Невинные создания

Англия Полак (2024)

Библия гласит, что только праведник волен обрести крылья и познать божью любовь, а тот, кто отрекся от святого лика, тому навеки носить на себе печать проклятого… но, здесь, все иначе. Ангелами становятся все, кому не лень, и неважно, вершил ли ты зло на земле или исправно ходил в церковь, вымаливая грехи, а демоны… всего лишь «имя нарицательное» другой стороны и то, потому что верующим так удобно… Вик не знал, что значит — простое человеческое счастье. В его жизни не было ничего хорошего — только боль, смерть и ненависть. Будучи солдатом особого подразделения, он ответственно подходил к своей работе и никогда не задавал вопросов. Но даже таким, как он, нужна передышка. Правда, «самоволка» не продлилась долго, да и радости он так и не нашел. Кто же знал, что даже после смерти, он не найдет покоя…

ГЛАВА 40

Так-так. А вот и мальчики. Один сидит на лавочке, с идиотским выражением лица, и с недоумением в мыслях, а второй пристроился в очереди за мороженым. Если первый, несмотря на совершеннолетие, так и остался тупым подростком, то второй является настоящим мужчиной.

Сильный, агрессивный и сексуальный Виктор Вэйланд. Семь футов мертвого, но до чего привлекательного мяса. Он не был смазлив, как Херувим, скорее обладал дикой, мужской красотой. Жесткие линии челюсти и волевой подбородок. Прямой, как стрела, нос и выразительные, изумрудные глаза. Один только его взгляд, мог вынудить человека обоссаться, чего уж говорить о голосе. Ох-ох… демон во мне ликовал, когда слышал низкие, вибрирующие нотки на его связках. Этот голос пробуждал во мне жажду вспороть его глотку и сыграть на них соло Джованни Соллима…¹¹⁸ или затрахать его досмерти. Я улыбнулась. Кроме прочего, Виктор является бойцом спецподразделения. Наемником, исполняющим правительственные приказы по устранению лиц с грифом — особо опасен или разыскивается интерполом… правда, все это в прошлом, так как он и сам приобрел статус — устранить любым способом, потому что с такой должности никто не уходит просто так. Если увольняешься, то билет становится пулей во лбу и безымянной могилой. Впрочем, Виктор почти выбрался из болота «Фемиды». Его начальство уже прошерстило информацию, с трудом веря в то, что он мертв, а это было полтора года назад и естественно, они не оставляют попыток опровергнуть фальшивую байку о внезапной кончине лучшего из лучших. Будь я на их месте, а на его — мой заклятый враг, тоже решила бы, что это ложь.

— Сеферона. — Голос Годвина прокатился по коже, как триллион ядовитых шипов, но это было приятно. Люблю, когда ангелочки начинают выказывать мне свои истинные чувства. — Ты здесь с какой-то целью или просто ошиблась дверью? — он встал передо мной, загораживая своей рожицей интересующий меня, вид.

Хм… как всегда, при параде. Не будь он модником до мозга костей, то наверняка сошел бы за двойника Бой Джорджа.¹¹⁹

— Годвин. — Я расплылась в улыбке. — Рада видеть тебя.

— Ты не ответила. — Он сжал челюсти. Ух, а ангелок-то настроен надрать мне задницу.

— Просто вышла подышать свежим воздухом.

— И поэтому пялишься на моего подопечного? — Годвин приблизился, нависнув надо мной. Пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Стоило надеть что-то покрупнее ростом, чтобы не чувствовать себя карликом, но мне нравилась шкурка, которую я выгуливала. Она красивая, как божество и сексуальная, как дьявол. На такую обратят внимание, а если захочу, то и свернут себе шеи, чтобы проводить взглядом мою аппетитную задницу в обтягивающем платье.

— Я не единственная, кто на него пялится. — Наблюдать за Виком в течение всей его жизни, было… сплошным удовольствием. Смотреть, как он взрослеет и становится мужчиной. Как он справляется с трудностями, как выполняет свою работу или как трахает женщин… черт, я завидовала этим сучкам, желая быть на их месте. — К тому же, я тоже куратор. — Я изучала свои длинные ногти. — Хочу знать, партию для моего бойца.

— Я знаю, что ты задумала.

— А я знаю, что ты растрезвонил Найлу наш маленький секрет. — Вернув к нему взгляд, я хищно улыбнулась. — Понравилось, когда он вынудил тебя говорить или хочешь, чтобы это сделала я? — люблю доводить до белого каления крылатых придурков. Что поделать, я демон и мы видим слабости… точнее, слабости смертных, а то, что совершил Годвин, до сих пор ярмом висит на его хрупкой шейке. Настанет день, и она сломается, а я буду хохотать от радости.

