виде креста, нанесённую маркером. В редких случаях мы использовали такие маркеры, чтобы оставлять простую информацию для других «резонаторов». Но из-за того, что Изнанка имела свойство часто изменяться, смысла в таких метках было мало.

Сейчас же у меня не возникло сомнений: этот крест оставил тот самый «резонатор», на поиски которого меня отправило «Управление». Если это так, значит, он прошёл здесь. А значит, я выбрал верное направление.

«Что ж, попробуем найти тебя, идя твоим же путём. Лишь бы Изнанка не успела там ничего изменить», — произнёс я задумчиво. Взявшись за ручку двери, я потянул её на себя.

Дверь легко поддалась и, издав тихий скрип, открыла вход в утопающее во тьме убранство мёртвой квартиры.

Не мешкая, я прошёл вперёд и оказался в узком вытянутом коридоре, конец которого растворялся в мраке. Быстро окинув взглядом кухню справа от себя и не заметив там ничего интересного, я двинулся дальше.

Медленно, шаг за шагом, я продвигался по коридору, светя фонарём себе под ноги.

Подошвы ботинок то и дело касались чего-то липкого, издавая смачный чавкающий звук, заставляя меня прилагать дополнительные усилия для каждого следующего шага.

Пройдя по коридору несколько десятков метров, я наконец остановился. В голове вертелись мысли о том, как сильно Изнанка иногда искажает привычную квартирную планировку.

Порой, зайдя в одну из таких квартир, казалось, что ничего необычного в ней нет. Квартира как квартира, только находящаяся «по ту сторону». Но стоило начать перемещаться по её комнатам и коридорам, как начинались странности:

коридоры становились неестественно длинными, количество комнат могло увеличиваться в разы, а иногда и в десятки раз. А попытки вернуться назад могли привести в совершенно иное место.

К счастью, такие «метаморфозы» случались не так уж часто, и это не могло не радовать. Мне совершенно не хотелось бы заблудиться и остаться здесь навсегда, вечно скитаясь по бесконечным коридорам, комнатам и лестничным клеткам.

Осмотревшись, я заметил ответвления, ведущие в правую и левую стороны. Вероятно, там располагались комнаты. Прямо передо мной по центру находилась стена. Её поверхность была покрыта бледно-розовой массой, похожей на желе, сквозь которую местами пробивался иссиня-чёрный мох.

Скорее всего, под этой мерзостью скрывались двери, ведущие в туалет и ванную комнату, но меня это уже не интересовало. Маловероятно, что искомый мной резонатор мог зачем-то сунуться туда.

«В какую же сторону ты всё-таки решил направиться?» — прошептал я, медленно поворачивая голову то вправо, то влево, пытаясь понять, куда мне всё-таки стоит пойти в первую очередь.

Внутреннее чутьё подсказывало, что для начала стоило бы проверить обстановку в правой комнате. Почему именно её? Этого я не мог объяснить даже самому себе, но я решил поступить именно так.

Пройдя в правое ответвление, я вошёл в небольшую, если не сказать, крохотную комнатку, и, встав посередине, неторопливо осмотрелся.

Общая картина, которую я наблюдал здесь, мало чем отличалась от того, что я уже видел ранее. Разве что в гуще пропитанного чёрной слизью мха были видны бугристые выпирающие уплотнения, напоминающие своей формой человеческие тела. Но и это не стало для меня новостью.

Подобное неоднократно попадалось мне во время моих блужданий в недрах Изнанки, и сейчас не вызвало во мне особых эмоций. Однако мысли на этот счёт у меня были.

Гипотетически я допускал, что некогда Изнанка могла поглотить образы этих людей, впитать в себя их страхи и переживания, а может, даже их радости наравне с надеждами, а затем отразить их таким образом внутри себя. А может, она просто затянула этих людей в своё чрево, чтобы затем врастить их тела внутрь стен, где их неизбежно покрыл бы толстый слой вездесущего, пропитанного чёрной слизью мха. А где-то там, во «внешнем мире», они числились бы пропавшими без вести. Но, увы, найти их уже никому никогда не удастся. Впрочем всё это оставалось лишь на уровне догадок.

Посветив фонарём в сторону оконного проёма, я увидел, что он был наглухо замотан переплетениями ржавой колючей проволоки, на которые были нанизаны ошмётки горелой ткани и обугленной человеческой кожи. В остальном комната была пуста, за исключением стоявшей в углу игрушечной деревянной пирамидки.

К моему удивлению, она была нетронута: ни плесенью, ни грибами, ни даже всепожирающим иссиня-чёрным мхом с чёрной слизью. Поблёскивая в луче красного света, казалось, совсем недавно нанесённым на неё лаком, пирамидка выглядела абсолютно новой.

На секунду у меня даже промелькнула мысль, а не «артефакт» ли это случайно. Я быстро взглянул на данные «пульсатора» и убедился, что шкала, отвечающая за концентрацию «чёрного шума», молчит, оставаясь почти на нуле.

Подойдя к пирамидке вплотную, я стал внимательно её изучать. Не шевелясь, словно зачарованный, я смотрел на эти деревянные разноцветные колечки, аккуратно и по размеру нанизанные на белый стержень, верх которого был увенчан красной, слегка потрескавшейся шишечкой. Чем дольше я на неё смотрел, тем сильнее становилось моё желание прикоснуться к ней.

Казалось, что, как только я дотронусь до неё, как только почувствую её кончиками пальцев, я сразу же узнаю нечто крайне важное для себя. Непременно важное! И значимое! Вероятно, эта пирамидка могла бы рассказать мне о ребёнке, который когда-то давно играл с ней, и о драме, которая, возможно, произошла здесь. Возможно… Но я так и не решился это сделать.

Постояв ещё некоторое время в раздумьях и с трудом удержав себя от кажущихся опасными действий, я усилием воли оторвал взгляд от манящей игрушки и, резко развернувшись, выскочил в коридор. Пусть всё остаётся как есть. Испытывать судьбу мне не хотелось.

Оставалась ещё одна комната, и именно там мне нужно было отыскать дальнейший путь.

