Грандиозная история. Часть вторая

Андрей Владимирович Сизов (2024)

В книге «Грандиозная история. Часть вторая» читателя ждёт захватывающий сюжет с неожиданными поворотами. Главные герои — Сергей Александрович Ветров, Николай Вернер и Юрий Григорьевич Сербинский — собираются в Введенской больнице, чтобы обсудить недавние события. Юрий Григорьевич возвращается из Лиссабона, где он участвовал в семинаре, и узнаёт о загадочной смерти Александра Ивановича. Герои пытаются разобраться в произошедшем и понять, кто стоит за отравлением. Далее действие переносится в резиденцию на Загородном проспекте, где герои встречаются с новым главой мафии Дмитрием Кацем. Они обсуждают ситуацию в криминальном мире и пытаются найти ответы на возникшие вопросы. Книга полна интриг, тайн и неожиданных открытий. Читателю предстоит погрузиться в мир, где каждый шаг может стать последним, а правда скрыта за завесой лжи.

Глава XII. Серьёзное подозрение

I

8 июля 2025 года, 09:47. Резиденция мафии

Вернер впопыхах, сбивая дыхание, бежал по лестнице наверх, на третий этаж. Он собирался срочно доложить Кацу о том, что ему удалось выяснить местонахождение Бориса Букки, сына Александра Ивановича. Дмитрий Владимирович ещё 26 июня, на следующий день после убийства Братьев, отдал Вернеру приказ (если это, конечно, можно назвать приказом) немедленно разыскать Бориса и доложить ему об этом. Кац непременно хотел, чтобы Борис был именно убит, потому что ему не нужно было существование живого потенциального претендента на должность главы мафии. Ведь уже вовсю приближалось 20 июля, день инаугурации на пост дона, и Кац не хотел никаких неприятных сюрпризов, всё должно было пройти гладко, по его мнению.

И вот, на тринадцатый день томительных поисков Вернер наконец-то смог обнаружить Бориса Александровича. Он нашёлся в одном из домов на Комендантском проспекте. Это было как раз то место, где бы его не стали искать, и Борис это прекрасно понимал, поэтому он и решил затаиться там. Но Борис не учёл того, что упёртый Вернер всё-таки сможет его найти. Как же удалось Вернеру обнаружить его? Весьма своеобразно, если кратко отвечать. Если же ответить более развёрнуто, то Николай для этого использовал компьютер покойного Руздева (у Вернера был пароль от него), который теперь принадлежал ему. Руздев договорился с ним, что в случае его гибели ноутбук перейдёт под контроль Вернера. На следующий день после трагичной гибели Руздева, 4 мая, Александр Иванович с одобрения Совета юридически заверил, что отныне компьютером будет пользоваться Вернер и совершать все необходимые для мафии «операции».

Интересно, что именно по решению Владислава все разговоры по телефону между Александром и Борисом Букки записывались. Владислав хотел таким образом иметь непосредственный контроль за сыном Александра Ивановича, поскольку очень не доверял ему. Вернер, естественно, не мог не воспользоваться этим и в течение десяти дней определил, что чаще всего Борис созванивался со своим отцом, когда находился в торговом центре «Сити Молл», что располагался на Коломяжском проспекте возле Удельного парка. Почему же именно оттуда звонил Борис? Звонил он из Сити Молла не просто так, а потому, что у него там был хороший бизнес — он владел обширной сетью магазинов, включая такие известные бренды, как Леруа Мерлен, Эльдорадо, Спортмастер, Аскона, Финн Флейр и прочие. Александр Иванович это, кстати, скрывал от остальных мафиози (об этом знали лишь Братья).

Поздним вечером 7 июля Вернер, надев силиконовую маску, тайно проследил за Борисом, выходящим из здания торгового центра. Борис Александрович вызвал такси к себе, на съёмную квартиру по адресу Комендантский проспект, дом 40, корпус 2. Вернер проехал на своём автомобиле за машиной таксиста. Увидев высаживающегося у подъезда Бориса, он развернулся обратно и уехал прочь. Оставалось выяснить лишь номер квартиры, но это оказалось весьма просто. Николай нашёл на сайте объявлений лишь две квартиры в этом доме, которые сдавались в аренду. Одна квартира располагалась на первом этаже, вторая была на седьмом. Используя метод исключения, Вернер сделал вывод, что Борис снял квартиру на седьмом этаже, поскольку он точно знал, что тот ненавидел жить на первых этажах.

Когда Николай определил точный адрес, по которому тайно проживал Борис Букки, то немедленно, как только проснулся, поехал к своему шефу. И вот он стремительно забежал на третий этаж и уже двинулся по коридору в сторону кабинета Каца. К его удивлению, дверь была открыта настежь. Переступив порог комнаты, Вернер обнаружил Дмитрия Владимировича, который что-то занятно записывал. Он так увлёкся написанием текста, что даже и не заметил, как Вернер буквально влетел в кабинет. Тогда Николай осторожно подошёл к нему, но и тогда Кац не заметил его. Вернер был уже в замешательстве, поскольку не знал, а стоит ли отвлекать Каца. Но, в конце концов, он решил всё же потревожить босса, поскольку дело было срочной, можно сказать, чрезвычайной важности.

— Здорово, Дима! — поприветствовал его Вернер.

— Боже правый! — хватаясь за сердце, вскрикнул Дмитрий от испуга. — Фух, как ты меня напугал… — затем принялся приходить в себя.

— Извини, если что. Я просто не знал, как тебе сообщить… о своём прибытии. Я смотрю, ты чем-то серьёзно увлёкся? — показывая рукой на документы, лежащие у Каца на столе, произнёс добродушно Вернер.

— Да ты не виноват. Это я что-то тупанул. И дверь почему-то забыл закрыть. Я просто писал проект обновления нашего Кодекса по многим статьям. — объяснил своё странное поведение Кац, наливая себе воду в стакан.

— Я согласен, что нужно кардинально изменить наше законодательство, поскольку многие нормы явно устарели и подлежат пересмотру.

— Главное, чтобы и остальные поддержали, а иначе всё останется, как и было. Не могу же я изменить основополагающие первую и вторую статьи и принимать законы единолично. Поэтому придётся всё согласовывать.

— Это верно. Я вот по какому делу пришёл…

— Да, я слушаю внимательно. — решительно произнёс Кац.

— Вчера вечером я всё-таки обнаружил квартиру, в которой проживает Борис.

— О, отличная новость! — заметно приободрился Дмитрий, после чего спросил: — Дай-ка угадаю, он живёт в Выборгском районе?

— Ну, ты почти угадал. В Приморском районе, на Комендантском проспекте.

— Хм, неожиданный поворот. Осталось его «нейтрализовать» только. Справишься с ним? — со скепсисом в голосе задал вопрос Дмитрий, подозревая, что Вернер может и не справиться с матёрым стрелком.

— Думаю, что справлюсь. — ответственно заявил Николай, хоть и не без доли сомнения.

— Уверен?.. — немного подумав, Кац достаточно резко произнёс: — Знаешь, что? Я не дам тебе рисковать собой, так что отдыхай. Нужно нанимать профессионального киллера.

— Не надо, я справлюсь. — стал отпираться Вернер.

— Слушай, кто является главой мафии, я или ты? — задал риторический вопрос Дмитрий. — Если с тобой что-то случится, то я, во-первых, буду отвечать за это, а во-вторых, тебе найти замену будет трудно в случае чего. Так что я запрещаю тебе что-либо предпринимать! Это приказ. — жёстко и сурово сказал Кац, вставая из-за стола и подходя к окну.

— Ладно… — огорчённо произнёс Вернер, глядя куда-то в сторону и о чём-то задумавшись.

А задумался он именно о том, как в обход Каца тайно пробраться в квартиру к Борису и убить его в одиночку. Но надо было исхитриться сделать всё так, чтобы Дмитрий не подумал на него, что он убил Бориса, и не изгнал за это из мафии. Сложная, однако, возникала дилемма для Вернера. С одной стороны его терзало своё упрямство, которое он был не в состоянии преодолеть и побороть, и оно неумолимо заставляло его утешить своё эго, но в этом были огромные риски. С другой стороны, он мог не рисковать своим статусом в мафии и своим титулом преемника на ровном месте. Был непростой выбор: пожертвовать своей принципиальностью или же принести в жертву свой высокий статус. Конечно же, Вернер больше всего склонялся к тому, чтобы встать на защиту своих принципов. Пока он об этом думал, Кац что-то ему говорил, но он даже не слушал его, полностью погрузившись в свои мысли. Внезапно Дмитрий прикрикнул на него, что тот аж подскочил:

— Коль, ты слышишь меня?! Не иди никуда! Моё слово — закон. И он распространяется на всех! Я знаю, о чём ты думаешь… — проницательно произнёс Кац, угадав, о чём думает Николай.

