Грандиозная история. Часть вторая

Андрей Владимирович Сизов (2024)

В книге «Грандиозная история. Часть вторая» читателя ждёт захватывающий сюжет с неожиданными поворотами. Главные герои — Сергей Александрович Ветров, Николай Вернер и Юрий Григорьевич Сербинский — собираются в Введенской больнице, чтобы обсудить недавние события. Юрий Григорьевич возвращается из Лиссабона, где он участвовал в семинаре, и узнаёт о загадочной смерти Александра Ивановича. Герои пытаются разобраться в произошедшем и понять, кто стоит за отравлением. Далее действие переносится в резиденцию на Загородном проспекте, где герои встречаются с новым главой мафии Дмитрием Кацем. Они обсуждают ситуацию в криминальном мире и пытаются найти ответы на возникшие вопросы. Книга полна интриг, тайн и неожиданных открытий. Читателю предстоит погрузиться в мир, где каждый шаг может стать последним, а правда скрыта за завесой лжи.

Глава XVI. Схватка со львом

I

Сергей Александрович отключил связь и принялся морально готовиться к схватке с опаснейшим киллером. Ветров не знал наверняка, погибнет он от рук наёмного убийцы или же нет. Очень уж было это задание опасным и при этом непредсказуемым, что гораздо больше пугало Ветрова. Не то чтобы пугало, а, скорее, заставляло изрядно нервничать. Ведь было ясно, что от матёрого киллера можно ожидать абсолютно чего угодно. С таким мрачным настроением Сергей засыпал вечером. Однако, утром, когда у него прозвенел будильник, он проснулся с более оптимистичным взглядом на предстоящее противостояние с Самсоновым.

«А что я, собственно говоря, переживаю? Надо взять себя в руки и прекратить эту панику! Да, я должен справиться с этим делом! Тем более, я так понимаю, этот Самсонов, или как его там, достаточно опасный объект, которого желательно обезвредить. А то мало ли ещё каких дел натворит. Наёмный убийца, всё-таки… Я не должен оставить ему никаких шансов выжить или уж тем более убить меня». Ветров принял душ, позавтракал и принялся ожидать информации, работая со свежей документацией, любезно предоставленной его другом. В половину одиннадцатого утра ему, наконец, пришло сообщение от Калугина с координатами беглого киллера и с краткой информацией о нём.

Только Сергей взглянул на имя и отчество, как он моментально вспомнил, что именно «Иннокентием Яковлевичем» представился якобы бизнесмен, который, видимо, убил редактора и комментатора, а затем вернулся и убил администратора, как ценного свидетеля. «Это тот самый Иннокентий Яковлевич… Ну что ж, я рад нашему знакомству. Теперь всё встало на свои места. В общем я оказался прав, когда предположил, что именно Андрей Иванович стоит за убийством людей из редакции. Это подтверждает мою теорию относительно того, что убийца губернатора Брандт был действительно целенаправленно убит, а не просто упал в воду от отравления таллием на заводе, как об этом написала редакция телеканала. Странно здесь то, что он назвал своё настоящее имя администратору Озёрскому. Как он мог так просчитаться? Тем более Самсонов был профессионалом своего дела. В чём, интересно, причина столь необдуманного решения?» — задал сам себе вопрос Сергей Александрович в конце своих размышлений.

Помимо имени была также указана дата рождения и место рождения: 17 июня 1983 года, город Владимир. Сергея, конечно, удивил тот факт, что Самсонов был неместным. Впрочем, удивляться здесь было бы нечему, если знать, что Иннокентий происходил из знатного дворянского рода Самсоновых, произошедшего от новгородских бояр, которые в своё время были расселены в пределах Московской, Костромской, Калужской, Ярославской и Владимирской областей. Поэтому совершенно было неудивительно, что Самсонов родился именно во Владимире. Его отец Яков Яковлевич, родившийся также во Владимире, вёл весьма аскетичный образ жизни и имел чрезмерно консервативный взгляд на многие вещи (что вызывало у Иннокентия полное отторжение), а потому никогда за пределы Владимирской области не выезжал.

Как же Самсонов очутился в Санкт-Петербурге? Ну, чтобы ответить на столь нетривиальный вопрос, понадобится провести краткий исторический ликбез. В 1993 году его мать развелась с его отцом Яковом и уехала жить с сыном к своим родителям во Владимирскую область. В 1997 году по предложению жившего в Шушарах деда Якова Дмитриевича, с которым у матери сохранились нормальные отношения, они переехали жить в его квартиру. В 1999 году Яков Дмитриевич умирает в возрасте 78 лет, и квартира перешла матери Иннокентия по завещанию. В 2001 году Иннокентий поступил в СПБГУ на факультет архитектуры, тогда же он переехал в общежитие при учреждении.