Единственное, чего я опасался, так это того, что искомый мной «резонатор» мог в какой-то момент начать перемещаться с помощью порталов. И если это было так, то либо сейчас, либо чуть позже меня мог ожидать тупик.

«Ладно, будет тебе! И не из таких передряг выбирались!» — постарался я успокоить себя мысленно. Нужно было сосредоточиться и двигаться дальше.

Посветив фонарём на пол, я замер, начав всматриваться в едва заметную среди слоёв грязи белесую полосу. Подойдя ближе и проведя по ней подошвой ботинка так, чтобы весь слой грязевого налёта отполз в сторону, я обнаружил выведенный маркером белый крест.

«Отлично!» — едва слышно выдохнул я. Осторожно переступив через метку и пройдя в комнату, я с опаской начал осматриваться.

Дощатый пол под ногами был сплошь покрыт перемешанной с мусором и сбившейся в комки землёй. Окружавшие меня стены оказались голыми и на удивление чистыми. Никакой тебе сочившейся из мха чёрной слизи или въевшихся в покрытие обугленных прогалин — загляденье, и только.

Зато повсюду торчали мясистые отростки жутко выглядящих смердящих корней.

В некоторых местах они пробивались из-под пола, а где-то торчали прямо из огромных трещин в стенах и потолке, срастаясь и переплетаясь друг с другом.

Впрочем, сейчас всё моё внимание привлекло нечто другое.

Направив луч прямо перед собой, я замер, смотря на стоявший посреди комнаты деревянный стул, весь покрытый островками пушистой белесой плесени.

Даже отсюда мне было видно, насколько он был дряхлым и прогнившим. Казалось, что стоит едва к нему прикоснуться, как всё его основание тут же рассыплется в труху.

Поверх стула черным угловатым силуэтом нависал слегка покачивающийся скелет люстры. Искорёженные, растопыренные в разные стороны ржавые остовы покрывали мотки из чёрных слипшихся человеческих волос.

Я постепенно стал догадываться о том, что здесь, вероятно, произошло когда-то давно. Произошло там… Во «внешнем мире». Но сделать какой-либо окончательный вывод по объективным причинам мне всё-таки не представлялось возможным. Тем более что шкала, отвечавшая за концентрацию «чёрного шума», по-прежнему предательски молчала и находилась на нуле.

Все это, конечно, выглядело для меня странным. Хотя размышлять о странностях Изнанки, находясь внутри её самой, — это уже само по себе довольно странное занятие, — ухмыльнулся я.

Отогнав эти мысли, я посветил на расположенное в конце комнаты окно. И вновь мне пришлось испытать лёгкое чувство удивления от увиденного.

Дело в том, что маячившее в пятне красного света окно было самым обыкновенным. Его обрамляла самая простая, пусть и слегка обугленная деревянная рама, в которую были вставлены самые обыкновенные стекла. Правда, стекла эти были чем-то вымазаны, испачканы с внешней стороны, но всё же… Здесь не было никаких склизких перепонок и кусков плоти, да и намёков на клубки из ржавой колючей проволоки я не наблюдал. Самое обыкновенное окно. Пускай и грязное.

Подойдя ближе, я попытался вглядеться в эту муть, пытаясь разглядеть хоть что-то за слоем налипшей на стекла грязи.

Затем я провёл по поверхности стекла пальцем, чтобы убедиться, что с внутренней стороны оно ничем не измазано. Если не считать лёгкого слоя пыли, то палец оказался практически чистым. Это было странно… Впрочем, всё в этой комнате казалось странным. И я совершенно не понимал, как мне самому себе всё это объяснить.

«Ещё и пирамидка эта!» — прошипел я, не отводя глаз от окна.

Несколько минут я стоял, пытаясь разглядеть хоть что-то за находившейся передо мной замызганной и мутной стеклянной поверхностью, но ничего не получалось.

В голове, словно назойливая муха, вертелась одна и та же мысль: на кой чёрт я вообще пытаюсь там что-либо увидеть? С чего я вдруг решил, что там что-то есть?!

И вот когда я уже решил оторваться от этого злосчастного стекла, почти убедив себя в том, что я тут занимаюсь полной ерундой, а мне уже давно пора идти дальше, в этот самый момент по ту сторону окна что-то промелькнуло.

Сначала я подумал, что всё это мне попросту померещилось. Слишком уж сильным и непреодолимым было недавно возникшее внутри меня убеждение, что я почему-то ДОЛЖЕН, почему-то ОБЯЗАН увидеть там ЧТО-ТО!

Казалось, что мой мозг специально подначивает меня. Обманывает, заполняя моё сознание иллюзорными видениями. Но нет. Теперь я точно видел по ту сторону окна какое-то мельтешение. Сначала неуверенное и слабое. Затем всё более частое. И вот перед моими глазами уже сотни, а может и тысячи чёрных, быстро перемещающихся точек принялись образовывать фигуры, напоминающие по своей форме шевелящиеся воронки.

«Это ещё что за…?» — свистящим шёпотом произнёс я, всё сильнее вдавливаясь лицом в стекло и продолжая наблюдать за тем, как пульсирующие, похожие на воронки сгустки разрастаются в своих размерах.

Внезапно, издав краткий глухой стук, что-то с той стороны ударилось о стеклянную поверхность.

Удар пришёлся ровно в ту часть, где находилась моя голова. Затем всё повторилось ещё раз. И ещё.

Что-то маленькое, едва заметное, с неопределенной периодичностью принялось биться о мутную оконную перегородку.

Отпрянув назад, я замер. Мой взгляд застыл на многочисленных колышущихся за окном чёрных сгустках, которые, казалось, почти полностью заполонили всё пространство в пределах моего поля зрения.

Больше всего это походило на то, что с той стороны в комнату пытались проникнуть какие-то неизвестные мне твари.

Птицы? Крупные летающие насекомые? Чёрт его знает! Сейчас я ожидал чего угодно.

Между тем пульсирующие воронки постепенно начали срастаться, образуя невероятных размеров мельтешащую чёрную массу. Пульсирующее облако, состоящее из десятков тысяч летающих тварей. Один большой, единый рой — вот что предстало перед моими глазами.