— Я всё понял.

II

9 июля 2025 года, 01:33. Комендантский проспект

Ничего не сказав Кацу и не ставя того в известность, Вернер из принципа приехал на Комендантский проспект. Он вышел из машины и открыл багажник, где лежал пистолет премиум-класса Classic Supergrade с глушителем. Этот пистолет был ему подарен на сорокапятилетие лично Александром Ивановичем, дело было в апреле 2023 года. Стоит сказать, что стоимость подарочного пистолета в момент покупки Доном Букки составляла девять тысяч долларов (что было эквивалентно 720 тысячам рублей).

Так что это был очень дорогой и достаточно премиальный подарок. Александр Букки никогда просто так не разбрасывался подарками направо и налево. И если он кому-то сделал подобный презент, то только лишь в знак глубокой признательности и дружбы. Поэтому далеко не все могли быть удостоены такого шикарного подарка от дорогого Александра Ивановича. Вернеру Букки доверял больше, чем кому бы то ни было, и к чести Николая надо сказать, что он полностью оправдал оказанное ему доверие. Вернер специально подобрал этот пистолет для убийства сына Александра Ивановича, и он никогда ранее не использовал его по назначению. Да, это был достаточно циничный шаг к памяти покойного дона мафии, но Вернера это нисколько не смущало, тем более что он не давал никаких гарантий, что не тронет Бориса после смерти его отца. Всё-таки смерть Александра Букки была очень неожиданной и явно преждевременной. В общем, его внезапная гибель и вызвала такую бурю непредсказуемых и трагичных событий, всё радикально изменилось.

Ну это так, «лирическое» отступление. Вернер зарядил пистолет одним магазином из восьми пуль, что, по его мнению, должно было хватить с лихвой. На самом деле, убить Бориса было очень нетривиальной задачей, хотя бы потому что сын Александра Ивановича стрелял очень метко и при нём всегда было оружие. Однажды он даже победил на городских молодёжных соревнованиях по стрельбе, получив первое место, было это, кажется, в 2021 году. Помимо прочего, Борис был завсегдатаем в элитных стрелковых клубах города и считался одним из лучших стрелков. И вот этого человека предстояло убить Вернеру в одиночку, без чьей-либо помощи. Шансы успеха оценивались им самим как крайне небольшие, близкие к нулю. Но Николай считал, что он точно справится и тем самым докажет если не всем, то в первую очередь себе, что он способен выполнить практически невыполнимую задачу. Сильный и принципиальный был человек.

Вернер закрыл багажник и отправился во двор. Для конспирации он нацепил на голову капюшон, чтобы Борис случайно не увидел его и не узнал, хотя он, скорее всего, спал. Меры предосторожности лишними не будут. Подойдя к двери подъезда, он при помощи специального магнита взломал дверь, правда, после такого фокуса она не закрылась — механизм был нарушен воздействием магнитного поля. Затем вызвал лифт, который моментально открылся, так как стоял на первом этаже. «Повезло-то как!» — подумал про себя Николай. Вскоре он приехал на седьмой этаж, прошёл по коридору к квартире под номером 118, что находилась в самом конце.

Прежде чем взламывать замок, Вернер достал из кармана специальный прибор для определения уровня активности в помещении и плотно прижал к двери. Через секунд двадцать прибор определил, что активность нулевая. Это означало, что Борис спал. Тогда Николай, убрав прибор, достал обыкновенную отмычку и принялся аккуратно, шаг за шагом взламывать замок.

Борис изначально ничего не услышал, поскольку Николай еле слышно осуществлял взлом двери, да и сам Борис спал очень крепким сном. Но спустя какое-то время у Бориса, предусмотрительно установившего систему отслеживания шума в квартире, просигналил телефон, на котором было установлено приложение от системы звукоулавливания. Он моментально вскочил на кровати весь заспанный и принялся приходить в сознание. Борис догадался, что к нему пытаются залезть в квартиру, и, включив свет, принялся доставать из-под подушки пистолет, который он всегда хранил там на всякий случай. Он вытащил заряженный пистолет и снял с него предохранитель, после чего Борис выключил свет и перебрался в гостиную, где у него стоял шкаф-купе с потайной стеной в глубине. Он залез внутрь шкафа и быстро запер дверь.

Через секунд десять-пятнадцать после того, как он захлопнул дверцу шкафа, в квартиру осторожно вошёл Вернер, внимательно озираясь по сторонам. Он решил предусмотрительно включить в коридоре свет и двинулся в сторону предполагаемой спальни, которая, по его меркам, должна была находиться в конце коридора. Когда Николай подошёл к двери и плавно открыл её, то он, увидев, что никого нет в комнате, немедленно включил свет и принялся осматривать спальню. Для начала он заглянул под кровать, потом открыл шкаф, но нигде обнаружить Бориса не удалось. Зато Вернер догадался, что Борис услышал его и спешно убежал из спальни, по тому, что на кровати лежало перевёрнутое и слегка скомканное одеяло. Явно Борис только что спал на этой кровати и буквально недавно покинул её. «Услышал всё-таки меня, сволочь! — сказал еле слышно Николай. — Куда же он переместился? Может, он в гостиной? Да, точно! Где же он ещё может быть?»

Вернер бросился со всех ног в гостиную, держа перед собой в руках пистолет. Войдя в неё он обнаружил два шкафа: один небольшой одёжный и один гигантский шкаф-купе (где и скрывался Борис). Помимо них в комнате стоял кожаный диван, под которым было некоторое расстояние, и в теории Борис мог залечь там. Вернер подозрительно заглянул под диван и никого там не обнаружил. Тогда он подошёл к одёжному шкафу. Заглянув в него, он убедился, что там тоже никого нет. Вернер с некоторой опаской подошёл к шкафу-купе с торца и прислонился к нему ухом, чтобы «прослушать» его.

Ничего не услышав, Вернер разбил стекло шкафа рукояткой пистолета, чтобы не открывать дверь, рискуя при этом, что Борис может его пристрелить, если он, конечно, находился там. И в этот раз никого найти Вернеру не удалось, при этом он совершенно не обратил внимания на чрезмерную уплотнённость шкафной стены. «Куда он мог запропаститься? Чёрт бы его побрал! Ну ничего, я всё равно его найду и убью, чего бы мне это не стоило!» — поразмыслил Николай и, выйдя из комнаты, пошёл вдоль коридора, слегка слоняясь вдоль стены на всякий пожарный, по направлению к санузлу и кухне, что находились практически у прихожей, а комнаты при этом остались позади.

Внимательно просматривая ванную комнату и, извините за подробности, туалет, Вернер прошёл на кухню и врубил свет. Единственным местом на кухне, где мог прятаться Борис, был шкафчик под раковиной. Тогда он подошёл туда и резко открыл дверцу, уже собираясь выстрелить в сидящего там Бориса, но там никого не оказалось. «Дьявол!» — сказал достаточно громко Николай. Это позволило выбравшемуся из шкафа Борису определить его местонахождение и направиться в сторону кухни. Он уже предвкушал, что убьёт «незнакомца» метким выстрелом в затылок.

Николай уловил своим слухом передвижение по коридору и, сообразив, что к чему (насколько это было возможно в данной ситуации), схватил немаленькую фарфоровую чашку, которая стояла на виду возле раковины. Борис возле прихожей, расположенной своеобразным квадратом, свернул налево и пошёл по прямой на кухню, слоняясь вдоль санузла и держа пистолет на прицеле. Борис был почему-то уверен, что неизвестный ему взломщик не слышал его шагов и ничего не понял толком. Борис самоуверенно влетел на кухню и, обнаружив там к своему немалому удивлению Николая, принялся стрелять в него. Но перед тем как он стал стрелять, Вернер преждевременно размахнулся и со всего маху бросил чашку ему в лицо.