Однако, Самсонов на третьем курсе провалил экзамен и был отчислен зимой 2004 года. Оказалось, что архитектура не подошла ему, и пришлось искать другой институт. С 2000 по 2003 годы параллельно с учёбой проработал грузчиком в одной продовольственной компании. С 2003 года работал электриком. В 2004 году организовал свой бизнес по производству мебели. В 2008 году его компания потерпела крах в результате глобального экономического кризиса, поскольку часть товаров его компания экспортировала в страны Европы, как раз те самые, которые больше всего пострадали от кризиса (Германия, Швеция, Финляндия и Дания). В начале 2009 года компания была объявлена банкротом, бизнес пришлось закрыть.

Летом 2009 года его знакомый по фамилии Переступов, работавший торговцем оружием на чёрном рынке, посоветовал Иннокентию пройти обучение навыкам стрельбы, поскольку эта тема давно интересовала Самсонова. У него была сокровенная мечта научиться профессионально стрелять, и он долго обдумывал, с чего начать, пока к нему не обратился его лучший друг и не порекомендовал одну контору, которая как раз занималась обучением стрельбе и определённым навыкам в единоборстве. Иннокентий прошёл курсы в общей сложности чуть больше полутора лет военной подготовки — в период с июля 2009 года по март 2011 года.

В апреле 2011 года Иннокентий начал принимать участие в любительских соревнованиях по страйкболу. Вплоть до января 2013 года Самсонов занимался всей этой бессмысленной ерундой, пока он не нашёл для себя по-настоящему серьёзное дело. Он стал наёмным убийцей. Никто в этот раз не наставлял его делать что-либо, эта мысль сама пришла к нему в голову. Самсонов вдруг понял, что это именно то дело, в котором он может проявить себя по полной программе. Оказалось, что убивать людей достаточно интересное занятие (как считал Самсонов), особенно если каждый раз использовать различные способы умерщвления жертв.

К каждому своему убийству он подходил очень тщательно и по-хладнокровному продуманно. Со временем Самсонов вошёл во вкус и уже весьма виртуозно расправлялся со своими жертвами, просто «набив» руку. При этом ни одно из этих убийств полиция не смогла раскрыть, только лишь однажды один из сотрудников в погоне выстрелил в киллера и слегка ранил того. Но это был единичный эпизод, который мог кончиться провалом для Иннокентия. В конце концов, этот эпизод был быстро снивелирован.

Всё бы так и дальше продолжалось обыденно и вполне буднично для киллера, пока в один прекрасный день (кажется, это было 30 декабря 2021 года) им не заинтересовался Андрей Иванович. На самом деле это не совсем точная формулировка. Шляпнику в принципе был необходим такой человек, дабы облегчить работу по ликвидации неугодных элементов. А заинтересовался конкретно Самсоновым именно загадочный бенефициар, стоявший за Андреем Ивановичем. Как он сумел выйти на Иннокентия? Точно неизвестно. Скорее всего, это случилось через Переступова (знакомого Самсонова, знавшего, чем именно промышляет его скользкий друг).

Кстати, Переступов вскоре, в июле 2022 года, выпал из окна собственной квартиры. Предварительная версия следствия — самоубийство, поскольку была написана предсмертная записка, а в организме нашли следы мощных транквилизаторов. Хотя почему молодой (42 года) здоровый психически мужик решил угрохать себя, следствие так и не ответило. А впрочем, полиции было всё равно, помер он по собственному желанию или же его выкинули из окна. Ну, кому это будет интересно? Он, что, какая-то очень важная персона, чтобы тщательно расследовать столь странное происшествие? Ничего личного, просто наплевать на всех.

Так вот, в тот зимний холодный день Андрей Иванович связался с Самсоновым напрямую. Тот предварительно дал согласие, получив информацию от Переступова, что «один очень влиятельный человек хотел бы предложить хорошие деньги за заказные убийства на регулярной основе». Первый разговор, кстати говоря, ни к чему не привёл, поскольку Иннокентия не устраивало то, что Шляпник не стал называть своё настоящее имя. Самсонов всегда работал только с теми людьми, которые представлялись настоящими именами, с подозрительными же личностями он никогда не сотрудничал и был по-своему прав.

Но когда на Рождество состоялся второй разговор, то эта проблема разрешилась за счёт того, что Андрей Иванович предложил более выгодные условия. И вот при этих условиях Иннокентий был готов закрыть глаза на что угодно, в том числе и на этот не очень приятный момент. С тех пор Самсонов и работал на Шляпника. Уже 12 января 2022 года Иннокентий совершил первое убийство по его поручению, ликвидировав заместителя главы муниципального отделения МВД «Гражданский проспект». Всего киллер совершил по прямому приказу Андрея Ивановича 88 убийств, ещё 18 убийств было совершено им по ходу пьесы. Итого, в общей сложности, 106 убийств. Достаточно много, чтобы получить пожизненное заключение в колонии «Чёрный дельфин». Вот это можно было вполне обеспечить для столь опасного человека, представляющего серьёзную угрозу обществу.