Глухие удары о стекло зазвучали непрекращающейся очередью. Мне стало очевидно, что в любой момент здесь может произойти нечто непоправимое.

Передо мной возникла ясная картинка того, как эти твари врываются сюда, а затем, окутав моё тело шевелящимся коконом, начинают поглощать мою плоть. Питаться мной, пока полностью не насытятся, оставив после лишь жалкие останки моего тела. А может, и вовсе ничего не оставив…

Стало страшно. Пора было срочно уносить отсюда ноги.

Только сейчас я осознал, что должен был бы слышать гул от такого количества летающих за окном тварей, но… В ушах бухал лишь становившийся всё более громким звук глухих остервенелых ударов о стекло, которые уже походили на краткую автоматную очередь. Каждая лишняя секунда моего пребывания здесь могла стать фатальной.

Заставив своё онемевшее тело вновь шевелиться, я резко вполоборота развернулся и просветил лучом фонаря стену напротив.

Вот оно! На мою удачу в углу промелькнула тёмная полоса разлома. Она оказалась едва заметной из-за заслонявших её склизких корней. Но я понял, что это мой единственный выход отсюда.

Я был почти уверен, что искомый мной «резонатор» также когда-то прошёл именно через этот разлом. Или всё-таки не прошёл? Слишком уж плотно разрослись по нему корни, перекрыв всё к чёртовой матери!

«Ладно, сейчас не время об этом думать! Действовать надо! Резать!» — прошептал я самому себе, слыша, как глухие удары зазвучали уже пулемётными очередями.

Нащупав на поясе комбинезона нож, я выхватил его и в два счёта перерезал мешающие проходу корневые отростки. Из оставшихся обрубков тут же потекла жижа, похожая на гной. Запахло мертвечиной. Запахло смертью.

Обернувшись в последний раз, я кратко взглянул на потемневшее окно и, вжавшись в стену, одним движением протиснулся сквозь разлом.

Я оказался в небольшой комнатушке, сплошняком усыпанной белыми шевелящимися грибами.

Они покрывали всё: пол, стены и даже потолок, свисая с него, словно сталактиты. И между этими кучками грибов, словно огромные извивающиеся змеи, тянулись прозрачные стебли с чем-то бледно-розовым внутри. Чем-то, что пульсировало, вздуваясь пузырчатыми пустулами, но не лопаясь.

Пробежавшись лучом по периметру комнатушки, я заметил справа от себя небольшое углубление в стене, поверх которого плотно порос иссиня-чёрный мох.

«Нашлась, падла!» — возликовал я про себя, ощущая, как постепенно мне в уши начинает проникать шёпот Изнанки, забивая голову туманом головокружения и заставляя ноги слабеть.

Максимально сосредоточившись, я, стараясь не дышать, подошёл к углублению и, срезав ножом куски мха, обнаружил на деревянной поверхности облупленные белёсые проплешины краски.

Вытянув руку, я медленно повёл пальцами по шершавому покрытию вниз, пока не уткнулся в основание петлеобразной металлической дверной ручки.

Взявшись за неё, я с силой навалился плечом на дверь. Издав громкий хруст, она поддалась, отойдя вглубь на пару десятков сантиметров.

Я просунул руку в образовавшийся проём и, нащупав с той стороны ещё одну ручку, ухватился за неё. Затем, приняв удобную позу, упёрся плечом в трухлявый косяк и, приподняв дверь, отвёл её полностью в сторону.

Ввалившись в очередную комнату, я сразу же задвинул дверь обратно, вдавив её изо всех сил в дверной проём.

На ощупь, не включая фонаря, я прошёл немного вбок и, обессиленный, тут же опустился на пол.

Закрыв глаза, я долгое время сидел неподвижно, пытаясь выровнять дыхание. Внимательно слушал, как в ушах раздаётся громкое уханье от быстро стучавшего за грудиной сердца.

Прошло неопределённое количество времени, прежде чем я понял, что беспокойство, выедавшее меня изнутри, наконец-то начало отступать. Шёпот Изнанки, всё это время проникающий в моё сознание, исчез.

Я медленно выдохнул и попытался собраться с мыслями. Но лишь только моё сознание стало обретать ясность, как его вновь пронзила яркая вспышка беспокойства.

«Свет!» — принялся я непроизвольно бормотать, чувствуя, как слова застывают на засохших губах. «Там был свет!»

Только сейчас я до конца осознал, что, наблюдая за колышущимися снаружи окна тёмными сгустками, я видел их лишь потому, что за окном было светло.

Это шло вразрез со всеми моими знаниями о том, что из себя представляет «мир за Изнанкой».

Исходя из моего личного опыта и опыта других «резонаторов», а также общих собранных данных, в том «мире» всегда правила тьма. А вот чтобы там появился хотя бы малейший намёк на источник света… Такого я себе представить не мог. Хотя стоило признать, что некоторое исключение здесь всё-таки было — это неоновый свет. В разных своих проявлениях и с определённой регулярностью он неизбежно встречался. Но, как ему и подобает, он всегда был безжизненным и тусклым. Стоило ему лишь немного выступить за границы дозволенного, как он, будучи неспособным пробиться дальше, тут же растворялся в пожирающей его темноте.

«Вот и ещё одна загадка!» — процедил я сквозь зубы и, уткнувшись лицом в колени, обхватил голову руками.

Перед глазами побежали круги, а в уши вновь начал вползать, казалось бы, только что исчезнувший неразборчивый шёпот.

Сделав ртом громкий прерывающийся вдох, я, завалившись набок, отключился.

В обступившей меня пустоте поплыли тёмно-алые сгустки. Я ощущал себя частью этих сгустков и понимал, что принадлежу этой самой пустоте. Сейчас я был с ней нерушимым единым целым.

Я больше не чувствовал своего тела, не мог пошевелить конечностями или моргнуть глазами. И очень быстро мне стало понятно, что теперь оно попросту отсутствует. Оно больше не воспринимается мной как некая видимая физическая форма. Как оболочка.