Чашка, не выдержав твёрдости головы Бориса, разлетелась на несколько осколков, один из которых серьёзно порезал ему лицо. Преодолевая дикую боль от порезов на лице, Борис всё же принялся стрелять в Николая в надежде попасть. Вернер тоже начал стрелять в ответ и тут же попал ему в живот, после чего Бориса откинуло в сторону, и он упал за стиральной машиной, что стояла в углу рядом со входом на кухню. «Вернер, ты труп! Слышишь меня?» — начал угрожать Борис, отползая к двери ванной комнаты. Вернер начал осторожно подкрадываться к проходу в коридор, где валялся его противник весь в крови, кряхтя от боли.

Только он попытался выглянуть из-за угла, как тут же Борис выпустил две пули в его сторону. Вернер успел увернуться, поскольку несильно высовывался. У Бориса осталось четыре пули, у Вернера их осталось всего шесть, но в реальности это ничего не значило, поскольку в этом уравнении было, вдобавок, множество неизвестных. Николай схватил стоящую неподалёку кастрюлю и вслепую запрокинул её в сторону Бориса, он пытался его обезвредить. Кастрюля попала Борису по руке, повредив левую кисть, и он заорал от боли. «Чёрт тебя подери! Ублюдок! — крикнул, заметно нервничая, Борис угрожающим голосом. — Ты поплатишься за это! Что ты молчишь? Думаешь отмолчаться? Я заставлю тебя заговорить!» — начал он биться в припадке ярости и гнева.

Борис был очень зол на Вернера, он считал его покушение вероломным предательством в смеси с диким цинизмом. Он поверить не мог, что именно Вернер придёт его убивать. Борис был в бешенстве из-за столь подлого и беззастенчивого нападения на него. «Будь ты проклят!» — продолжал он кричать на Вернера, который в свою очередь всё это спокойно выслушивал, ничего не отвечая. Николай думал прежде всего о том, как действовать дальше, а не о том, как наорать на соперника. Он полностью сохранял ясность ума и своё хладнокровие, в отличие от своего оппонента.

Наконец, Борис успокоился и тоже принялся думать, как выбираться из этой ситуации. Его положение было гораздо тяжелее, чем у Вернера, всё-таки тот не был ранен. Борис, держа пистолет наготове, осторожно поднялся на ноги и стал проверять количество патронов. «Чёрт, всего четыре осталось!» — подумал про себя он, открыв рукоятку пистолета. Вернер воспользовался тем, что Борис отвлёкся и, высунувшись из-за угла, попытался выстрелить в него, но промахнулся, попав в стену. «Чёрт возьми!» — крикнул Вернер из-за своей неудачи.

Борис поспешил выстрелить в ответ, но эта попытка тоже оказалась безрезультатной, поскольку Вернер ушёл обратно на кухню.

— Вернер, тебе конец! — сказал громко Борис, готовясь вступить в прямое противостояние во второй раз.

— Это мы ещё посмотрим! — ехидно заметил Вернер, специально провоцируя тем самым соперника на активные действия.

Борис приготовился и быстро вышел из-за угла, пытаясь прицельным огнём убить Вернера. Одна из пуль попала Вернеру в левое плечо, от второй он увернулся. У Бориса осталась последняя пуля, и он уже был готов отправить её в голову Вернеру, которого повалило на колени. Николай понял, что он сам уже не успеет выстрелить в Бориса, и потому сбил его с ног, толкнув своим телом. Они оба свалились на пол и начали бороться друг с другом.

— Я тебя задушу, как собаку! — стал кричать Борис, явно выигрывая борьбу, а после принялся душить Вернера.

— Ну уж нет! — твёрдо произнёс Вернер и принялся давать отпор.

Он, вцепившись правой рукой в глаза Борису, пытался выдавить их из глазниц. Тот закричал от боли и рефлекторно схватился за глаза, так как боль была невыносимой, и выпустил из рук покрасневшую от удушения шею. Вернер, откашливаясь, дотянулся лёжа до пистолета и поднял его с плиточного пола. Он хотел пристрелить Бориса, но тот не позволил этого сделать, схватив Николая за руку, в итоге ещё одна пуля улетела куда-то в сторону. «Твою дивизию!» — ругнулся в мыслях Николай.

— Убить меня хотел? Ничего у тебя не выйдет! — угрожающе произнёс Борис, выхватывая пистолет у него из руки.

Второй рукой он со всей дури врезал Вернеру по лицу, разбив нижнюю губу, и тот на время отправился в нокдаун. Борис взял пистолет и поторопился выстрелить в слегка контуженного Вернера. Но поскольку Вернер всё-таки прошёл первую российско-чеченскую войну, то он быстро пришёл в себя и мощно выбил из рук свой пистолет, да так, что тот закатился под кухонную мебель, откуда его рукой достать уже не представлялось возможным. Борис вновь врезал Николаю, теперь по носу, и полез, не поднимаясь, за собственным пистолетом, который отбросило ранее в коридор. Вернер увидел это и что есть силы схватил Бориса за ноги. Борис к тому моменту практически дотянулся до пистолета и продолжил из-за всех сил хвататься кончиками пальцев за него.

— Я не дам тебе этого сделать! — сказал ему Вернер, продолжая крепко держать его за ноги.

— Только попробуй! — грозно произнёс Борис.

Он, в конце концов, отпихнул Николая своей ногой, ударив ему по голове. Борис дотянулся до пистолета и моментально выстрелил в Вернера, и тот вырубился. Борис не верил, что ему удалось наконец-таки убить Вернера, причём, последней пулей, и полез проверять пульс у него. Ощупав шею, Борис убедился, что пульса нет. Тогда он проверил зрачки, они были слегка суженными и не двигались. «Ха-ха, я грохнул его! — радостно воскликнул Борис, поднимаясь с пола. — Я тебе говорил, сволочь, что ты сдохнешь!» Борис, продолжая смеяться, пнул бездыханное тело ногой и пошёл прочь, к себе в спальню, чтобы вытащить из своей раны пулю, которая застряла внутри.

Хоть Борис и решил, что Вернер мёртв, но на самом деле тот был в состоянии клинической смерти, когда человек находится без сознания и не реагирует на внешние раздражители, а сердце перестаёт биться и перекачивать кровь. Зрачки при этом уменьшаются и перестают двигаться при воздействии света. Сознанию Николая мерещилось, что он попал в какое-то замкнутое помещение, наподобие тоннеля, где было слишком темно, чтобы разглядеть что-либо. Пройдя по нему, Вернер обнаружил, что с каждым его шагом становится светлее. Наконец, он увидел своё окровавленное тело, лежащее где-то на обочине тоннеля. Всё выглядело очень натурально и достаточно жутко, после он как бы бросился бежать туда, где сиял яркий ослепительный свет.

На этом его «сон» прервался, и он вернулся в свою реальность. Открыв глаза, он в слегка размытом виде увидел потолок кухни, где светила лампа. Потом Николай осмотрелся вокруг и понял, что он лежит на кафельном полу в луже собственной крови, которая сочилась из его открытой раны. Он почувствовал дикую боль в голове, через которую насквозь пролетела злосчастная пуля. Вернер чудом выжил, ведь обычно после выстрела в голову человек в подавляющем большинстве случаев погибает. Но Николай каким-то образом выжил, возможно, что ещё чуть-чуть бы пуля пролетела правее или левее, и он бы точно умер. Вернер потихоньку встал с пола и принялся вспоминать, что с ним стряхнулось и почему он лежит в луже крови.

Он вроде припомнил, что Борис всадил ему пулю в голову, а потом пнул его по ребру (хоть он и был без сознания, но тело-то запомнило этот момент). Вернер сильно разозлился и осторожно схватил хороший японский нож, что лежал в металлическом пенале для ножей, и вышел из кухни. По кровавому следу, оставленному раненным в живот Борисом, он направился в спальню, где его соперник, уже морально празднуя свою «победу», извлёк пулю из своего тела и принялся искать перекись, что лежала в комоде. Николай застал его повернувшимся спиной и рыскающим в наклоне по открытому ящику, где лежали лекарства. Вернер вплотную подошёл к нему и принялся ждать, пока тот разогнётся. Наконец, Борис нашёл флакон с перекисью и, выпрямившись, закрыл ящик.

— Ну здравствуй! — сказал Вернер и моментально перерезал тому горло.

— Дьявол! — перша перерезанным горлом, с трудом произнёс Борис и грохнулся на пол, ударившись челюстью об край комода.

— Чтоб ты к нему отправился! — сказал Вернер лежащему на полу врагу, который умирал в конвульсиях, хватаясь за порезанное горло и припадочно трясясь.