Теперь Сергей Александрович дошёл до того пункта, где были обозначены координаты предполагаемого убежища беглого киллера. Они были записаны, как 60,6539403, 28,8687709. Подполковник набрал в поисковике данные координаты, и ему на карте высветился дом, что располагался возле одной из дорог, пролегающих сквозь посёлок Верхнечеркасово. Этот населённый пункт располагался к северо-востоку от Выборга и при этом находился возле одной из магистральных трасс. Небольшой одноэтажный дом с красной крышей, указанный на карте, находился на юге обширного посёлка, разделявшегося трассой надвое.

Ветров прочитал всю необходимую ему информацию и пошёл собираться на выход. Он переоделся, затем взял свой пистолет и зарядил его полным магазином. Вдобавок ко всему, Сергей взял с собой ещё несколько магазинов и сложил их в небольшой рюкзак. Также он взял с собой на всякий случай свой выкидной нож (с фронтальным выдвижением клинка), положив его в сложенном состоянии в карман брюк. Убедившись, что всё необходимое было взято, Ветров прошёл в прихожую, одел обувь и вышел из квартиры. Поскольку было достаточно тепло, куртку он не стал одевать.

Ветров прошёл к арендованной им машине и сел в неё. Навигатор, который он включил, показывал, что надо будет ехать ему до Верхнечеркасово примерно два часа. На часах же было без пятнадцати одиннадцать, то есть к часу Сергей должен был подъехать к указанному дому. Впрочем, всё так и случилось. Где-то в 12:55 он подъехал к дому. Выйдя из машины, Сергей Александрович обратил особое внимание на то, что возле дома из-за угла торчала фара чёрного форда. Ветров осторожно подкрался к машине, но никого в ней не увидел и тогда он мимо неё бесшумно прошёл ко входу в дом.

Однако, как Сергей ни старался незаметно пройти к дверям, Самсонов всё же заметил его из окна и, зарядив пистолет, отправился встречать дорогого гостя. Самсонов вышел в прихожую и стал внимательно прислушиваться к шагам Ветрова. Сергей не стал осторожничать и стремительно подошёл к двери, прежде чем начать вскрывать её. Подполковника подвело чутьё, и потому он немного поторопился. Иннокентий почувствовал, что тот уже стоял перед дверью. И тогда он направил пистолет по направлению ко входу и несколько раз выстрелил.

Он изрядно наделал дырок в двери и, слегка притормозив, подбежал к двери и открыл её. Самсонов собирался было добить непрошенного гостя, но, к его собственному изумлению, на крыльце никого обнаружить не удалось. «Дьявол!» — проговорил он раздражённо и при этом растерянно попятился назад, не зная, как действовать дальше. Ветров несколько перехитрил киллера и не стал подходить близко к дверям. Хоть чутьё и подвело подполковника, но опыт и профессионализм смогли выручить его в столь щепетильный момент.

Сам Сергей тем временем скрылся за углом и ждал, пока Иннокентий выйдет из дома. Самсонов спустился в погреб и через него вышел с другой стороны дома. Пока Ветров дожидался его, киллер быстро подбежал к машине и сел в неё. Сергей увидел это только в тот момент, когда двигатель у машины уже завёлся, и предпринял безуспешную попытку прострелить колёса. Иннокентий к тому моменту уже поехал, и Ветрову пришлось срочно бежать до своего автомобиля, чтобы догнать умчавшегося киллера. Он буквально запрыгнул на водительское сиденье и надавил на газ.

II

Казалось бы, как в такой ситуации можно было вообще догнать кого-либо. Но, оказывается, такое вполне возможно, если учитывать тот факт, что у догоняющего была более мощная машина. Хоть у Самсонова и была самая резвая версия Ford Focus, у которого мощность оценивалась в сто пятьдесят лошадиных сил, но его машина уж никак не могла сравняться с Audi Q7, что была арендована Ветровым. У Сергея тоже была самая мощная версия в этой линейке автомобилей и имела аж пятьсот «лошадей», что было более чем в три раза резвее, чем у самсоновского форда. Понятно, что когда мы сравниваем ауди и форд, то выясняется столь колоссальная разница.

