Терра

Алексей Тибар (2024)

Вы спросите меня: «Какого же править всем миром, господин?» Но дано ли вам понять? Имеете ли вы малейшее представление о том, чем можно пожертвовать чтобы добраться до вершины? Любовь, дружба, верность? Всё это ничто. Значение имеет только сила. Я обладал способностями, ставившими целые армии на колени передо мной. Был ли я глуп, доверившись одному человеку настолько сильно? Возможно… У меня была долгая жизнь. Я ни о чём не жалею. Но… Я умру вот так?

Глава 3 (1)

Я очнулся глубокой ночью. Голова моя болела нещадно, а лицо всё было мокрое: толи от пота, толи от слёз. Почему я вспомнил об этом именно сейчас? Сон, представший предо мной, — событие из моего детства, которое я глубоко скрыл в своём сознании, чтобы оно не мозолило глаза. Дотронувшись до своей по детски тщедушной грудной клетки я почувствовал как сердце моё бьётся в бешенном темпе. Какое-то время я жад пока успокоиться моё тело и ум, всеми силами подавляя воспоминания. Вскоре эта неожиданная атака отступила.

Усевшись на кровать, с которой я чуть было не свалился при пробуждении минуту назад, перебрался на стул, стоявший неподалёку. После моей выходки с окном ножки его стали хлипкими, словно готовыми в любой момент развалится. Подтянув его к письменному столику, я зажёг лампу на нём. Вся поверхность стола была теперь хорошо освещена.

Я поставил перед собой увесистую книгу, а открыв её вынужден был откашляться из-за пыли, резко ударившей мне в нос. Похоже открыл я именно тот разворот, которого не касалась рука человек уже множество лет. Неприятно поморщившись, я начал перебирать страницы, чуть отдаляя голову при каждом движении руки, дабы вся грязь, скопившаяся на разворотах, не тревожила моё дыхание.

Как и в прошлый раз — я ничего не понял. Весь этот учебник представлял собой сплошной слой текста, в котором я не мог разобрать и слова. Знакомое давнее чувство взыграло во мне — я вспомнил какого быть безграмотным. Хуже состояния для любознательной и жадной до знаний натуры и не придумаешь.

Резко захлопнув книгу, я с отвращением скрутил лицо. Мне даже не за что зацепиться, чтобы начать учить язык этого мира, кроме внимательного вникания в речь местных. Однако такой способ посредственен тем, что оставляет много пробелов в понимании языка, которые решить можно только лишь упорным изучением оного. Да и старик с кухаркой не особо разговорчивы, хотя проблема даже не в этом — с ними любой разговор ощущается как пытка.

Я подошёл к шкафу и открыл его. Мой гардероб с момента как я начал здесь жить немного пополнился, так как кухарка откопала старую мальчишечью одежду где-то в доме. Большие наряды, рассчитанные очевидно на взрослого молодого человека, весели на мне как тряпьё. Однако, по правде говоря, будь они мне в пору, я бы не отказался носить их. Сейчас же на мне был детский кафтан серого цвета с шитыми мягкой красной тканью воротником и рукавами. Штаны имели твёрдую структуру и словно отдавали прохладой, в больших же кожаных полусапогах, которые я носил, моя нога «гуляла» туда-сюда.

Раздвинув весь этот слой одежды в шкафу, я вновь оголил заднюю стенку шкафа. Всмотрелся в висевшее там зеркало. Мои глаза были будто покрасневшие, а лицо приобрело немного нездоровый оттенок. Тем не менее даже в таком состоянии оно было прелестно, и я мог сказать с точностью, что покорит оно не мало сердец.

Мысль моя как-то незаметно перебралась в тревожившее меня устье. Кайла. Где она и что с ней случилось? Я смотрел на это молодое отражение в зеркале и вспоминал её. Не было ни дня, когда я не думал о ней с тех пор, как очутился в этом проклятом доме. Всё моё сознание при огромном его желании не сказало бы мне самому, почему меня настолько заботит её судьба. Отчего же мне не всё ровно?