— Пошёл ты… — это было последнее, что сказал Борис, захлёбываясь кровью, после чего он умер.

Вернер вышел из спальной комнаты и отправился на кухню, где протёр нож намоченной тряпкой, которую он нашёл под раковиной, на всякий случай. После чего взял стоящую в кладовке швабру с той целью, чтобы достать пистолет из-под кухонного шкафчика. Николай успешно, конечно, не без усилий, вытащил свой пистолет и положил его к себе в карман. Он глянул на часы и с ужасом увидел, что они показывали 02:15. «Долго провозился!» — проговорил себе под нос Вернер и отправился на выход. Он везде выключил свет и ещё раз проведал покойника. Борис действительно умер, порез на шее оказался смертельным. Николай вышел из квартиры и направился на лестничную площадку. Нацепив на голову капюшон, он принялся быстро спускаться по лестнице вниз.

III

Полчетвёртого утра он приехал к себе домой, на Бухарестскую улицу. Войдя в квартиру, он первым делом продезинфицировал перекисью дыру в голове, а после отмыл волосы от крови. Далее он вытащил пинцет, смазал его спиртом, а после вытащил пулю из левого плеча и залил перекисью рану. «Ох, чёрт!» — произнёс Николай от боли. Затем Вернер пошёл спать и практически сразу уснул крепким сном. Примерно в девять часов он был разбужен звонком Каца, который забеспокоился, поскольку Николай уже должен был приехать в штаб. Вернер с трудом проснулся и с полузакрытыми глазами на автоматизме схватил рукой лежащий на тумбе телефон (осталась ещё привычка со службы хватать рацию).

— Да, слушаю… Кто это? — не сразу сообразил он.

— Вернер, где тебя носит? Я уже забеспокоился! — нервно сказал ему Дмитрий Владимирович.

— Ох, чёрт возьми! — резко сел на кровать Вернер, изрядно перепугавшись. Ну, правильно. Сначала он напугал Каца до смерти, теперь Кац испугал его, получился равноценный обмен. — Я скоро приеду, не волнуйся.

— Ты сильно опаздываешь. Что случилось?! — заподозрил неладное Кац.

— Да ничего не случилось! Сейчас я приеду.

— Ты, что, спал? — спросил сразу Кац.

— Почему сразу «спал»? Я уже еду вовсю.

— Знаешь, сколько времени?

— Сколько?

— Девять пятнадцать!

— Еду, жди.

— Ладно, давай, до встречи. — вздохнул Дмитрий и отключился.

Вернер срочно направился в ванную комнату, где умылся. Быстро вытершись, он забежал обратно к себе в спальню и принялся одеваться. Ничего не завтракая, он вышел из квартиры и пробежал по лестнице вниз с четвёртого этажа, затем сел вскоре в свою машину марки Jaguar. Уже через тринадцать минут Вернер подъехал на машине к главной резиденции. Ещё через две минуты он был на третьем этаже. В коридоре по дороге к кабинету шефа Вернер встретил Курикина, который наконец выписался из больницы после ранения.

— О, здорово, Паш! — радостно поприветствовал его Вернер. — Ну как ты? Тебя уже выписали? — пожимая руку Курикину, спросил он.

— Да, привет, Коль. Спасибо, что спросил. Меня вчера выписали вечером. Всё окей!

— Ну, отлично тогда.

— Кац сегодня с утра был весь на нервах.

— Из-за чего?

— У меня нет информации на этот счёт. Пошли, сейчас узнаем.

Они оба прошли к кабинету. Курикин постучался, заглядывая в кабинет. Он сообщил Кацу, что Вернер только что прибыл. В ответ Кац сказал, что он готов принять их, и попросил войти обоих. Курикин вошёл в кабинет, а за ним вошёл Вернер. Кац строго посмотрел на Николая, после его он снял прозрачные очки, которые он иногда использовал, когда что-то читал. У него была небольшая дальнозоркость, которую он подхватил, когда учился на юридическом факультете. Встав из-за стола, он медленно подошёл к Вернеру, скрестив руки за спиной и о чём-то задумавшись. Он молча оглядывал Вернера, как будто тот с Марса прилетел, и, наконец, сказал, поджав перед этим подбородок вверх:

— Коль, ты мне скажи, имеешь ли ты хоть какое-то отношение к смерти Бориса Букки? — задал риторический вопрос Кац, он обо всём начал догадываться.

— Боря, что, умер? — удивлённо спросил Курикин, опять некстати встряв в разговор со своими мыслями.

— Да, ты, Курикин, как обычно оказался очень проницательным. Его убили сегодня ночью. Ему сначала прострелили живот, затем перерезали горло его же кухонным ножом… — ответил Кац, глядя с недвусмысленным выражением лица на Вернера, а затем обратился уже непосредственно к нему. — А пули, которые были обнаружены сотрудниками МВД, очень подходили к твоему «наградному» пистолету, между прочим.

— Думаешь, его укокошил Вернер? — спросил Курикин, внимательно слушая информацию от Каца, но всё равно он не врубился в тёмную составляющую этого дела. — Но зачем?

— Паш, давай ты выйдешь отсюда, а то ты меня своими вопросами сбиваешь с толку. — толсто намекнул Кац Курикину.

— Хорошо, я пошёл. — ответил Курикин и ушёл за дверь, где принялся подслушивать через замочную скважину.

— Ну что, будем признаваться или как? — спросил Кац у Вернера.

— А мне не в чем признаваться, поскольку я не имею к этому отношения. — начал изображать Вернер партизана на допросе.

— То есть отрицаешь факт того, что убийство совершил ты? — уточнил Кац.

— Да, отрицаю. Тем более я не мог убить Бориса, я в это время спал. — вполне уверенно произнёс Николай.

— А пули?

— Что пули?

— Слушай, ты прекрасно всё понимаешь.

— Да не понимаю я, к чему ты клонишь.

Кац понял, что его провокация со вбросом информации о якобы найденных пулях, которые подходили к пистолету Вернера, не сработала и не заставила Вернера признаться в убийстве. Тогда он поторопился задать другой, не менее провокационный, вопрос:

— Ладно, допустим, что это не твои пули. Но как ты тогда объяснишь тот факт, что тебя видели во дворе дома, где был убит Борис?

— Интересно, и кто же мог меня видеть во дворе, если я всю ночь спал у себя в квартире? — ответил риторическим вопросом на вопрос Вернер.

— Думаешь, людям привиделось? — начал давить на него Кац.

— Откуда у тебя эта информация? — подозрительно спросил Вернер, прищурив левый глаз.

И вот тут-то Николай и подловил Каца на том, что сказанная им информация оказалась абсолютно вымышленной и несоответствующей действительности. Дмитрий думал, как выкрутиться из этой непростой ситуации, но не смог ничего придумать и, главное, противопоставить словам Вернера. Прошло примерно полминуты с момента, как Кац думал над ответом, прежде чем Вернер взял инициативу в свои руки и жёстко наехал на него:

— Хватит выдумывать! У тебя нет никаких фактов того, что я якобы совершил убийство. Я понимаю, что ты опытный юрист, но моего «признания» ты не получишь. И, собственно говоря, как я могу признаться в том, чего я не делал? Подумай сам и дай себе логический ответ, ты в состоянии это сделать…

— Ха-ха, да, пожалуй, я сглупил, пытаясь напридумывать кучу фиктивных фактов. В римском праве это называется, кстати, иском с фикцией, когда допускали существование какого-то факта, которого на самом деле не было. Ну не суть. Я действительно хотел добиться от тебя признания, но мой метод не сработал. Знаешь, мне, собственно, твоего признания и не требуется, мне и так всё ясно. Не хочешь говорить — не говори. Это твоё дело. Будем считать, что этого разговора не было. — договорил Кац и несколько замолчал. Он немного походил по комнате, заглядывая в окна, после чего продолжил. — А знаешь, ты молодец! Это ты здорово придумал. — внезапно похвалил он Вернера.

Вернер обомлел и первое время не знал даже, что и ответить, поскольку не ожидал такого поворота событий и не думал, что его будут нахваливать. Он посмотрел на Каца слегка оторопевшим взглядом, в его лице виделось какое-то напряжение (Вернер думал, что Кац опять хитрит и таким образом хочет подловить его и заставить проговориться). Но, похоже, что Кац хвалил его вполне искренне и у него не было никакого скрытого замысла. Николай, в конце концов, расслабился, но всё равно главное было не признаться. Вернер поставил перед собой цель любой ценой не признаваться в убийстве Бориса, и он держался именно этого курса.