В общем-то, этот неприятный для Иннокентия факт и позволил Ветрову в скором времени вероломно догнать его. Самсонов изначально собирался выехать из Выборга на шоссе. Однако, Ветров достаточно общеопасным способом (рядом ехали другие машины, которые могли быть подвергнуты аварии) подрезал его, ударив бортом машины в бок. «Боже мой, идиот!» — крикнул от ужаса Иннокентий, чуть не выехав на встречную полосу от столь мощного удара, от которого у форда треснуло боковое стекло. С некоторым трудом ему удалось вывернуть на свою полосу. Повезло, что в этот момент никто не ехал по встречной полосе.

Самсонов, уже, конечно, успевший себя преждевременно похоронить, начал часто дышать из-за усилившегося сердцебиения, при этом обливаясь потом. Он достаточно длительное время приходил в себя после пережитого ужаса. Ветрову всё же удалось навязать противнику свою инициативу, и Иннокентию пришлось смириться с этим фактом и ехать уже по менее уютным городским застроенным улицам. А удирать от погони в городской застройке практически невозможно, о чём прекрасно знал подполковник. Он продолжал преследовать киллера.

В конце концов, Ветров загнал того на центральную городскую площадь, где принялся целенаправленно стрелять по колёсам форда. Испуганные горожане в ужасе разбежались кто куда, особенно когда Сергей начал стрелять. Подполковник крикнул им: «С дороги, мать вашу!» А Самсонов думал только о том, как ускользнуть от приставучего преследователя. Но ничего киллеру на ум не приходило, и поэтому они продолжали ехать прямо не сворачивая. Таким образом они проехали через Северную улицу и выехали на главную набережную.

Так бы они и ехали, если бы Ветрову не удалось, наконец, прострелить два задних колеса преследуемой машине. По идее Самсонов должен был непроизвольно затормозить, но всё случилось с точностью до наоборот, и его машина стала неконтролируемо ехать вперёд. Видимо, из-за переднего привода. В итоге форд вынесло с дороги, и Самсонов со всей дури врезался в здание старой ратуши, местной достопримечательности, что располагалась на краю города. Основательно разрушив часть стены, Самсонов на автомобиле буквально пролетел ещё несколько метров, упав кверху ногами.

Сергей Александрович остановился рядом и моментально выскочил из машины. Он, заряжая на ходу пистолет, подбежал к перевернутой машине, которая задымилась. Подполковник, направив пистолет вперёд, наклонился со стороны водительского места, чтобы убить Самсонова. К его ужасу, в салоне машины никого обнаружено не было. Тогда Ветров поднялся на ноги и хотел уже обойти машину с другой стороны, как вдруг из-за угла выскочил Иннокентий, стреляя в него. Сергей хоть и не ожидал такого поворота событий, тем не менее сообразил что к чему и выбил из рук киллера оружие, оно упало неподалёку.

Иннокентий в ответ врезал ему по носу, и подполковник упал навзничь, так же утратив пистолет. Киллер поднял свой пистолет с земли и попытался убить Ветрова, но две пули улетели мимо цели, поскольку Сергей скрылся за машиной. Самсонов стремительно забежал за машину в надежде найти подполковника и наконец покончить с ним. И, конечно же, за машиной никого не оказалось. Иннокентий оказался в замешательстве, и этим воспользовался Ветров, набросившись на него со спины. Самсонов от неожиданности непроизвольно выстрелил и свалился вниз вместе с подполковником.

Он снова попытался выстрелить в Ветрова, но тот успел схватить его за руку и крепко сжать. Иннокентий, стиснув зубы, принялся сопротивляться, чтобы направить руку с пистолетом в его сторону. В конце концов, ему практически удалось это сделать, но Ветров специально нажал на курок, после чего была истрачена последняя пуля, которая была бездарно утеряна Самсоновым и которая улетела куда-то наверх. Киллер от злости ударил коленом своего врага между ног, и Ветров от боли упал в сторону. У них завязалась ожесточённая драка.

Самсонов поднялся с земли и ногой со всей силы ударил в живот корячившегося на четвереньках от боли Ветрова, и тот окончательно упал вниз. «Ну как, нравится?!» — издевательски спросил у Ветрова киллер. Далее Иннокентий вытащил из своего кармана металлическую проволоку и накинул её на шею Ветрову и начал жестоко душить его. «А как тебе такое, урод?» — вновь злостно ухмыльнулся Самсонов, он был абсолютно уверен в том, что задушит подполковника насмерть. Киллер приподнял его, и в результате Ветров как бы повис на проволоке, что значительно ухудшило его положение.

Ветров, понятное дело, начал активно сопротивляться, пытаясь высвободиться из удушающих пут киллера. Сначала у него ничего не получалось, кроме судорожного дрыганья болтающимися ногами. Но потом ему удалось нащупать ногами землю, а затем он смог упереться на них и, оттолкнувшись, встать на ноги. «Куда ты? Думаешь, ты избежишь смерти?! Я так не считаю!» — проговорил Иннокентий, всё ещё удерживая Ветрова за шею, и усилил хват. В результате Сергей чуть не потерял сознание и единственное, что он успел сделать, так это упасть назад, прямо на Самсонова.