Всё происходящее вокруг меня слилось в цельную картинку. Казалось, что теперь я могу видеть единомоментно со всех ракурсов разом. Эти новые ощущения воспринимались мной вполне естественно и казались очевидными.

Как ни странно, осознав всё это, мой разум не испытал ни переходящего в панику страха, ни дискомфорта, ни даже какого-либо интереса к происходящему. Я вообще не испытывал больше никаких чувств и эмоций.

Ведь испытывать чувства и эмоции — это всё прерогатива биологических организмов. Организмов, достаточно развитых и имеющих в свою очередь достаточно развитую нервную систему, но самое главное — живых!

Я же почему-то был уверен, что назвать меня живым в данный момент было бы ошибкой. Нет… Сейчас я точно не был чем-то живым… По крайней мере, в самом обычном понимании этого слова. Хотя и мёртвым, как мне казалось, я также не был…

Я просто был частью неизвестной всепоглощающей пустоты, которую изредка продолжали наполнять собой тёмно-алые всполохи.

И как только я сумел до конца осознать это, как только смог принять свою новую форму и своё новое естество, в тот же самый момент пустота вокруг начала заполняться.

Небрежными, едва уловимыми штрихами в ней начали прорисовываться очертания различных предметов, давая пространству вокруг обрести свои границы.

Предметы эти неспешно принимали всё более чёткую форму, постепенно наполняясь цветами и объёмом, плавно заполняя собой пространство вокруг.

Спустя время ещё совсем недавно безликую пустоту теперь обрисовал собой некий сюжет.

Я отчётливо увидел убранство комнаты, возникшей среди чёрного безжизненного вакуума.

Вот прямо у стены, обклеенной зелёными обоями, на небольшом журнальном столике стоит цветной старенький телевизор. Вот слева от этого телевизора виден лакированный гарнитур цвета тёмной вишни с открытой дверцей мини-бара, в котором стоят разнообразные бутылки с алкогольной продукцией. Все предметы вырисовывались чётко и объёмно, практически не размазываясь по пространству.

Справа от телевизора были видны задвинутые шторы, за которыми угадывались очертания оконных проёмов и стоявших на подоконнике цветочных горшков. А на потолке, украшенная узорчатыми плафонами, висела люстра.

Внезапно я услышал, как откуда-то справа, из остатков пустоты, начали доноситься неразборчивые взрослые голоса, прерываемые иногда заливистым женским смехом. Но сколько бы я ни вслушивался, как бы ни напрягался в попытках понять хоть слово — всё было без толку.

Разобрать, о чём шёл разговор, было невозможно, и я попросту плюнул на это дело, решив для себя, что в данный момент это неважно. Важным сейчас было другое — а именно то, что начало происходить в этой комнате.

Я увидел, как перед телевизором, словно призрак, образовался полупрозрачный, слабо различимый силуэт сидящего ко мне спиной ребёнка.

Почему-то я был уверен, что это непременно мальчик. И этот мальчик сейчас неотрывно смотрел в экран телевизора, на котором происходило какое-то действие.

Изображение выглядело слегка размытым, но если приглядеться, то можно было разобрать, как на экране девушка в красной кофте убегала от обезличенных, похожих на манекены существ. И как бы она ни старалась, как бы ни пыталась оставить их позади себя, они всё равно в конечном итоге настигали её.

Я чувствовал, что вот-вот должно было произойти что-то страшное, видя, как на экране крупным планом появляется лицо этой девушки, на котором отображается живой, очаровывающий собой ужас. И вот сейчас! Сейчас! Но…

Дальше видеоряд зацикливался и, образуя петлю, начинался заново.

И с каждым последующим циклом призрачный силуэт ребёнка становился всё более объёмным, приобретая множество новых деталей.

Спустя десяток видимых на экране повторов мне стали различимы тёмные, слегка взъерошенные волосы на голове этого мальчика. Худую его шею скрывал крупный воротник вязанного красного свитера с синей полоской, проходящей по всей длине задней части. А на худых, выступающих из-под свитера ногах виднелись лёгкие байковые тапочки серого цвета, украшенные болтающимися меховыми помпошками.

Чем дольше я смотрел на этого находящегося в зацикленной петле ребёнка, тем больше понимал, что мне непременно нужно понять, кто он! Мне во что бы то ни стало нужно увидеть его лицо! Мне нужно понять! Нужно!

Вся моя бесчувственность и вся моя безэмоциональность куда-то резко пропали.

Я вновь ощущал себя живым и уязвимым. Я ощущал усталость и лёгкую тревогу. Я чувствовал, как в голове вновь хаотично роятся мысли, а в пересохшем рту, в попытках выговорить слова, медленно шевелился язык.

Внезапно пространство вокруг меня дрогнуло и, издав мелкую рябь, стало сжиматься.

Я поймал себя на том, что мои сухие губы едва шевелятся, а я, словно одержимый, не прекращая, бормочу одно и то же: «Нужно понять! Лицо! Важно увидеть лицо! Важно!»

Клокочущее внутри меня беспокойство, словно снежный ком, стремительно разрасталось, ежесекундно увеличиваясь в размерах и поглощая собой мой рассудок. Тогда же я услышал, как всё это время звучащие где-то на отдалении неразборчивые взрослые голоса стали становиться всё тише и тише.

И вот в какой-то момент вместо них в мои уши начал проникать до боли знакомый, тихий и липкий шёпот. Обволакивая всё вокруг, он, словно слизняк, медленно и щекотно полз по моим ушным раковинам, пытаясь добраться до мозга. Пытаясь подчинить моё сознание себе.

Я увидел, как из пола тонкими, колышущимися, маслянистыми струйками проступила чёрная слизь. Её слегка поблёскивающие тёмные нити потянулись к сидевшему перед телевизором мальчику.

Я попытался закричать, попытался предупредить его, чтобы он убегал, чтобы поскорее покинул эту комнату! Но вместо своего голоса я ощутил лишь, как во рту толстым, жирным червём едва шевельнулся пересохший и распухший язык.