Годвин вцепился мне в глотку, сжав ее с нечеловеческой силой. Уф, сколько пыла в этом теле. Мне почти жаль этого сентиментального придурка. Не успел он разделить свою страсть с возлюбленной, а какой бы мог выйти союз! Слетевший с катушек наркоман и прогнившая до костей, шлюха…

— Сучье отродье. — Прошипел ангел. Его глаза запылали ярко-белым сиянием. — Только заикнись об этом, и я скормлю тебя, твоим же гребаным сородичам.

Я нахмурилась. Ну, почему они сразу переходят к угрозам? Неужели, нельзя относиться ко мне, как к женщине? Уважать меня? Быть обходительным и вежливым? Вот всегда они так, сначала просят, потом получают желаемое, а что коснись, так начинают махать кулаками. При чем, зря.

Обхватив Годвина за запястье, я сдавила его с той же силой, что и он мое горло.

— Убери свое куриное крылышко от моей шеи, Годвин. Я тебе не по зубам, как и эта шкурка. Между прочим, она совсем новая и я не хочу, чтобы ты изуродовал ее. — Но, придурок и не думал соглашаться, усиливая хватку, пока не раздался треск. Адово пламя, из-за его несносности, кожа лопнула. — Руку. — Прорычала я.

— Я убью тебя.

— Ты не сделаешь этого, потому что у нас сделка. Разве, ты не получил то, что так вожделел? Правда, не заметно, что ты светишься от счастья. Только и делаешь, что распускаешь сопли и коришь себя за желание. Так может мне прекратить твои страдания? Я могу рассказать Юджину правду.

— Не смей! — рявкнул он, рывком втиснув меня в дерево. Я сморщилась от раздражения. Клянусь дьяволом, если ублюдок испортить оболочку, я его голыми руками разорву. — Не смей ему рассказывать, подлая тварь!

Бедненький. Так переживает, что аж вспотел. Для ангела, это нонсенс, но у Годвина сейчас не только нервы шалят, но и давление зашкаливает от страха. Интересно, что сделает с ним Юджин, когда узнает, какую сделку Годвин со мной заключил, ради собственного счастья? Я же говорила, что смертные — глупы и эгоистичны. Годвин не исключение. Он жаждал заполучить то, что ему не принадлежало, пожертвовав тем, что было у Юджина.

— Ладно-ладно. Успокойся, Годвин. Я ничего ему не расскажу, пока ты сам этого не захочешь. Я готова унести тайну в могилу, только имей в виду, — я невинно хлопнула глазами. — Еще раз позволишь себе подобную выходку, я самолично отправлю тебя в лимб. Поверь, ты насладишься вечностью с видением того, как твоя девка подыхает.

Годвин тут же одернул руку и отступил назад.

— Ненавижу тебя. — Прорычал ангел, испепеляя меня убийственным взглядом.

— Я тоже тебя люблю, ангелок. — Я улыбнулась, припоминая, как он выкрикивал эти слова, когда увидел результат сделки. Миленькое зрелище. Хрупкий, разрушенный изнутри, человечешко, горько оплакивающий свое бесполезное существование. Если соглашаешься принять помощь от демона, будь готов к жертвам… а их было даже три. — Как думаешь, я понравлюсь Вику?

— Как и вегану сырое мясо. — Ядовито выплюнул он, на что я хихикнула.

— Ох, Годвин. Ты всегда мне нравился. — Я мечтательно закатила глаза. — Помнишь, нашу первую встречу? Я частенько ее вспоминаю. Нам было очень хорошо вместе, пусть ты и притворялся. — Крылатый сморщился в отвращении. — Хмм. Как думаешь, если бы я примерила на себя ее лицо, ты бы кончил сильнее?

— Заткнись на хуй. — Гаркнул Годвин, с раздражением вытащив самокрутку. Сделав пару глубоких затяжек, он снова ляписто выругался. — Зачем тебе, Вик?

Я с шумом вдохнула, наблюдая за бойцом. Черт, он только что спер у мужика из кармана бумажник. Красавчик, ты поразил мое черное сердце.

— Хочу трахнуть его. — Поймав на себе мрачный взгляд ангела, я пожала плечами. — Такой ответ тебя устроит?

— Нет.

— У него не было женщины полтора года. Ты реально думаешь, что Вик не захочет меня?

— Я думаю, что у него не встанет, когда он поймет, что ты такое.

— Ну-ну, Годвин, не ревнуй. Знаю, я неотразима, но нельзя же быть такой жадиной. — Я деланно причмокнула, скрестив руки на груди. Он прошептал, что-то вроде — пошла на хрен сука конченная. Ох, ну, какой Годвин, все-таки невоспитанный! — Ну, а как поживает Дядя?

— Почему бы тебе у него самого не спросить? — Годвин, также наблюдал за Виком, выпуская колечки дыма.