— Не каждый, знаешь ли, был способен убить Бориса. Но ты сделал невозможное, это я тебе точно говорю! Потому что, например, я бы не справился, честно тебе признаюсь. Однако, имей в виду, что если полиция нагрянет к тебе, то помогать я не буду, сам будешь решать эту проблему… — Кац сел в своё кресло и допил воду из стоящего на столе стакана.

Вернер ничего не стал отвечать и удалился прочь из кабинета. Когда он выходил, то ударил по носу подслушивающему у дверей Курикину.

— Ух, зараза! — хватаясь за переносицу, стал ругаться Курикин от боли.

— Ты, что, подслушивал? — нахмурив брови, спросил Вернер.

— Нет, блин, просто решил получить дверью по голове. Конечно же, подслушивал! Ох, чёрт, мой нос. Не сломан? — обратился Курикин к Вернеру, как к врачу, за помощью.

— Дай взгляну! — принялся осматривать его лицо Николай. — Нет, знаешь, всё нормально. Но синяк, похоже, тебе обеспечен.

— Ладно, спасибо.

— Это будет тебе уроком на будущее. — справедливо заметил Вернер.

— Да я уже понял, что это была плохая идея… Мне, кажется, нужно срочно ехать. Только что вспомнил. — спохватился Курикин и быстро зашагал к лестнице.

— Куда? — спросил вдогонку Вернер у него.

— К Шляпнику.

— Ну давай.

IV

Курикин действительно отправился к Андрею Ивановичу, по достаточно важному делу. Их встреча сводилась к двум основным проблемам, если это, конечно, можно назвать проблемами. Первой проблемой можно было назвать назревшую демаркацию (изменение) границы между ладожцами и мафией. Нужно было определить статус Центрального района, который был де-факто территорией ладожцев, но де-юре он по-прежнему оставался ничейным. Во-вторых, нужно было выдавить остатки вологодцев из Купчино, обозначить Купчино территорией Мафии и продлить договор на аренду Ладожской ОПГ гигантского склада с оружием и боеприпасами, находящегося на 5-ом Предпортовом проезде. В-третьих, необходимо было решить проблему принадлежности Кудрово, треть которого принадлежала Ладожской банде, ещё четверть принадлежала мафии, а остальное являлось собственностью Вологодской группировки.

Ладожцы в одиночку были не в состоянии побороть (67 человек против 145) вологодцев, и им требовалась помощь мафии. Шляпник был готов в случае их общего успеха отдать Мафии ещё одну четверть, и тогда бы Кац распоряжался половиной Кудрово де-факто и де-юре. То есть в целом это была бы выгодная сделка для обоих её участников. Но самой главной «проблемой» была организация личной встречи между Кацем и Шляпником, поскольку до сих пор не было определено сроков, когда это произойдёт и произойдёт ли вообще. Но было ясно точно: встреча могла состояться не ранее двадцатого июля, когда Кац должен был официально вступить в должность главы мафии, иначе их встреча была бы не по понятиям, что для Андрея Ивановича было неприемлемо и весьма критично.

Ведь он считался главой самой могущественной банды в городе и совершенно не мог себе позволить говорить публично с непризнанным всеми группировками лидером мафии, это был очень чувствительный момент. Шляпник не мог допустить этого, иначе бы он потерял свой авторитет и понизил бы свой статус с уважительного до «помоечного». В комплексе это вело к разрушению его роли пахана в банде, структура группировки в отличие от мафии представляла собой паханат, где главным был «царь горы», а остальные обязаны были подчиняться ему. По «воровским» понятиям если пахан позволяет себе такое, то его немедленно снимают со своих позиций. А раз так, то и любой другой в банде автоматически становился более авторитетным, и он мог считаться другими бандами легитимным лидером в отличие от предыдущего, которого либо убили, либо изгнали.

Кацу позарез нужно было встретиться и обсудить дальнейшую перспективу взаимоотношений между Мафией и Ладожской группировкой, поскольку нужно было обсудить всё как следует, а сделать это по телефону было крайне проблематично. Плюс ко всему, нарастала некая личная напряжённость между самим Шляпником и Кацем, потому что Андрей Иванович начал подозревать, что Кац его обманывает насчёт их договоренности, оформленной в устном порядке 27 июня. Договорённость эта состояла из двух тезисов. Первое, Кац должен был обеспечить ограниченность набора новых людей в мафию, ограничив приём новых членов тремя людьми в неделю. Второе, Кац должен отказаться от закупки нового вооружения для мафии. Фактически это соглашение было достигнуто полностью в пользу Шляпника, а мафия не получала ровным счётом ничего, ну кроме красивых обещаний.

Чего этим желали добиться Андрей Иванович и в целом вся его команда? Они хотели максимально ослабить мафию, чтобы воздействовать на неё и в случае чего не позволить ей соскочить со своего крючка (если Кац вдруг откажется повиноваться и/или решит вступить в прямое столкновение с ладожцами). Эти договорённости были мерой предосторожности со стороны Андрея Ивановича или же некими гарантиями от Каца. Предметом торга в данном случае выступало абстрактное, условное и очень зыбкое понятие, такое, как «стабильность». Оно могло развалиться как песок, но кого это могло волновать? Уж точно не Шляпника. Об этом нужно было беспокоиться Кацу, поскольку он и мафия находились в гораздо более уязвимом положении в конце июня.

Как раз об этом Дмитрий Владимирович и думал. Его и без того сильное беспокойство усилилось после звонка Андрея Ивановича утром 29 июня, вот тогда-то о своём психозе Кац поведал Сергею Александровичу. Как ни странно, Дмитрий видел в нём свою личную опору, хотя они были только лишь друзьями, причём явно большими, чем Кац со Шляпником. В тот момент Сергей дал своему другу дельный совет, который оказал решающее влияние на волю Каца сопротивляться навязываемому вассалитету Ладожской банды над мафией. Это было без преувеличения переломной точкой во всей этой истории, со временем это станет более заметно, чем в начале июля 2025 года.

Андрей Иванович получил некоторые сведения, что приток оружия в мафию не только не снизился, но и вырос на пять процентов. Эту информацию он пока подтвердить не мог, но у Шляпника тем не менее возникло серьёзное подозрение, что Кац его пытается обмануть и обдурить. Также его смущало то, что в объявлениях о призыве в мафию не указывались ограничения по набору. 7 июля он поручил Мяснику разузнать о том, сколько человек Мафия всё-таки намеревается пригласить в свои ряды в течение ближайших двух-трёх недель. Сможет ли Мясник об этом узнать, пока было не совсем понятно.

V

Тем временем Кац за первую неделю июля при помощи размещения объявлений о наборе людей в Мафию в интернете и в газетах принял в свои ряды пятерых человек, что явно противоречило духу его договорённостей с Андреем Ивановичем, который очень уж не любил, когда его обманывают и пытаются обвести вокруг пальца. В общем, с первого по восьмое июля к Мафии присоединилось пять человек. Хотелось бы рассказать о новых мафиози более подробно. Первым откликнулся на «вакансию» некий Алексей Васильевич Майский, 1985-ого года рождения, бывший профессиональный брокер на Токийской бирже и доктор экономических наук. По мнению Каца и Вернера, именно такой человек нужен был Мафии взамен убитого Владислава Букки для совершения финансовых операций, потому-то он и был принят в первый же день июля. Его кандидатура была одобрена Советом 4 июля.

Вторым человек, который присоединился к ним был грузинский гражданин Резо Амвросиевич Шоташвили, 1990-ого года рождения. В родном городе Батуми он был туристическим агентом по недвижимости, до этого он работал публицистом в местной газете, где писал об особенностях туристической жизни города. Вроде бы ничем не был примечателен этот молодой человек, но то с каким рвением он рвался в Мафию, очень впечатлило Каца, и тот без размышлений принял его кандидатуру и отдал на рассмотрение Совета. 4 июля его кандидатура была единогласно одобрена. Из навыков, к слову, у него был чёрный пояс по тхэквондо и прослушанный курс по стрельбе из винтовки и из пистолета.