Стало невыносимо страшно. Я хоть и был способен осознавать происходящее, мог мыслить и ощущать, но всё ещё не был способен пошевелиться. Не был способен произнести ни единого звука. Я не мог даже захрипеть. Всё, что мне удавалось, — это беспомощно вращать глазами, направляя взгляд в разные стороны, пытаясь в хаотичных попытках понять, что же тут происходит.

Посмотрев вниз, я попытался разглядеть ту видимую часть себя, до которой могло дотянуться моё ограниченное зрение. Но вместо привычного вида своего тела я увидел лишь сгусток пульсирующей, вязкой тьмы, из которой в сторону сидящего на полу мальчика тянулись тонкие чёрные ручейки, словно пытаясь связать нас в единое целое.

Я вновь почувствовал острое, граничащее на грани безумия, желание увидеть его лицо. Я орал, слыша, как голос, гулким эхом, звучит лишь внутри моей головы! Я пытался вырваться из сковывающих меня невидимых оков безумия! Подскочить! Схватить! Утащить его отсюда!

Но… Всё было тщетно…

И вот когда я уже сдался, чувствуя, как сознание моё вот-вот погаснет, не в силах сопротивляться царившему в нём безумию, тогда я увидел, как голова ребёнка начала медленно поворачиваться в мою сторону.

В ту же секунду всё вокруг меня как будто бы застыло, погрузившись в вязкий, ползучий кисель всепоглощающей пустоты, которая продолжала пожирать пространство вокруг, заставляя его неумолимо сжиматься.

Я заворожённо смотрел, как маленькая ребячья голова, которую я видел до этого только с затылка, нестерпимо медленно поворачивается вправо. Всё происходило словно в эффекте замедленной съёмки фильма, в котором уже давно стерлись грани мыслимого и немыслимого, погрузив меня в состояние ирреальности.

Я заметил, как следом за головой мальчика начало постепенно разворачиваться и остальное тело. Я наблюдал, как чёрные, склизкие нити принялись скользить по нему, словно змеи, медленно покрывая его своим коконом. И когда мне уже начало казаться, что всё происходящее длится целую вечность, а сжимающееся вокруг пространство вот-вот поглотит меня вместе с этим пареньком, тогда всё вновь резко изменилось.

Перед глазами пробежала мелкая рябь, и всё вокруг сделалось размытым и блеклым.

Формы сидевшего передо мной мальчика резко исказились, сделавшись крайне жуткими и неестественными. Его тело сильно деформировалось, как если бы ему разом сломали все кости, настолько ужасным оно теперь выглядело.

И в момент, когда чёрная пустота почти поглотила всё вокруг, когда перед моими глазами осталось лишь изуродованное тело мальчугана, тогда я понял, что теперь его голова повернута ко мне в профиль, неестественно свисая при этом на свернутой, болтающейся тонкой шее. Вот только вместо его лица я увидел покрытый мхом пульсирующий овал, из которого источалась, падая на пол толстыми каплями, чёрная слизь. Но лишь я попытался осознать увиденное, лишь только успел ощутить острый укол брезгливости, смешанной с очередным приступом ужаса, как раздался громкий взрыв, а пространство вокруг окончательно схлопнулось. Но всё-таки за долю секунды до этого я успел заметить, как Изнанка поглотила собой тело ребёнка, полностью покрыв его коконом из чёрной слизи.

Непонятно, как долго я находился в отключке, прежде чем обнаружил себя валяющимся у стены. Попытавшись открыть глаза, я почувствовал, как по лицу заскользило что-то холодное и склизкое. Резко вскочив, я услышал противный чавкающий звук, ощутив, как моё тело с трудом отлипло от пола и края стены.

«Твою ж мать!» — выплюнул я слова в темноту, содрогнувшись от дурно пахнущей горькой субстанции, проникшей в рот.

Всё моё лицо, да и остальные части тела, покрывали сгустки чёрной слизи, а на комбинезоне виднелись непонятно как успевшие там прорасти проплешины иссиня-чёрного мха.

Я принялся хаотично счищать с себя всю эту дрянь, борясь с непроходящим туманом в голове, постепенно осознавая, что совсем недавно, по всей видимости, находился на грани. Ещё момент. Ещё, вероятно, час — может, чуть больше — и я мог бы совсем не проснуться!

«Впитала бы меня в себя! Сожрала бы, как пить дать!» — крутились в голове вразнобой мысли. — «И ведь почти ей удалось! Почти…»

Перед глазами вновь предстало обезображенное мхом и слизью лицо ребёнка, заставив меня непроизвольно содрогнуться.

Что это, чёрт подери, такое было? Зачем Изнанка мне это всё показала?! — спрашивал я сам у себя, заведомо зная, что ответов на эти вопросы не будет. Нет у меня на всё это ответов! И где искать их, я также не имею понятия!

Впрочем, я даже не был уверен до конца, что это мой не то сон, не то видение — это происки Изнанки. Возможно, я уже просто поплыл рассудком, а мой уставший мозг, не в силах выдержать напряжение, попросту выключил моё сознание, хаотично начав воспроизводить весь этот бред внутри моей головы.

Покачиваясь, я посмотрел на «пульсатор», ожидая увидеть там хоть какие-либо изменения, но на высвечивающихся на экране параметрах всё оставалось в пределах нормы.

Тогда я, пошатываясь, подошёл к двери, через которую ранее попал сюда, и поднял валявшийся у её подножья фонарь.

«А ведь он всё это время пролежал включённым…» — подумал я, с опаской посмотрев на расположенную сбоку фонаря шкалу заряда.

На моё счастье, значения указывали, что фонарь не высадил и половины своей энергии, а значит, беспокоиться было не о чем. По крайней мере, пока.

Также было бы интересно узнать, насколько долго я пробыл тут, находясь без сознания.

Исходя из всех моих знаний о том, как быстро Изнанка могла начать поглощать того, кто вторгся в её владения и, проявив слабость, дал проникнуть ей в свой разум, я мог предположить, что вырубился более 3–4 часов назад.

Этого времени вполне бы хватило, чтобы мох начал распространяться по моему телу, постепенно заставляя его медленно врастать в толщу пола и стен. В дальнейшем он бы и вовсе поглотил меня, оставив лишь едва заметный, слабо проступающий своими очертаниями из поверхности выпуклый силуэт.