Тот, конечно, оказался не готов к такому повороту и грохнулся вместе с Ветровым на землю, но он продолжал душить подполковника, сильнее стянув проволоку вокруг шеи. Ветров уже весь покраснел, задыхаясь и постепенно теряя сознание. Он почувствовал, как жизнь стала покидать его, и из последних сил Сергей Александрович наклонил голову слегка вперёд. Он хоть и стал после этого задыхаться сильнее, но это позволило ему увеличить расстояние между ним и Самсоновым, чтобы размахнуться.

Он размахнулся и со всей дури своим затылком бахнул Иннокентия по лицу. Послышался жуткий хруст в носу у последнего; киллер взвыл от неимоверной боли и непроизвольно расслабил руки, выпустив Ветрова из проволоки. Сергей буквально вскочил, вырвав проволоку из рук Самсонова, и кувырком перевернулся на живот, откашливаясь от удушения. Сергей Александрович дотронулся до своей шеи и пальцами нащупал в районе кадыка натёртость в виде крупной борозды, точно такой же, какую он ранее обнаружил у покойного комментатора Раевского. Его шея была жутко покрасневшей, а вокруг виделся шрам со следами сдавливания.

«Чёрт, ты мне сломал нос! — крикнул ему вдогонку Самсонов, вытирая рукой кровь, что сочилась из ноздрей. — Ты покойник!» Он вскочил как ошпаренный и, подбежав к Ветрову, попытался ударить того ногой по шее, чтобы сломать позвонки. Иннокентий применил свой редкий коронный приём, самонадеянно рассчитывая, что он сможет сломать шею противнику. Ветров же применил не столь коронный приём, но достаточно действенный, чтобы защититься от удара. Он резко схватил киллера за ногу и, потащив на себя, выбил опору у того из-под ног и тем самым повалил на землю. Самсонов, упав, моментально попытался ударить второй ногой Ветрова по голове, но тот сумел увернуться, отпрыгнув в сторону. Иннокентий быстро поднялся на ноги и побежал к пистолету Ветрова, который валялся за перевёрнутой машиной.

Сергей понял, что замыслил киллер, и тоже бросился к своему пистолету, огибая машину с другой стороны. Ему было понятно, что если Иннокентий схватит пистолет раньше, то тот попросту застрелит его, и потому Ветров резко ускорился. Стало уже казаться, что он вот-вот схватит пистолет и убьёт Самсонова. Правда, Иннокентий каким-то образом прибежал к пистолету первым. В тот момент, когда киллер нагнулся с целью поднять оружие с земли, Сергей со всей дури влетел в него, слегка сбив с ног. Однако, Самсонов удержался и выстрелил в Ветрова, при этом промахнувшись.

Ветров выхватил у него из рук пистолет, а Самсонов вцепился пальцами ему в лицо. У них началась ожесточённая борьба за пистолет. Иннокентий схватил Ветрова за глазницы и начал сильно сдавливать глазные яблоки. Сергей же в свою очередь укусил оппонента за предплечье и буквально вырвал кусок плоти, и в результате Самсонов заорал нечеловеческим голосом и прекратил сдавливать Ветрову глаза, убрав руку с лица. Сергей с размаха ударил его по плечу ребром пистолета, от чего тот на время потерял ориентир и завалился, просев на правое колено.

Ветров попытался опустить пистолет вниз, направив в его сторону, чтобы выстрелить, однако киллер снизу схватил его руку и силой стал сдерживать, не давая выстрелить в себя. В какой-то степени Иннокентию было проще, поскольку он держал его руку снизу, а Ветрову приходилось делать явно большее усилие, преодолевая яростное усилие врага. Примерно полминуты они боролись в этой позиции, пока Самсонов не стал вырывать второй рукой пистолет у Ветрова. В итоге Иннокентию с определённой по счёту попытки всё же удалось завладеть оружием, и теперь Ветрову предстояло вести борьбу за то, чтобы не позволить застрелить себя.

Ветров, утратив пистолет, с крутого разворота ударил ногой киллера по корпусу, тот от неожиданности упал навзничь, выронив пистолет из руки. Пистолет как бы проскользнул и пролетел около метра по полу. Сергей в ажиотаже бросился к пистолету. Киллер принялся ползти к выпавшему оружию. В конце концов, Самсонов схватил пистолет и, перевернувшись, выстрелил в Ветрова, который достаточно близко подбежал к нему. Пуля лихо просвистела и пронзила Сергея в область подвздошной части живота. Но тот даже как будто ничего не почувствовал, и, несмотря ни на что, попёр на Самсонова.