Третьим одобренным кандидатом был некий Виктор Михайлович Савва, 1976-ого года рождения, уроженец Ростовской области. По профессии он был техником, а работал какое-то время сварщиком, пока не надорвал здоровье. В 2009 году стал работать советником местного депутата. В 2017-2022 годах участвовал в соревнованиях по пейнтболу среди жителей Ростовской области, правда, ни разу не побеждал на них. Кац и Совет определили его в шофёры, и господин Савва особо не возражал, приняв это как данное.

8 июля Совет утвердил ещё двух новых мафиози. Были одобрены кандидатуры Марка Самуиловича Дубровского и Леонида Константиновича Маслова. Марк Дубровский родился в 1989 году в Астрахани. Он был потомственным бухгалтером и в 2012 году окончил факультет бухгалтерии Астраханского государственного университета по специальности бухгалтер-операционист. С 2014 по 2024 годы работал в среднем бизнесе. Никакими навыками по стрельбе не обладал от слова совсем. Тем не менее его кандидатура была одобрена, ведь мафия нуждалась в опытном бухгалтере. Кто же будет вести хозрасчёт, если нет бухгалтера, которого убили?

Леонид Маслов, родившийся в 1968 году, пожалуй, оказался самым возрастным одобренным кандидатом среди всех. Уроженец села Усолье-Сибирское, того самого, что административно располагалось в Иркутской области. До 1992 года проживал там, затем переехал в Санкт-Петербург. Был разнорабочим, дольше всего (с 2008 по 2016 годы) проработал тренером по стрельбе. Сам он владел всеми видами оружия: и пистолетами, и автоматами, и винтовками, и так далее. В 2017 году осуждён за убийство в целях самообороны. В 2019 году вышел из тюрьмы. Хоть и по неформальным законам мафии таким людям вход в клан был закрыт, его всё же приняли, поскольку самооборона одобрялась и не считалась в Кодексе мафии преступлением, а законным актом вооружённой защиты.

По мере роста напряжения между Мафией и Ладожской ОПГ Кац планировал резко нарастить темпы набора в свою организацию уже после десятого июля, поскольку дальнейшее существование мафии оказывалось под серьёзной угрозой. 10 июля на три часа дня Кац пригласил всех членов Совета в запасную резиденцию под Кингисеппом, чтобы разъяснить чрезвычайность сложившейся обстановки. Также на этом секретном совещании Кац планировал оповестить Совет о принятом им решении увеличить количество присоединяющихся к мафии людей до 15 человек в неделю, поскольку пяти человек было явно недостаточно для того, чтобы сдержать возможный удар со стороны Шляпника.

То есть уже к 22 июля в мафии должно было состоять сорок человек. Что ж, очень амбициозная и при этом достаточно сложная задача стояла перед Кацем и Советом. Но это вовсе не означает, что это невозможно. Ещё одной темой для обсуждения Кац хотел обозначить его давнюю идею (это была именно его идея, которую он предлагал когда-то ещё Александру Букки) о создании акционерного общества в структуре мафии, чтобы у каждого мафиози была собственная доля активов.

Планировалось выделить из активов клана 0,25% всех средств для каждого члена мафии; при этом эти активы нельзя было никуда вывести, они оставались на счетах мафии. Лишь при выходе из клана можно было забрать 50% собственных активов себе. Если взять все активы и посчитать, то мы получим цифру в 1,2 миллиарда долларов. Каждому полагалось выделить 0,25 процента от этой суммы, то есть три миллиона долларов. Солидная сумма, согласитесь, даже если брать в расчёт половину от неё (то, что полагалось всем тем, кто выходил из мафии после года служения её делу).

Вдобавок ко всему, такая финансовая реформа стимулировала тех, кто вступал в ряды мафии, повышая моральный боевой дух новых «бойцов». Это ещё и позволяло ускорить приём новых кандидатов, которые бы более охотно шли в мафию на заработки. Кац, конечно, молодец. Он, с одной стороны, увеличивал денежное довольствие всем, кто приходил в его организацию, и обеспечивал собственностью в виде активов, а с другой стороны, подводил под это базу (фундамент) в виде усилившейся идеологизации мафии. Он вдохнул новую жизнь в центральную идею мафии (о справедливости, о свободе и о вере в высшие идеалы), романтизировал идею борьбы во имя Мафии.

Впрочем, почти то же самое проделал в своё время император Наполеон Бонапарт во Франции, заложив в политическое устройство страны, пусть какую-никакую, идейную составляющую. Его идея первое время выполняла двойственную задачу — сохраняла основные достижения и наработки революции 1789 года и при этом стабилизировала ситуацию в стране после череды катаклизмов и террора. Понятное дело, что есть определённые отличия между действиями Дмитрия и Наполеона, хотя бы в том, что Кац предлагал это всё на добровольной основе. Да и ситуация не была ещё доведена до столь плачевной ситуации, как это было во Франции к 1799 году.

VI

Без пяти три все члены Совета (Вернер, Петрович, Сербинский и Курикин) прибыли в тайную резиденцию (по крайней мере, Шляпник не знал о её существовании), что располагалась в семи километрах к востоку от Кингисеппа. Они все, включая Каца, собрались на первом этаже коттеджа, в шикарной и весьма просторной гостиной. Дом снаружи сторожили двое охранников Каца, которых он нанял ещё 30 июня. Территория была огорожена четырёхметровым забором с намотанной на него колючей проволокой. Так что защита была на высшем уровне. Да и в целом, идеальное было место с точки зрения проведения секретных совещаний.

— Прошу всех садиться! — великодушно показал Кац рукой на стулья, стоящие вокруг большого стола овальной формы, проходя к своему месту из коридора. — Сегодня я собрал всех вас для того, чтобы обсудить несколько чрезвычайно важных вопросов. Главный, пожалуй, из них касается непосредственно существования мафии… — Кац сделал небольшую паузу с некоторой трагичностью на лице, заглядывая в глаза к каждому сидящему здесь, в гостиной, перед ним; после чего он вздохнул и продолжил свой монолог. — Вопрос действительно является важным испытанием для нас всех без преувеличения. На нас начал оказывать очень сильное давление наш, казалось бы, друг и товарищ Андрей Иванович…

Все члены Совета после произнесённых Дмитрием слов с ужасом переглянулись между собой, пытаясь понять, а как это, собственно говоря, возможно? Ведь казалось бы, что могло пойти не так? Не было же никаких внешних проявлений того, что между Мафией и Шляпником вдруг ни с того ни с сего возникнет вражда. Все были в шоке и в то же время в глубоком замешательстве, никто даже ничего не мог толком спросить — все обомлели. Однако, Петрович, который первым пришёл в сознание, поторопился разузнать, в чём всё-таки дело:

— Почему?! Что он хочет от нас, не пойму?

— Он хочет, чтобы мы не были самостоятельными игроками, судя по всему. — стал огорчённо отвечать Глава Мафии. — Он давит на меня, требуя сократить наши расходы на оружие и требуя ограничить приём новых людей к нам. Если я бы пошёл на эти уступки, то мы бы стали лёгкой добычей для Андрея Ивановича.

— Это что же получается, он хочет силой нас разгромить? — с тревогой в голосе спросил Вернер.

— Очень похоже именно на это! — уверенно и убедительно ответил Кац.

— Так может, нам стоит согласиться с его предложением? — спросил наивно Сербинский, однако, возмущению других участников совещания после его вопроса не было предела, и тогда он поторопился разъяснить свою позицию. — Послушайте, я не имею ввиду, что мы должны поднять сразу лапки кверху и ждать, когда нас растерзают! Я хочу сказать, что, может, стоит согласиться с ним, просто чтобы не эскалировать ситуацию. Мы не можем себе позволить воевать ещё и с ним, у нас проблем-то и так с лихвой хватает.

— Ты предлагаешь капитулировать перед ним? — возмущённо наорал Вернер на него.

— Сербинский, ты, что, с головой не дружишь? Какое на хрен соглашение?! — гневно наехал на Сербинского Курикин. — Если к тебе на улице гопник подойдёт и начнёт тебе угрожать ножом, ты, что, будешь говорить, что хочешь немедленно договориться? С ума сошёл что ли? — обоснованно сказал Курикин.

— Да, Серб, ты не прав! Так нельзя вести дела, что при любой незначительной угрозе сразу же думать о недопущении «эскалации». — справедливо заметил Петрович.

— Тогда что делать нам в этой ситуации? — обратился Вернер к Кацу. — Надо же как-то решать эту проблему! На данный момент у нас критически не хватает людей, чтобы сражаться с ладожцами.