Впрочем, в данный момент все эти знания были бесполезны и помочь мне ничем не могли. И как бы мне этого не хотелось, но нужно было продолжать дальнейшее движение вперёд, пытаясь отыскать пропавшего «резонатора». Нужно было найти дальнейший путь, и для этого стоило бы здесь осмотреться.

Я стоял и неспеша водил лучом в разные стороны, внимательно изучая всё, что попадало под пятно красного света.

В проёме, где должно было располагаться окно, теперь всё было затянуто липкой и смердящей органикой.

Сбоку виднелось покрытое чем-то склизким прогнившее старинное кресло. Под его полопавшейся обивкой постоянно что-то шевелилось, заставляя истлевшую от сырости ткань вздуваться десятками бугорков.

Сразу же решив для себя, что даже не стану пытаться рассмотреть, что же там происходит, я на всякий случай сделал пару шагов назад.

Посветив в сторону от себя, я заметил торчащие из стены металлические полки. Их погнутое основание было изъедено коррозией, поверх которой кусками наседали поросли мха.

Но самым интересным здесь мне показалось то, что на этих изуродованных полках находились книги.

Покрытые белесой плесенью, отсыревшие и прогнившие, они стояли друг за другом в ряд.

Страницы их давно слиплись, превратившись в единый плотный кусок бумаги, а на мертвых обложках было почти невозможно разобрать ни авторов, ни названия. Поросшая поверх них плесень практически полностью уничтожила видимые надписи, и лишь в некоторых местах просматривались едва различимые обрывки некогда целых слов.

Так, приложив должные усилия, я смог разглядеть на одной из книг часть её названия.

«С….а……ых..ч», — прочитал я вслух видимые буквы.

Да уж… А ведь это, пожалуй, даже интересно, что же могли скрывать за собой эти выгнившие буквенные обрывки, — подумал я, принявшись тыкаться в закоулки своей памяти в поисках подходящих названий.

Впрочем, ничего толкового на ум мне так и не пришло. И сколько бы я ни гонял в воспоминаниях знакомые мне литературные произведения, пытаясь подобрать подходящие, всё оказалось впустую.

Поводив фонарём вдоль книг ещё немного, я увидел, как из-под плесневелого налёта, пожиравшего обложку другой книги, белыми обрывчатыми вкраплениями проступали буквы.

«….ка.а….не», — прочитал я вслух шёпотом, заменяя нечитаемые пробелы мычанием глухонемого.

Но и в этот раз никаких годных мыслей о том, что же за название могло скрываться за этими словесными огрызками, у меня не возникло.

Постояв ещё с пару десятков секунд, бесцельно водя лучом по изуродованным Изнанкой книжным останкам, я понял, что делать здесь мне больше нечего.

Отойдя чуть в сторону, я выставил вперёд руку и, погрузив кисть в толщу иссиня-чёрного мха, медленно повёл её вдоль стены.

Шаг за шагом я прощупывал склизкую от слизи и мха стену, пока мои пальцы не уткнулись в деревянный выступ дверного косяка. Обхватив его ладонью, я медленно повёл рукой вниз, неспешно отсчитывая сантиметр за сантиметром.

Остановившись на том уровне, где, как мне казалось, должна была располагаться дверная ручка, я отвёл ладонь чуть в сторону и нащупал пальцами шероховатую металлическую поверхность.

«Нашлась!» — прохрипел я и, вцепившись в прохладный набалдашник, медленно потянул его на себя.

Дверь поддалась и с громким хрустом отошла в сторону.

Перед моими глазами возникло тёмное вытянутое пространство очередного квартирного коридора, от которого отходили дополнительные ответвления, ведущие в ещё одну комнату и кухню.

Впрочем, никакого интереса для меня они сейчас не представляли. Важен для меня был лишь сам этот коридор, который должен был вывести меня на лестничную клетку следующего подъезда.

Я быстро просветил фонарём стены и потолок, а затем направил красный луч себе под ноги. Всё было в порядке.

Обстановка здесь ничем не отличалась от той, что я уже видел ранее, и это успокаивало.

Из раскуроченного, прогнившего паркета торчали привычные глазу пучки пожухлой травы, в которых изредка просматривались белесые, едва заметно шевелящиеся грибы. На слегка обугленных коридорных стенах, среди свисавших кусками обгоревших обоев, редкой порослью торчал мох, по которому ползли дурно пахнущие стебли очередного неизвестного мне растения. Пробиваясь откуда-то из глубин пола, они, извиваясь, тянулись вдоль стен, а потом исчезали в проломах почерневшего от сажи потолка. В тёмных коридорных углах можно было заметить сгустки липкой, телесного цвета, пульсирующей массы.

«Привычная Изнанка, ничего особенного…» — сказал я, как мне показалось, даже слегка разочарованно, и, задрав рукав комбинезона, посмотрел на «пульсатор».

На блекло светящемся экране все параметры были без изменений, а шкала, отвечавшая за уровень концентрации «чёрного шума», по-прежнему находилась на нижних значениях.

Выждав паузу, я сделал глубокий вдох, затем резко выдохнул и, светя фонарём под ноги, быстро пошёл вперёд.

Вдоль коридора я пролетел молниеносно, не глядя по сторонам, и остановился лишь у входной двери, ведущей на лестничную клетку.

Осторожно, стараясь не шуметь, я, взявшись за ручку, толкнул дверь плечом и протиснулся в образовавшуюся щель.

Лишь только я успел оказаться в тёмном подъездном пространстве, как всё это время никак не дававший о себе знать «пульсатор» принялся вдруг слабо вибрировать.

«Началось!» — тихо воскликнул я, глядя на данные на экране.

Шкала, отвечавшая за наличие «чёрного шума», то и дело прыгала, давая понять, что где-то поблизости находится аномалия.

Выведя на экран «карту-схему» Изнанки, я прикинул примерную область своего местоположения и убедился в отсутствии каких-либо меток, указывающих на наличие здесь «чёрного шума».

Впрочем, это было как раз не удивительно, учитывая тот факт, что Изнанка имела свойство изменяться, а потому многие данные попросту очень быстро устаревали.