Киллер, не ожидавший такого от противника, от отчаяния попытался выстрелить в него ещё раз. Ветров пронёсся как ураган по пустыне и, плюхнувшись на противника, сильно сжал Самсонову руку. В итоге вторая пуля улетела в сторону. Одной рукой подполковник держал его за руку, в которой был пистолет, а второй рукой принялся бить морду оппоненту. «Дегенерат!» — по слогам прокричал яростно Ветров, на каждом из которых он бил Самсонова по лицу. Киллер с разбитым в кровь лицом не оставлял попыток пристрелить подполковника и с каждым ударом по лицу ещё более ожесточённо вырывал свою руку из цепких объятий Ветрова.

Наконец, Самсонову всё же удалось направить прицел на Ветрова, ему оставалось лишь выстрелить. Сергей понял, что если ничего сейчас не предпримет, то, скорее всего, погибнет от последующего выстрела. И тогда он вспомнил приём, которому его учил когда-то Никита Тимофеевич. Приём, позволявший сломать руку противнику. Ветров ещё сильнее сжал руку Самсонову, а ребром ладони левой руки резко ударил киллера в лучевую кость. Послышался совершенно дикий хруст, чувствовалось, как кость внутри руки надломилась на две части.

— А-а-а-а-а-арх! — завопил киллер, словно раненый олень, разжав при этом пистолет. — Падла! Ты мне руку сломал… — чуть ли не плача проговорил киллер, у которого от болевого шока стало невыносимо болеть не только сломанное предплечье, но и вся рука до шеи.

— Ты сам напросился! — подбирая оружие, ответил ему Сергей. — Выбирай: или ты сдаёшься, или подыхаешь. Ты понял меня?

Сергей Александрович лишь уже к самому концу их продолжительной схватки пришёл к выводу, что имеет смысл оставить киллера в живых. Ну, понятно, что это зависело только от того, как поведёт себя сам киллер. Всё то время, пока чувствовалась исходящая от Самсонова угроза, Ветров не исключал, что он всё же убьёт своего противника. Только сейчас, когда Сергей обезвредил своего противника, сломав тому руку, наступал момент истины: либо киллер прекращает сопротивление и сохраняет себе жизнь, либо по-прежнему продолжает оказывать сопротивление и в итоге погибает. Выбор был весьма простым и однозначным: либо гарантированная жизнь, либо же гарантированная смерть. Ничего сложного.

Идея оставить Самсонова в живых возникла в голове у Ветрова не просто так. Сергей хотел это осуществить для того, чтобы в дальнейшем столь ценный свидетель давал показания против Андрея Ивановича в суде, если, конечно, дело дойдёт до такого расклада. Самсонов многое бы мог рассказать о том, кого и когда заказывал Шляпник: имена, фамилии, адреса, мотивы каждого из преступлений, а также записи телефонных разговоров, которые предусмотрительно делались самим киллером.

Но при этом Сергей Александрович был готов дать возможность наёмному убийце спокойно уехать из страны в обмен на добровольное «сотрудничество со следствием». В принципе какая разница, давать показания непосредственно в суде или удалённо, по видеосвязи? Да, при этом наверняка на него самого будет возбуждено уголовное дело по факту дачи признательных показаний, но зато он будет находиться на свободе и жить припеваючи где-нибудь на экзотических островах в Тихом океане.

Самсонов даст показания и тем самым облегчит работу гособвинителей и судей по юридическому обоснованию заключения Андрея Ивановича в тюрьму на длительный срок. Да и Самсонову на душе станет существенно легче, когда он признается и, может быть, даже раскается за то, что совершил. Это же прекрасно, когда такой преступник признаёт свои преступления, а значит, готов исправиться и стать полноценным членом общества. Практически любой человек может исправиться, даже если он совершал заказные убийства. Понятно, что речь не идёт про преступников, совершивших особо тяжкие преступления, таких, как маньяки, каннибалы, педофилы, террористы и люди, разжигающие ненависть и убийства на расовой, религиозной и национальной почвах.

Но для начала Иннокентий должен был согласиться с тем фактом, что он уже не может оказывать сопротивление Ветрову. И только после этого можно начинать разговор о сотрудничестве, на которое, кстати, Самсонов мог и не согласиться. Хотя, скорее всего, он с удовольствием пойдёт на такой шаг, чтобы отомстить Андрею Ивановичу сполна за то предательство, которое он совершил по отношению к нему, пытаясь подло убить, причём два раза. И плюс ко всему, киллер наверняка хотел бы свободно выехать из страны.

— Чёрт тебя бери! Да сдаюсь я, сдаюсь. Пусти руку только! — истошно провопил Иннокентий, выкручиваясь от боли в руке.