— Я от себя предлагаю с сегодняшнего дня начать набирать не пять человек в неделю, а пятнадцать, и тогда мы сможем противостоять любой внешней угрозе. Мы будем независимы от чьей-либо воли! — пламенно произнёс Кац.

— А как ты собираешься это реализовывать? — спросил со скепсисом у своего шефа Вернер. — Кому-то же придётся в усиленном порядке работать над увеличением количества людей в мафии. И ещё не забывай, что нужно всех обеспечить оружием и деньгами. Ты сможешь обеспечить это? Если да, то как?

— Дополнительное оружие мы закупим у Иззерсона. Я думаю, что он готов предоставить нам это в ближайшую неделю.

— Ты уверен, что он сможет нас обеспечить оружием и патронами в течение недели? Ну ты оптимист, однако! — усмехнулся Курикин, хлопнув себя по лбу ладонью.

— Ещё у Александра Ивановича с Виктором была договорённость о том, что если нам срочно понадобится в кратном размере больше оружия, чем мы обычно покупали, то он незамедлительно нам его предоставит. Деньги у нас есть, чтобы заплатить нужную сумму. Это примерно десять миллионов долларов, как мне сказал наш новый бухгалтер Марк Дубровский.

— То есть ты хочешь сказать, что у нас будет шестьдесят человек к концу месяца?! — сильно удивился Курикин.

— Так я и говорю, что будем набирать по пятнадцать человек в неделю, вот и посчитай.

— Я, конечно, не сомневаюсь, что деньгами мы сможем обеспечить всех. — обратился Сербинский к Кацу. — Но позволь спросить, что заставит людей выстроиться в очередь возле наших дверей?

— Да, это прекрасный вопрос, и я готов на него ответить. Предлагаю из наших активов выдавать долю каждому, кто присоединится к нам. Это позволит нам мотивировать наших, если можно выразиться, соискателей, чтобы они охотнее шли в наши ряды. Как вам моя идея?

— Всё это, конечно, замечательно… А сколько активов мы готовы отдавать каждому? — поинтересовался Вернер. — Бюджет не треснет?

— Не знаю, у кого там что треснет, но я считаю, что мы в принципе в состоянии передавать каждому новому человеку во владение 0,25 процента от наших активов, ну то есть три миллиона долларов.

— Это вдобавок к выплате зарплаты им? — уточнил Сербинский.

— Совершенно верно.

— И как они будут ими распоряжаться, позволь спросить? — задумавшись спросил скептично Сербинский.

— Они никак не смогут ими распоряжаться, пока они будут состоять в наших доблестных рядах. По моей задумке, при выходе из состава мафии они получат на руки только половину суммы. И это всё при условии, что они пробудут в нашем клане хотя бы один год.

— Хм, умно, очень умно. — снимая очки сказал Сербинский. — Думаю, что это можно одобрить. Ещё один вопрос тогда, а почему именно половину суммы?

— Если мы отдадим всю, то мы разоримся. Ты, что, хочешь в убыток раздавать активы?

— Ладно, нет вопросов. Что ж, я не возражаю против этих чрезвычайных мер. — одобрил предложения Каца Юрий Григорьевич, а затем спросил у своих коллег: — А вы как считаете?

— Мне в целом понравилась эта задумка, если давление со стороны Шляпника действительно существует. Мы не можем рисковать своей безопасностью, мы должны как можно скорее укрепить её и защитить мафию любыми способами от кого бы то ни было, в том числе и от ладожцев. Я, пожалуй, тоже одобрю эти резолюции. — с деловым видом рассудил Вернер.

— Это всё, конечно, здорово, но у меня возник вопрос, — неторопливо произнёс Петрович, — а кто непосредственно будет осуществлять столь массированный набор к нам, в мафию?

— Я и члены Совета, а также наш новый финансист Майский, хотя я бы рекомендовал его в будущем включить в состав Совета.

— Включить-то мы включим. Сейчас не об этом речь. Я надеюсь, что мы все в равной степени будем этим заниматься. Не так ли? — спросил вновь Петрович.

— Да, так оно и будет. По-другому не получится сделать, только вместе мы сможем справиться с этой достаточно трудной задачей. — заверил его Дмитрий.

— Тогда я тоже одобряю. — посмотрел на остальных членов Совета Петрович.

— Паш, ты пока единственный, кто не высказался… — намекнул Вернер Курикину, что хорошо бы поделиться своим мнением. — Ты за или против?

— Я поддерживаю. — ответил Курикин, вздыхая.

— Ребят, спасибо вам, что приняли моё предложение на первом же обсуждении. — поблагодарил Кац своих подчинённых за конструктивный диалог, который позволил принять важное решение без всяких споров и искусственно раздутых требований со стороны Совета. — Я искренне рад, что у нас получилось достичь компромисса по столь важной проблеме. Иначе была бы вероятность того, что нам пришлось бы капитулировать перед потенциальным врагом. Но надо помнить, что мы можем реально схлестнуться с Андреем Ивановичем, если он только попробует уничтожить нас. Мы в таком случае дадим достойный отпор агрессивным действиям, направленным против нас и мафии.

— Я с тобой полностью согласен, Дим. — поддержал Вернер Каца. — Мы не должны недооценивать ладожцев и их босса; на мой взгляд, они могут на нас напасть в ближайшее время, а мы в свою очередь должны быть готовы отразить вероломную атаку. Поэтому я считаю, что нужно прямо сегодня начинать наращивать нашу мощь.

— Так что писать в объявлениях? — спросил Сербинский как глава канцелярии, который должен был управлять бюрократическими процессами в мафии.

— Нужно добавить информацию о том, что все, кто присоединится к нам, получит долю активов в размере трёх миллионов долларов. Так и запиши.

— Понял.

На этом тайное совещание было закончено, и все делегаты разъехались по своим домам. Только Кац и Вернер направились в главный штаб, у них было ещё очень много работы. В целом Дмитрий положительно оценил итоги их совещания. Он не думал, что удастся всё так быстро согласовать. И это было хорошей новостью для мафии. Осталось только увеличить численность клана хотя бы до пятидесяти человек и успех был гарантирован. Но при этом надо было любым способом удержать ситуацию от прямого столкновения с бандой Шляпника как можно дольше. Нужно было выиграть время, пока мафия будет ударными темпами набирать людей к себе. День простоять, да ночь продержаться.

VII

15 июля 2025 года, 12:12. Штаб Ладожской группировки

Андрей Иванович сидел у себя в кабинете и пил уже вторую чашку кофе за день. Он сидел не просто так, он ждал Мясника, который должен был приехать с минуты на минуту. Шляпник не стал терять времени зря и решил перекусить. Он съел пару бутербродов и выпил большую чашку кофе. Когда он уже заканчивал свой второй завтрак, в коридоре у лестницы послышались чьи-то шаги. Андрей Иванович догадался, что к нему на всех парах нёсся Мясник, которого он ожидал. Наконец, Евстигнеев зашёл в кабинет и немедленно поприветствовал своего шефа.

— Андрей Иванович, добрый день! — радостно сказал Мясник и уселся на стул. Он выглядел очень уставшим, поскольку потратил много времени, чтобы найти полезную для босса информацию.

— Добрый. — флегматично ответил Шляпник, хотя обстоятельства должны были вызывать у него противоположные эмоции. — Что с тобой такое?

— О чём Вы, Андрей Иваныч? — нахмурив брови, спросил у шефа Мясник, он не понял сути столь странного вопроса.

— Ну, ты выглядишь каким-то уставшим и безразличным. Вот и спрашиваю, что стряслось.

— А, я понял Вас. Да нет, знаете, я вовсе не устал… Просто перетрудился, ещё эта чёртова духота добавляет тяжести. Фух! — обливаясь потом, произнёс Мясник.

— Открыть окно?

— Нет уж, спасибо.

— Так что удалось выяснить? — настойчиво спросил Шляпник.

— В общем, я потратил кучу времени, и хочу Вас сильно огорчить — ни черта я не выяснил. Всё оказалось насмарку.

— Почему?! — удивлённо воскликнул Андрей Иванович. — Ты хочешь сказать, что до сих пор неизвестно, выросли ли расходы мафии на оружие или нет?

— Да, это до сих пор для меня остаётся тёмным лесом.

— Какой информатор тебе передал недавно сведения о том, что выросли расходы на пять процентов?

— Мне Курикин об этом проговорился случайно.