Сердце моё настолько омрачилось от осознания своей беспомощности и чувства неизвестности, что зубы мои заскрежетали. Разум вдруг хватанула какая-то немая ярость, и я с силой ударил кулаком плашмя об заднюю часть шкафа в месте, где не было стекла. Звонкий стук и вибрирующая стенка привели меня в бодрое чувство словно ледяное ведро воды либо пробирающая до внутренностей вьюга.

Я ошарашенно отпрянул от стенки с зеркалом. Может ли быть… Я резко стукнул по деревянной поверхности, и звук вновь получился каким-то звонким будто сама пустота вибрировала по другую сторону. В неуклюжей спешке я начал щупать ладонями всю заднюю поверхность шкафа, параллельно раскидывая в стороны всю висевшую в нём одежду: часть из неё попадала на пол.

Довольно долго я пытался найти то, что подтвердило бы мои догадки, но ничего так и не обнаружил. Вспотевший и запыхавшийся, я присел на кровать, не сводя взгляда с этой махины, набитой одеждой. За ним что-то есть. Если бы я был старше и сильнее, мог бы отодвинуть этот огромный шкаф либо вовсе его опрокинуть, но я не мог. Было ощущение, будто мои слабые мышцы и хрупкие кости способны превратиться в кашу, попробуй я такую несусветную авантюру. И тем более всё осложнялось тем, что шкаф был вплотную будто впечатан в стену, всей поверхностью сзади и сбоку подпираясь ею. Поэтому то я и не замечал пустоты за ним раньше.

Однако оно же как-то отворяется? Собрав свои мысли в кулак, я сидел и обдумывал все варианты. Попытаться проломить заднюю стенку? Но у меня нет никакого подходящего для этого орудия под рукой, да и звук разбившегося стекла поднимет старика и кухарку на ноги и тогда я даже не знаю, что они со мной сделают. Особенно этот старик, даже моё почерневшее сердце словно трогает тьма, когда он рядом.

Я что-то упускаю. За прошедшую неделю я разворотил этот шкаф почти полностью, изучая его наполнение. Смотрел везде… Я почувствовал словно моя голова наполнилась светом и неожиданным прозрением. Подскочив на ноги, я всей небольшой силой своего тощего тела потянул письменный стол к шкафу. Он был тяжёлый, но через какое-то время я осилил эту задачу, и он стоял теперь прям у дверц этой махины. Встав на него, я неприятно удивился тому, что высоты до сих пор не хватает, чтобы дотянуться до крыши шкафа. Спрыгнув обратно, я аккуратно поставил на него стул. Ножки его стояли прямо у краёв столика. Я немного обеспокоился тем, чтобы не свалится с него и не переломать себе кости.

Неуверенно встав на него, я почувствовал, как он немного зашатался, однако, ухватившись о шкаф перед собой, ощутил, как слабое спокойствие обхватило меня. Моя голова теперь почти доставала до проёма между крышкой шкафа и деревянным потолком. Моего нюха достиг какой-то неприятный запах, природу которого я не смог определить.

Проём представлял собой тонкую полосу, в которой царила тьма. Быстро глянув вниз, я был ошеломлён размерами этого шкафа. Я и раньше замечал, что он громадный, но теперь я был в полном изумлении от его угрожающей высоты.

Встав на носочки, я еле удержался от того, чтобы не потерять равновесие. Мне далось это с трудом, однако вскоре я нашёл положение, в котором шанс свалиться вниз был минимален. Протянув руку в беспросветную щель, я начал медленно водить по всей поверхности крыши. Довольно быстро мне попалось на пути что-то мягкое. Проведя пальцами по нему, я почувствовал какую-то липкость, а через мгновенье мои пальцы провалились в отвратительную слизкую жижу. Я рефлекторно одёрнул руку и чудом удержал равновесие.

— Какого чёрта?.. — пробубнил я, аккуратно вытаскивая руку.

Пальцы мои были полностью заляпаны в трупной гнили. Запах резко ударивший мне в нос вызвал во мне желание вывернуть свой желудок, вытряхивая его содержимое. С трудом подавив этот зов, я провёл своими пальцами по одному из нарядов, очистив их таким образом насколько это было возможно. Понятие не имею что там сдохло, но это просто омерзительно.