— Ладно… — проговорил Сергей и отошёл от лежащего Самсонова, держа при этом оружие наготове на всякий случай. — А я смотрю, ты сделал мудрый выбор.

— Да иди ты со своим выбором! — прикрикнул на него Иннокентий, продолжая кряхтеть от боли.

— Слушай, ну грубить-то не надо…

— Кто ты?

— Я Сергей. А ты — Иннокентий. Верно?

— Верно… Что ж, приятно познакомиться. — протянул левую руку Самсонов.

— Аналогично. Чёрт, тебя было тяжело одолеть.

— Ну, я же не заставлял тебя это делать. Кстати, кто тебя послал?

— А ты как думаешь? — риторически спросил Ветров.

— Я так и понял, что ты был прислан Андреем Ивановичем. Эта тварь давно меня пытается убить. Урод! Он предал меня! — вспыльчиво проговорил Иннокентий, осторожно поднимаясь с четверенек на колени.

— Помочь? — поспешил Сергей предложить ему собственную помощь.

— Спасибо, но не надо. Я в состоянии справиться сам. — вставая с колен, решительно ответил Самсонов. — Я что-то не помню тебя, ты с недавнего времени работаешь на него?

— Да, я у него в команде буквально полтора месяца нахожусь. Но я должен тебя огорчить, я не работаю именно на него.

— А на кого тогда?! — искренне изумился Иннокентий столь странному и загадочному ответу.

— В первую очередь на себя. А во вторую — на закон и справедливость… Я являюсь законспирированным сотрудником полиции.

— Ах, вот оно что. Чёрт возьми, мне эта мысль не приходила в голову. Но я, честно признаюсь, не ожидал такого поворота. Это ж какой уровень конспирации должен быть, чтобы тщательно скрывать данный факт! Всё-таки удивительно… — серьёзно задумался Самсонов.

— Ну спасибо за столь комплементарную оценку. Ладно, оставим эту тему в покое… Так что, считай, тебе повезло, иначе бы я тебя просто убил! Будь я простым бандитом.

— Что верно, то уж верно. Блин, я не ожидал, что когда-либо встречу равного себе соперника… Чёрт, но кто ты такой? — изумлённо и нахмурившись спросил Иннокентий у своего таинственного собеседника.

— Я подполковник полиции, Сергей Александрович. Фамилию я называть пока не буду в целях безопасности. Сам, думаю, понимаешь. — намекнул Сергей на то, что у него могут возникнуть проблемы, если будет названа фамилия. А кто знает, что придёт в голову Самсонову.

— Ладно, без вопросов. — развёл руками в стороны Самсонов.

— Ну, насчёт тебя я не питал иллюзий. Я знаю, что ты киллер-профессионал. Я понимал, что справиться с тобой достаточно сложно.

— Откуда? Хотя я уже догадался. От Андрея Иваныча, как это водится. — ответил киллер на собственный вопрос.

— Абсолютно точно! Он мне рассказал основную информацию о тебе. Честно сказать, тогда я о твоём существовании услышал впервые в жизни, хотя… — задумался подполковник Ветров, вспоминая, что всё-таки ещё до этого всего он сталкивался с «бизнесменом Иннокентием Яковлевичем».

— Что хотя? — не понял этого дополнения Самсонов. — Ты знал обо мне ещё раньше?

— Да. Ты убил членов редакционной, как бы это сказать, коллегии, наверное. Также подозреваю, что ты убил и администратора Озёрского.

— Хм, интересно получается. Ты тот самый коп, который приезжал в редакцию? — проницательно заметил Иннокентий.

— Значит, у тебя прекрасная память. — рассмеялся Ветров. — Да, это был именно я.

— То есть эта сволочь всё-таки рассказала обо мне! Знал бы я тогда, что именно ты приезжал туда, то я бы точно тебя грохнул… Вот зуб даю!

— Но, к общему счастью, этого не случилось… Администратор сдержал своё обещание и не назвал меня по имени… Ну хоть что-то. Это, конечно, его не спасло. Лишь собственная глупость погубила его.

— Хе-хе, согласен. Если б он молчал, то, глядишь, и жив бы остался. Да и мне бы не пришлось лишний раз марать руки…

— Зачем ты вообще назвал ему собственное имя?

— Думаешь, здесь что-то другое? Такая же глупость. Я поступил очень глупо, когда отправился на убийство Плетнёва со своим настоящим паспортом в кармане. Ведь попросили бы меня предъявить паспорт, пришлось бы называть то имя, которое указано в паспорте. Я уж потом понял, какой же я всё-таки дурак! Вот и ответ, почему я поступил именно так.

— Понятно. Всё ясно с тобой.

— Так что, неужели будешь меня арестовывать? — поинтересовался Иннокентий.