Сейчас вопрос стоял следующим образом: стоило ли мне реагировать на сигнал и пытаться отыскать место концентрации «чёрного шума»? Или оставить это без внимания и продолжить поиски пропавшего «резонатора»?

Прямых указаний на этот счёт у меня не было.

Немного поразмыслив, я решил для начала осмотреться и найти путь для продвижения вперёд.

Посветив фонарём в сторону бетонных лестниц, ведущих на другие этажи, я убедился, что пройти по ним снова не удастся. Их состояние оказалось ещё хуже, чем у тех, что я видел в предыдущем подъезде. Лестничный пролёт, ведущий наверх, отсутствовал полностью, а ступени, спускавшиеся вниз, были изпещрены крупными трещинами и провисали, удерживаясь лишь на оголённой арматуре. Даже пытаться ступить на них было крайне опасно — это могло закончиться трагически.

Всем своим видом эта лестница как будто говорила: «Ну, рискни, только потом костей своих не соберёшь». Перспектива упасть вниз на неизвестное количество этажей и, вдобавок, оказаться погребённым под грудой бетона меня явно не вдохновляла.

«Ну что же, значит, придётся снова пытаться пройти через квартиру…» — задумчиво произнёс я, поворачиваясь и направляя фонарь на очертания двери, маячившей в темноте.

Сделав несколько шагов вперёд, я ощутил, как «пульсатор» на моей руке усилил вибрацию. Когда же я подошёл к двери вплотную, устройство издало громкий писк.

Я нажал нужную клавишу, и «пульсатор» смолк. Шкала концентрации «чёрного шума» зашкалила.

«Ну что ж, похоже, нам по пути. Посмотрим, какую тайну ты от меня скрываешь!» — насмешливо процедил я сквозь зубы.

Взявшись за ручку, я потянул дверь на себя. Из образовавшегося проёма мне в лицо ударил резкий запах аммиака.

Отшатнувшись от неожиданности и с трудом удержав равновесие, я ухватился за край двери. Сделав рывок, я ввалился в тёмный дверной проём.

Оказавшись внутри квартиры, я сразу же почувствовал, как на меня нахлынуло беспокойство. И, что странно, природа этого беспокойства была для меня новой. В нём ощущалось что-то доселе неизвестное, нечто такое, с чем я ещё никогда не сталкивался. Это было какое-то иное чувство, совершенно не похожее на всё, что я привык испытывать ранее.

Беспокойство быстро сменилось ощущением страха. Но и с природой этого страха что-то было не так. Сама его сущность, его наполнение были другими. Это был не привычный мне человеческий страх, а нечто иное, доселе мной не испытываемое. В этом чувстве ощущалась какая-то неестественность, чётко дающая понять: это не страх человека.

Я пытался осмыслить эти новые ощущения как «резонатор», но не смог нащупать в них понятного для себя объяснения. И это пугало меня ещё сильнее.

Наконец, собравшись с силами, я направил фонарь на стены коридора и удивлённо ахнул.

В пляшущем красном свете луча, сквозь поросли мха, повсюду свисали комки слипшейся рыжей шерсти.

Чертыхнувшись, я осторожно подошёл ближе. Направив свет прямо на один из комков, я стал внимательно его рассматривать.

Слипшаяся, свалявшаяся в колтуны шерсть была покрыта слоем высохшей тёмной корки. Чем дольше я вглядывался, тем больше убеждался, что эта корка — ничто иное, как запёкшаяся кровь.

И надо признать, такое в Изнанке я видел впервые.

«Что здесь всё-таки произошло?» — пробормотал я, делая шаг назад и направляя красный луч себе под ноги.

Метр за метром я просветил пол, но не обнаружил ничего примечательного.

Сгнивший, вывороченный паркет, пожухлая трава и колонии склизких грибов — вот, пожалуй, и всё, что попадалось мне на глаза.

Потолок был окутан клубками паутины, сотканной из сажи и пыли. В иной момент эти привычные элементы мира Изнанки могли бы меня даже успокоить, если бы не шерсть на стенах и непонятное, продолжавшее распирать меня изнутри, чувство неестественного страха.

Почему-то мне казалось, что между всем этим существует некая связь.

«Чёрт! Нужно с этим разобраться. Я обязан разобраться! Иного пути нет!» — бормоча эти мысли себе под нос, я взглянул на шкалу «чёрного шума». Она продолжала показывать максимальные значения.

Сделав десяток глубоких вдохов и выдохов, я кое-как взял себя в руки. Направив луч фонаря перед собой, я двинулся вперёд.

Миновав кухню и гостиную, я, не отводя глаз от «пульсатора», остановился в коридорной развилке.

С левой и с правой стороны располагались комнаты, и в одной из них находилась аномалия. Оставалось лишь понять, в какой именно, и на этот счёт у меня быстро родилась идея.

Глядя на неподвижно застывшую в максимальном значении шкалу «чёрного шума», я вытянул вперёд руку и замер. Затем, стараясь не дышать, я медленно повернулся налево. Шкала осталась неподвижной. Тогда я так же медленно повернулся направо и увидел, как деления шкального столбца принялись скакать, словно пытаясь вырваться за пределы максимальных значений.

«То, что нужно!» — оживлённо подумал я и, направив фонарь в ведущий в комнату дверной проём, шагнул вперёд.

Оказавшись внутри, я начал внимательно осматривать всё, что попадалось на глаза.

А посмотреть тут было на что: все стены покрывала рыжая с белёсым просветом шерсть, под которой едва заметно проступали струйки чёрной слизи. Иссиня-чёрного мха же видно не было. Настолько плотно шерсть заполняла собой всё вокруг. Но самым интересным было то, что выглядела она вполне себе ухоженной и чистой. Совсем не та, что я видел до этого в коридоре.

Подойдя к оконному проёму, я увидел, что вместо стёкол в рамы были вставлены ржавые железные листы, поверх которых была надвинута металлическая решётка.