Не желая более прикасаться к тому гниющему тельцу, я старательно протянул руку мимо него и продолжил искать что-либо отворяющее пространство за шкафом. До какого-то момента я находил только какую-то древесную труху, лежавшую кучками в разных местах, однако в скорее мне попалась железная палочка длиной в четырём мои сомкнутые пальца. К ней была привязана небольшая верёвка, напоминающая скорее толстую нить. Удобно схватившись за этот крючок, я потянул его на себя, но почувствовал немалое сопротивление. Попробовал вновь, и ничего не изменилось. Крепко сжав его, я дёрнул с такой силой, что чуть было не слетел с хлипкого стула. Наконец моих ушей донёсся слабый щелчок и скрип.

Я быстро слез вниз и облегчённо вздохнул, когда мои ступни соприкоснулись с полом. Меня пробила небольшая дрожь, когда я увидел, что задняя стенка шкафа сдвинута в бок, образовывая узкую щель, в которую можно протиснуться. С чувством таинственной мрачности, поселившейся в сердце, я подошёл поближе и проскочил сквозь образовавшийся проход.

В лицо мне сразу же ударил окружающий мрак. Быстро сбегав за своей лампой, я развеил тьму перед собой. Моему взору предстала маленькая продолговатая комнатка: буквально три шага в длину и два в ширину. В конце её стоял небольшой столик размером в половину от того, что был у меня, а также стул, над которым откуда-то сверху свисала петля будто дожидавшаяся чьей-то шеи. Более в комнате ничего не было кроме стен, исписанных от начала до конца. Я не понимал ни слова.

Осторожным шагом ноги довели меня до стола, по середине которого стояла чернильнийа с иссохшим наполнением — от него остался только непонятный осадок, рядом с ней лежале красноватое перо какой-то неведомой птицы, оно было довольно-таки большим и ярким. По краям стол был заполнен книжками и бумагами. Я не сразу заметил, но какая-то их часть находилась ещё и под столом, скрытая ножками. В воздухе висело тяжёлое пыльное облако, поднявшееся здесь, как только я ступил в эту коморку. Прикрыв нос руками, я взял одну из книжек, протёр обложку от пыли. На ней был нарисован большой меч, воткнутый в камень. Лезвие его было прямым, а рукоятка продолговатая и с большим навершием в конце. Редкий тип меча. На Терре популярностью пользуются изогнутые клинки.

Полюбовавшись ещё какое-то время обложкой книги и крепким качественным переплётом, я решил отложить этот труд в сторону, даже не открывая. Сделал я это аккуратно: она совершенно точно невероятно дорогая, но прежде всего её ценность — это содержимое её страниц. Я ценю подобные писания ещё с тех пор, как познал грамоту на Терре и погрузился в известные рукописи своего старого мира.

На глаза мне сразу же попалась тонкая и небольшая тетрадка, обтянутая кожей. Она выделялась на фоне остальных толстых и внушительных произведений. Взяв её в руки, я протёр её перед. Какие-то рукописные надписи красовались перед мои взором, образуя невероятно прелестное письмо. Если присмотреться к стенам в этой коморке, на них тоже остался отпечаток прекрасного подчерка их автора.

Внезапно мои глаза расширились, а пальцы окоченели. Было одно слово, которое я смог понять на твёрдом кожаном покрытии. Я точно помню, что именно этот набор символов показывал мне старик совсем недавного. Указывая на него, он повторял одно и тоже слово являющееся, по его мнению, моим именем. Снизу у самого угла найденной мной тетради была надпись: «Ларс».

***

Было уже утро. Приготовившись к моменту, когда кухарка позовёт меня вниз завтракать, я просто лежал на своей кровати, разглядывая разные углы своей комнаты. Все найденные мною писания я оставил в той же коморке, в силу своих возможностей прикрыв заднюю часть шкафа. Там осталась небольшая щель. Впрочем, её совсем не было видно за всей той одеждой, которая висела препятствием на пути к ней.

С другой стороны потайная стена подвязана верёвкой, которая скрывается в небольшой дырке на потолке. Механизм, по которому отворяется и захлопывается эта скрытая комната кажется мне не столь уж сложным, если я правильно предположил принцип его работы. Разберусь с этим попозже.

Я не переживаю о том, что мою неожиданную находку могут обнаружить. Если бы мои пленители знали о её существовании они бы не выделили мне именно эту комнату для «проживания».