— Ага, чтобы стать кормом для его милых зверушек? Нет, спасибо. Подожду удобного случая.

Кто бы мог подумать, что разговоры о вражде Бога и Дьявола, окажутся детскими сказками. Нет, они враждуют, но их война больше смахивает на семейную ссору, нежели что-то катастрофическое. Только, когда кровные братья, начинают выяснять отношения, к ним лучше не соваться. Зашибет так, что мало не покажется. Но, речь не об этом.

Свежее мясо не знает истиной причины, с какой целью их воскресили. Обмолвиться тем, что их вернули для охоты на демонов? Пф! Малая доля правды. Здесь все по-взрослому, как в армии. Существует и комиссия, и жесткий отбор, и естественно, награды.

Представьте себе двух мальчиков. У каждого из них есть по набору солдатиков — их мы называем подопечными. Два мальчика выстраивают их против друг друга, разыгрывая настоящую бойню, которая происходит здесь, на Земле. Результат — самые стойкие, становятся новыми кураторами. Проще говоря, я, как старший куратор, отправляю своих новоиспеченных бойцов, чтобы понаблюдать, как справляются новобранцы, а после, выбрать лучших. То же самое, делают и ангелы. С их стороны, фаворитом является Найл. И так по кругу.

Отбор, можно назвать своеобразной игрой на выживание, с крохотной деталью — подопечные не обретут ни рая, ни ада. Они просто исчезнут.

— У Вика все показатели стать куратором. — Пробормотала я. — Вопрос в том, чью сторону он примет.

— Даже не думай перетягивать одеяло на себя. — Проворчал Годвин, сплюнув в сторону. — Он в моей команде, а значит, будет с нами.

— Ты такой самоуверенный. — Я задержала на ангеле подозрительный взгляд. — Ты хотя бы расскажи ему правду.

— Запрещено.

— Ах, да. — Фыркнула я. Ангелы такие зануды. Сплошь и рядом запреты. — Еще одно нерушимое правило. Скажи, вы по-прежнему придерживаетесь, теории не трахать своих учеников? — когда Годвин не ответил, я усмехнулась. О, да. Еще как придерживаются. И делают это, исключительно из-за своих страхов привязаться к подопечному. Если случится подобное, то куратор навеки превратиться в горе-отшельника с разбитым сердцем. Хнык-хнык. — А я называю это — мотивацией, поэтому из трех новобранцев, у меня выживают два.

— Которых ты стравливаешь между собой. — Парировал ангел.

— Должен остаться один и самый сильный. — Я минорно выдохнула, бросив взгляд на Вика. Купив три рожка, боец направлялся к задроту в мешковатой одежде. — К несчастью Найла, его девчонка быстро сдаст позиции, как и Элиот.

— Кто твои подопечные? — Годвин развернулся ко мне, состроив серьезную мину.

— Для моих подопечных нет границ. Они вольны трахаться с кем угодно, как и творить беспредел, но, — я подняла палец вверх. — Расскажу детали, и потеряется дух авантюризма. Вслепую, куда интереснее наблюдать за пешками.

— Сука. — Прошипел крылатый.

— Для тебя, ангелок, мисс Сука, учитывая мой возраст и родство.

— То, что ты племянница Арелла, не прибавляет тебе статуса.

— В отличие от тебя, я Чистый демон, а ты был человеком. — Убрав руки за спину, я шагнула к Годвину. Тот насупился, но не отступил, подозрительно всматриваясь мне в глаза. — Кто с тобой нянчился, чтобы ты стал куратором, а? Кто постарался, чтобы Юджин был рядом с тобой и ты смог вытянуть из него жалкое прощение?

Годвин с рычанием выпустил воздух, испуская волны гнева.

— Ты.

— Правильно. — Я широко улыбнулась. — Трижды, ангелок. Я сделала это трижды. — Ноздри ангела раздулись. Упс, кажется, я снова его провоцирую. У меня только заросла трещина, которую он отставил на моей шее. — Но, ты выбрал светлую сторону. Что-то изменилось? По мне — ничего. Неважно, на чьей мы стороне, то, что внутри нас всегда будет отвратительным. Удобно носить красивую упаковку, когда являешься худшим представителем своего наследия.

— Ты это о себе говоришь?

— О тебе, Годвин. Почему бы тебе не снять свою шкурку и не показать, чем ты являешься? — не только я прикидываюсь человеком и ему это известно. Внешне, мы идеальны, у нас нет изъянов, нет шероховатостей, но если сорвать личину, то под ней окажется обезображенное, изъеденное шрамами, существо. Мы мертвы, но по-прежнему жаждем жизни. Я скосила взгляд в сторону. — Оу, кажется, кое-кто нас заметил.