По покрытой чёрным плесневелым налётом поверхности подоконника были раскиданы упаковки из-под неизвестных мне медицинских препаратов. Тут же валялись и непонятного содержания коричневые пузырьки, часть которых была разбита и лежала в засохших разноцветных лужицах.

Надписи на этикетках пузырьков давно выцвели и расплылись, из-за чего разобрать их названия было затруднительно.

Отойдя от оконной ниши, я посветил себе под ноги и заметил, что паркет на полу выглядел вполне сносно и практически не был тронут Изнанкой.

Вот только была тут одна деталь, которую я не мог себе объяснить.

По всей длине пола, куда ни глянь, виднелись внушительных размеров борозды. Всё выглядело так, будто кто-то, впиваясь острыми когтями в древесину, царапал покрытие, оставляя на нём глубокие следы. И запах! Я почувствовал, как сквозь маску с новой силой начала пробиваться едкая, резкая аммиачная вонь, от которой глаза тут же заволокло влажной пеленой, а слизистую носа покрыла сухая корка.

Стараясь справиться с приступом рвоты, я присел на одно колено и постарался выровнять дыхание. Когда приступы тошноты наконец отступили, я поднялся и затянул маску как можно туже.

Отгоняя от себя мысли о том, что если меня сейчас всё-таки вырвет, я попросту захлебнусь в своей же блевотине, я опёрся руками о стоявший в углу гнилой стол и увидел перед собой металлическую лестницу.

Дрожащей рукой я навёл на неё фонарь и, просветив снизу вверх, заметил, что её основание уходит прямо в зияющий в потолке тёмный пролом.

Стараясь не запнуться о куски валяющегося на полу сколотого бетона, я подошёл к металлическому скелету лестницы и, взявшись за шершавую поверхность, осторожно её пошатал. К моему удивлению, стояла она довольно прочно.

Внезапно в скользнувшем по одной из лестничных перекладин красном пятне света мои глаза уловили белый крест с нарисованной рядом небольшой стрелкой. Стрелка указывала наверх. Выходит, искомый мной «резонатор» точно был здесь, и искать его следовало где-то наверху.

«Ну что же, значит, полезем твоим следом в эту тёмную дыру. Но сперва завершим дела здесь», — прошептал я, светя на чернеющую в потолке кляксу пролома.

Морщась от вновь начавшего пробиваться под маску запаха аммиака, я развернулся и посветил фонарём на поверхность стоявшего рядом стола.

Столешница выглядела жутко, выставляя напоказ полопавшиеся, расползающиеся в разные стороны нарывы трещин, покрытые струпьями иссохшего лака и краски.

Поверх стола, проглядывая через пучки мха, лежали проржавевшие инструменты.

Здесь были молоток, отвёртка, небольшая ножовка и щипцы. Все они были разложены в ряд на одинаковом друг от друга расстоянии в соответствии со своими размерами.

Хмыкнув, я счистил со столешницы поросли мха и тут же удивлённо присвистнул.

Перед моими глазами предстал аккуратно выведенный белым маркером кошачий силуэт.

Уставившись на рисунок, я замер в попытке понять, что же это всё значит. Нет, в том, что его нарисовал пропавший «резонатор», я даже не сомневался.

Вопрос был в другом: зачем? Какую тайну скрывала эта комната и заполнявший её «чёрный шум»?

Что ж, это мне сейчас и предстоит выяснить, подумал я, светя фонарём на очередной кусок рыжей шерсти. Подсознательно я уже догадывался, что это за шерсть и какому животному она принадлежит. Ровно как и о том, что за страх я испытывал внутри себя всё это время. Не человеческий, вовсе нет. Это был страх животного.

Мысли хаотично роились в моей голове. Они ещё не успели принять какую-либо общую и структурированную форму, но на подсознательном уровне я уже понимал, куда всё идёт.

Оставалось лишь найти нужную точку, чтобы «срезонировать» с Изнанкой и установить связь с «миражом памяти».

Я встал посредине комнаты и, закрыв глаза, начал медленно поворачиваться по часовой стрелке.

Пытаясь сосредоточиться на импульсах засевшего внутри меня страха, я постепенно начал ощущать вибрации, исходившие от заполнявшего это место «чёрного шума». Я чувствовал пульсацию чёрной слизи на стенах, ощущал, как где-то внутри меня липким комком копошится инородный и неестественный ужас.

Постепенно, после пятого или шестого оборота на 360 градусов, я сумел отметить нужный участок, где проявления аномалии, по моим внутренним ощущениям, были наиболее сильны.

Открыв глаза и посмотрев на стену слева от металлической лестницы, я медленно подошёл к ней и, не раздумывая, уселся на пол.

Забавно, а ведь в этот раз я даже не взглянул на «пульсатор». Просто прислушался к себе, и у меня получилось определить нужное место. Удивительно!

Эта мысль даже слегка встревожила меня, но я тут же погасил её в своей голове, объяснив это тем, что сейчас мне важно другое. В данный момент нужно было как можно быстрее сосредоточиться на «чёрном шуме», Изнанке и попытаться наконец-то «срезонировать» с ней.

Погасив фонарь и прицепив его на пояс комбинезона, я какое-то время неподвижно сидел, вытянув ноги перед собой и вглядываясь в темноту.

Запах аммиака, ещё совсем недавно пробиравший почти что до слёз, теперь почти не ощущался.

Вокруг царила мертвецкая тишина, и я вслушивался в неё, пытаясь выискать хоть что-то. Но попытки были тщетны, и лишь стук крови в висках глухими ударами отдавался по всему моему телу.

«Пора!» — сказал я едва слышно, предчувствуя болезненные ощущения впереди. Навалившись спиной на стену, я поджал к себе ноги и обхватил руками колени. Можно было начинать.

Закрыв глаза, я услышал, как мох позади моей головы принялся шептать что-то неразборчивое.

У меня не было сомнений в том, что тонкие нити чёрной слизи уже начали медленно тянуться в мою сторону. Но сейчас это было не важно. Сейчас всё было так, как и должно быть.

Сделав глубокий вдох, я замер, максимально сосредоточившись на инородном страхе внутри. Всё вокруг как будто бы на мгновение застыло, а уже через секунду реальность вокруг меня поплыла.