За прошедшую неделю ни старик, ни кухарка не оставались в моей комнате дольше чем на несколько минут. Не устраивали обыск и тем более допрос. Ничего из ряда вон выходящего не происходило, кроме той странной ситуации вчера, когда он решил заговорить со мной, нёс какую-то околесицу и чуть было не разнёс весь дом своей силой. Я хорошо знаю это чувство, когда всё вокруг будто дрожит от твоей «ауры».

Я много думал о том откуда она у него. Всю свою прошлую жизнь я считал, что единственным человеком, обладающим этой силой, являюсь я сам. Сейчас же оказалось, что на другом конце света живёт спятивший старик с точно такой же способностью.

Впрочем, есть важный момент, о котором я не имел ни малейшего представления в прошлом. Почему старик кашлял кровью в тот день когда поймал меня с помощью неё? Да и вчера я ясно видел его бессмысленный и тяжелый взгляд. Такое ощущение как будто он не выдерживает собственной силы, и это необычно для меня. Я ни разу с момента обретения «ауры» не чувствовал никаких неудобств от её применения. Она была всегда со мной, и я часто пускал её в ход, а позже, когда я смог полностью покрывать ею своё тело, она ни на мгновенье не переставала действовать. И тем не менее я никогда не кашлял кровью.

Подобные размышления наводят меня на две мысли: либо моя вторая способность «самоисцеление» ликвидировало негативные эффекты от «ауры», либо у меня в прошлом и у старика сейчас вовсе разные способности. И если я определю «рамки» его силы, то сбежать отсюда и защитить себя не будет большой проблемой. В теории то оно так, правда…

Что-то неведомое мне творится на этом континенте. Такое ощущение что Морта и Терра — это два разных мира, живущих по своим собственным правилам. Однако если обдумать всё произошедшее оно таки и есть, разница лишь в том, что на родном континенте я повидал многое, в то время как этот для меня — прикрытая беспроглядной дымкой земля.

В прошлой своей жизни путешествуя по западным берегам Терры, вдоль «Великой Синевы», я встречал легенды и мифы о неизведанных землях на западе, об огромной суше, таящейся за «Бушующими морями». Я пропустил мимо ушей большинство из этих рассказов посчитав их за рыбацкие байки, бойкой на выдумывание небылиц черни. Однако теперь… Они оказались правы. Западный мифический для них континент действительно существует.

Уже в свою бытность правителем, ещё до завоевания даже четверти Терры, был образован континентальный союз против меня. В тот момент я понял, что мне нужны ресурсы чтобы одолеть всех своих врагов. В голове моей вспыхнули те истории о «западной суше», и я заинтересовался открытием новых земель и теми богатствами, которые могут быть на них. Снабдив немалые экспедиции, я отправил их на запад. Со всех экспедиционных корпусов вернулось лишь два корабля.

Я был в ярости. Огромные деньги и силы были потрачены впустую. Я рвал и метал от переполняющей злобы, даже казнил несколько своих советников. Когда же ко мне привели уцелевших матросов, я долго слушал их.

Матросы рассказывали о невероятных чудовищах, сминающих корабли как бумагу; о тварях такой величины, будто те могли проглотить целый остров; и о «Бушующих морях» способных накрыть волной целую флотилию. Я не то чтобы поверил им, я знал, что они не врут. Уже тогда я мог чувствовать биение сердец и определять ложь и правду с завидной точностью. Тогда я отказался от этой идеи, — открыть западную сушу — угробив на неё часть своих лучших кораблей и половину казны.

Однако сейчас я действительно хожу по этой «мифической» земле, еле сводя концы с концами. По правде говоря, я будто слепец, бродящий по таинственной почве этого мира, и изучающий его разве что только на ощупь. И нутро моё мне подсказывает, что единственный вариант для меня сейчас «обрести глаза» и взглянуть прищуренным взором на этот полный неизвестного континент — научится здешней грамоте.

Моя мысль витала где-то высоко, и разум мой, устав от этого бесконечного процесса обдумывания действительности, наконец сдался и сделался ленивым и пустым. В этот самый момент я услышал щелчок от двери. Повернув голову, я был готов лицезреть недовольную гримасу на заплывшем лице женщины. Однако на удивление вскоре из-за двери показалась сухая рука, и я тотчас понял кому она принадлежит.