— Хм, интересно. Да он вполне мог тебе сказать правду. Вряд ли он соврал. Но пять процентов… подозреваю, что это простая статистическая погрешность. Тем более это данные за июнь, как я понимаю?

— Да, за июнь.

— Ну, значит, беспокоиться нам не о чем. С Кацем я всё-таки договорился лишь в самом конце месяца. Но меня по-прежнему больше всего беспокоит то, что я не знаю выполняет ли мафия мои требования по ограничению набора. Поэтому ты давай-ка проверь, соблюдает ли Кац наши договорённости в этом аспекте.

— Хорошо, я постараюсь выяснить это. — пообещал Мясник и, встав с места, пошёл на выход.

— Выясни это не позднее девятнадцатого числа.

— Ага, понял.

Мясник удалился из кабинета и направился к лестнице, откуда выходили в тот момент Ветров и Калугин. Они направлялись к Андрею Ивановичу, который вызвал их к себе. Евстигнеев поздоровался с ними и пошёл дальше. Калугин вскоре вошёл в кабинет к Андрею Ивановичу.

— О, я рад, что вы пришли. Я как раз хотел дать вам очередное поручение… Мне доложили недавно, что один крупный бизнесмен, некто Пётр Таранов, решил разрушить наш склад, который мы арендуем у мафии.

— Что значит «разрушить»? — удивился Калугин.

— Это я, конечно, в переносном смысле имею в виду. Он намеревается юридически отторгнуть территорию вместе со складом. Кажется, что какие-то чиновники начали строить нам козни, потому что без согласования с ними он бы не посмел сделать этого, ведь земля-то муниципальная. Просто сволочи! Так вот, я хочу, чтобы вы съездили к этому бизнесмену. Поднадавите немного на него и выясните, кто его надоумил нагадить нам. Всё поняли?

— Да, всё ясно, Андрей Иванович. — сказал Сергей Александрович. — Только где мы его должны искать?

— Верно. Как мы должны его найти? — подхватил Калугин.

— Таранов сидит в своём офисе. Офис находится в его компании, которая называется Электрик Индастриал, вроде бы как-то так. Она располагается в Сестрорецке.

— Ну ни фига себе, их закинуло! — Калугин был в шоке от того, что им придётся переться в такую-то даль.

— У чёрта на рогах! — верно заметил Ветров. — Ладно, а адрес какой?

— Улица Токарева, пятьдесят три, корпус 2.

— Понятно. Ну, мы поехали. — сказал Калугин и вышел с Ветровым из кабинета.

Николай, спускаясь по лестнице, сказал Ветрову:

— Минимум полтора часа потратим на дорогах, пробок сегодня до фига!

— Придётся ехать. Какой выбор у нас есть? — риторически спросил Ветров, посмеиваясь.

— Ты прав. Никакого! — согласился Калугин.

VIII

Через час и сорок пять минут, то есть в 14:05, они приехали на машине Калугина к зданию штаб-квартиры корпорации Electric Industrial Ltd., что находилась на юге Сестрорецка, фактически на его окраине. Ветров первым вышел из автомобиля и немедленно подошёл к багажнику. Калугин также вышел, затем неторопливо открыл крышку багажника.

— Какое оружие брать? — поинтересовался Ветров, колеблясь в выборе оружия. Нестандартная потому что была ситуация для его использования.

— Бери автомат на всякий случай. — почесав затылок, ответил ему Калугин. — А то чёрт знает, может, у этого бизнесмена полно вооружённой охраны. Лучше быть начеку.

— Это точно! — заряжая автомат, согласился Сергей.

Они взяли необходимое оружие и патроны и направились к зданию компании, что располагалась на гигантской территории через дорогу, у которой Калугин припарковал свою машину. Само здание было построено в виде современного трёхэтажного торгового комплекса с кучей прозрачных окон во весь этаж. Перед зданием компании, прямо напротив вывески с логотипом, находилась небольшая открытая стоянка, видимо, для машин, принадлежащих сотрудникам компании. Вскоре Калугин и Ветров прошли через неё и зашли в здание. Сидящие у входа охранники, увидев двух вооружённых людей, попытались помешать им и выхватили пистолеты.

— Стойте! — пригрозил один из них.

— Папаша, дай пройти! — фамильярно произнёс Калугин, приставив дуло автомата к голове охранника, которому пришлось в итоге отступить.

— Мы пришли поговорить по одному дельцу с вашим начальником. — сказал Ветров охране. — Скажите, где он?

— А, сразу бы так и сказали. — радостно произнёс охранник, потому что хотел отомстить своему начальнику за хамское поведение. Таранов многим уже надоел в компании, и все сотрудники всё ждали, когда же их избавят от этого самодура. — Он на втором этаже, в кабинете под номером тридцать пять. Можете его забрать себе, а то он нам так осточертел!

— Ну, это вы уже сами решите без нас. Мы-то по другому делу пришли, но спасибо за информацию. — поблагодарил их Ветров и сказал Калугину: — Пошли!

Ветров и Калугин прошли к лестнице и поднялись на второй этаж. Проходившие мимо них сотрудники, которые о чём-то говорили между собой, внезапно замолкли и с обомлевшим взглядом уставились на них. Калугин обратил на это внимание и несколько усмехнулся, покачивая головой. Наконец, они дошли до кабинета под номером 35, который был указан гигантскими золотистыми металлическими цифрами. Ветров решил предварительно постучать, а то мало ли что. Может, там никого и нет. Никакой реакции не последовало, и тогда Сергей, подняв автомат, дёрнул за ручку двери и оттолкнул её дулом, затем он и Калугин буквально вбежали в кабинет.

— Вы чего врываетесь без приглашения? — спросил возмущённым голосом сначала директор Таранов, внимательно читая финансовый отчёт за второй квартал от главного бухгалтера, но когда он увидел перед собой двух вооружённых мужиков, то моментально проглотил язык и не знал, что и сказать на этот счёт.

— Мы пришли потолковать по одному делу. — усевшись прямо на стол и поставив одну ногу на кожаный стул, ответил ему Калугин.

— Кто вы такие? Что вам нужно?! — испуганно затараторил Таранов с трясущимися от страха руками.

— Пётр Геннадьевич, или как Вас там по имени… — спросил Ветров, вспомнив надпись на дверях «П.Г. Таранов».

— Пётр Глебович, вообще-то. — поправил его директор компании.

— Ладно, понял. Пётр Глебович, Вы мне скажите на чистоту, зачем Вы пытаетесь отторгнуть нашу территорию?

— Это имеется в виду территория в Купчино? — стал догадываться Таранов.

— Хах, он ещё спрашивает! — усмехнулся Николай, глядя на Ветрова, а затем вновь повернулся лицом к Таранову и угрожающе произнёс: — Ты, гнида, зачем пытаешься нам навредить?! Думаешь, мы ничего не понимаем?

— Так в чём суть претензий-то? Я не понимаю, объясните уже наконец! — нервно и недоумённо сказал Пётр Глебович.

— Я тебе сейчас так объясню, запомнишь на всю оставшуюся жизнь! — хватая его за воротник и грубо подтянув к себе, пригрозил Николай.

— Коль, отпусти его, пусть он нам скажет, что за ерунда происходит. — спокойно сказал подполковник, играя в «доброго полицейского».

— Как скажешь… — отпустил директора Калугин.

— Я Вам скажу, в чём наша претензия. — принялся чётко объяснять директору Ветров. — Ваша компания от вашего же имени подписала с муниципальными властями документ на присвоение территории Западного Купчино себе. Там сейчас находится наш склад с оружием, который мы арендуем. Кто надоумил Вас это сделать?

— Это не моя инициатива, мне предложил это глава муниципального района по фамилии Викентьев. Он был инициатором документа о присвоении территории! То есть он предложил, а я согласился. Я же не знал, что там ваш склад!

— Хорошо. Мы верим, но если ты сказал нам неправду, то мы сюда вернёмся вновь! — предупредил Таранова Калугин с суровым лицом и спрыгнул со стола.

— Это всё, что я знаю. — выдохнул с облегчением Пётр Глебович, смотря вслед уходящим от него Калугину и Ветрову.

— Счастливо оставаться! — обнадёживающе сказал директору Сергей напоследок и ушёл прочь, хлопнув дверью.

— О, чёрт! — протирая платком вспотевшие волосы, сказал Таранов умиротворённым голосом, а то он уже успел распрощаться с жизнью, так его напугали они.