Старик вошёл в комнату не торопясь. Сверив меня коротким холодным взором, он медленной старческой походкой прошёлся к окну и уставился в него. Какая-то внутренняя сила моего разума вдруг кольнула меня, взывая мою настороженность подготовить тело к любому развитию событий.

Вскоре старик повернулся и, устремив на меня какой-то недовольный взгляд, махнул рукой как бы зовя меня за собой. Он скрылся в дверном проёме. Никогда ранее он не звал меня к столу самостоятельно, этим всегда занималась кухарка. Напряжённо встав, я сжал кулаки и пошёл за ним.

Утренняя трапеза прошла без каких-либо происшествий и из-за этого я даже немного расслабился. Молча сидя какое-то время за столом, я украдкой наблюдал за стариком. Он взял в руку какую-то небольшую книженцию и читал её. Аккуратно соскользнув со своего стула я тихо пошёл к лестнице на второй этаж.

Когда он окрикнул меня, используя имя, которое сам мне и дал, я весь как-то замер и осторожно повернул голову. Он подозвал меня небольшим махом ладони, и я подошёл настолько близко, что теперь он, вытянув руку, мог дотянуться до меня. От осознания этой простой истины всё моё тело немного сковало. Однако в действительности он протягивал мне книжку, которую читал.

— Чтобы учить… — разобрал я отрывок его слов, взяв книгу в руки.

На тусклой её обложке был какой-то символ, покрывающий почти всю её поверхность. Ранее я уже видел его. Быстро кивнув головой, я немного подождал, когда тот перестанет произносить что-то. После этого я кивнул последний раз и услышал.

— Иди…

Он сказал это так холодно и неприятно, что я будто почувствовал как мою душу проскребли ногтями. Я мимолётно сжался от этого отвратительного ощущения, но вскоре приведя себя в чувства, повернулся и пошёл прочь. Я не стал поворачиваться, как я делал это ранее. Я уже знал что он смотрит мне в след.

Я сидел у себя в комнате около получаса. Книга, которую передал мне старик, оказалась букварём: на первых его страницах содержался алфавит здешнего языка, в котором я насчитал ровно 42 символа. Каждая из них была красиво оформлена. Вся остальная громада страниц — это словарь.

Полистав это сокровище некоторое время, я сделал вывод, что книжка предназначена для детей. Понял я это благодаря маленьким рисункам напротив каждого слова, которые обозначали его суть.

Книга явно очень дорогая, так как написана от руки. Ещё ни разу мне не попадался на глаза напечатанный текст. Такое ощущение, что печатный станок на этом континенте ещё не изобрели. Не могу сказать купил ли её старик сейчас, либо она завалялась у него где-то. Страницы хоть и имели желтоватый оттенок, но совсем не пахли стариной.

Первое время я внимательно изучал символы и старался их запоминать, старательно выводя каждую из них в воздухе. Получалось из рук вон плохо. Будь у меня возможность писать их на бумаге, процесс пошёл бы быстрее, но содержимое чернильницы, найденной мной в потайной комнате усохло от времени, а перо стало ломким и непригодным для держания в руке. Просить же у старика в добавок к этой книге ещё и письменные принадлежности у меня не было никакого желания.

Когда мне наконец показалось, что я запомнил обозначение пары десятков символов, я перевернул страницы и с ужасом осознал, что не знаю как произносятся эти буквы. Мой разум тотчас перегрузился неприятным осознанием действительности, но вскоре я выдумал невероятную и мудрёную схему.

Я нашёл в книжке слово, обозначающее «бег» — рядом с ним была нарисована пара ног, застывших в узнаваемой позе. Тот час я вспомнил слово «минра», о значении которого мне поведала Кайла. Сопоставив набор символов рядом с рисунком и произношение, которое я усвоил от неё, я понял, как читаются те символы, складывающие это слово. Повторив подобную процедуру ещё несколько раз с другими словами, я почувствовал, что сошёл с мертвой точки в изучении местного письма. Не отходя от букваря ни на минуту до поздней ночи я неуверенно поглощал одно слово за другим.