— Странный ты человек. В одной фразе спрашиваешь, буду ли я арестовывать тебя, и в то же время добавляешь к своему вопросу слово «неужели». Это вообще как?

— Боже, ты будешь ещё цепляться к каждому моему слову? Серьёзно? Я добавил «неужели», потому что понимаю, что мои ценные показания будут весьма полезны вам, сотрудникам органов. А раз так, то тогда я ничего говорить не буду, если меня сразу арестуют. Я вроде понятно разъяснил?

— Да я всё понял… Мне не ясен только один момент. Зачем тогда спрашиваешь об этом меня, зная, что я не буду тебя арестовывать?

— Хрен вас там разберёшь! Все вы, менты, на одно лицо, откуда мне знать, какие у кого мысли в голове. Как правило, вы арестовываете всех, кого задерживаете. А я вполне подхожу на роль задержанного. Ферштейн (нем. verstehen — понимаешь)?

— Да не собираюсь я тебя задерживать! Господи, в каком месте я сказал, что ты задержан? Тем более я не при исполнении, по крайней мере, официально. На мне нет униформы, так что будь спокоен. И, кстати, совет на будущее: не относись к людям столь подозрительно и мнительно. Не все же сволочи, есть и нормальные люди.

— Ну спасибо, что успокоил… Нет, серьёзно, я нисколько не шучу. Действительно, я теперь себя чувствую более уверенно. Я готов на сотрудничество. Только скажи, что я конкретно должен буду сделать.

— О, я рад, что у нас получился конструктивный разговор. Ну, уже хорошо, что ты сам предложил мне сотрудничать. Это очень позитивный сигнал для меня. Значит, должно всё получиться. Я тебе всё расскажу по дороге. Садись ко мне в машину, поедем.

— А куда именно?

— В дороге мы договоримся о нашей с тобой сделке. Я тебя переправлю через границу, в Финляндию.

— Но у меня же нет загранпаспорта… — затупил немного Самсонов.

— Значит, будет. Я сделаю тебе фальшивый паспорт, у меня есть такая возможность, как понимаешь.

— О, ну спасибо…

— А в обмен я, конечно же, попрошу тебя оказать одну услугу. Договорились или как?

— Договорились. Но я всё сделаю только тогда, когда увижу свой загран и новый паспорт… Лады?

— Угу… — одобрительно кивнул головой Ветров. — Пошли к машине.

А сам он, направляясь к машине, приподнял футболку и принялся разглядывать свой пораненный бок. К его счастью, Самсонов жутко промахнулся (для своего-то уровня), лишь поцарапав по касательной подвздошную область. Наконец, они уселись в машину Ветрова и неторопливо выехали из разрушенной ратуши на глазах у изумлённой публики, которая кучковалась неподалёку и состояла из толпы как городских местных зевак, так и туристов, чёрт бы их побрал.

«Да, здорово мы всё тут порушили… Ха-х, они и так это здание недавно отреставрировали, сделав всё очень старательно и потратив лет пять на этот процесс. Теперь же им вновь придётся восстанавливать всё то, что было сделано упорным трудом. Да и ещё, вдобавок, придётся капитально менять стену. Забавно, что ещё можно сказать», — поймал себя на столь интересной мысли Сергей Александрович, оборачиваясь назад и смотря на порушенную ратушу, а затем принялся глядеть на дорогу, дабы не сбить никого случайно.

Самсонову самому всё это было как-то совершенно до лампочки, его больше волновала своя дальнейшая судьба. А что там у других, его абсолютно не интересовало. Он лишь с пронзающим взглядом смотрел вперёд, оглядывая выезд на дорогу, к которой они стремительно подъехали, несмотря на скопившихся зевак, которые осуждающе что-то кричали и вопили… Видимо, они были недовольны и разозлены весьма странным поведением непрошенных гостей (имеются в виду прежде всего киллер и подполковник), порушивших всё вокруг и даже не извинившихся. Ну, пусть кричат что хотят, ничего эти крики не изменят — разрушенное здание не починится, а форд Самсонова, что продолжал лежать кверху ногами, не перевернётся сам по себе и не умчит с территории старинной ратуши.

Иннокентий, кстати говоря, достаточно прохладно относился к людям, да и в целом ко всему обществу. Другими словами, он был заядлым социофобом и не любил находиться в обществе с ранних лет, а уж тем более активно с ним взаимодействовать. Так что, Ветров был не так уж не прав, когда отметил, что Самсонову бы надо относиться к людям более доверительно. Но Иннокентия уже было не исправить, он изначально относился к людям весьма презрительно и пренебрежительно.

У него так сложился характер, наверное, во многом из-за тяжёлых отношений с родным отцом, с которым он время от времени контактировал до последнего времени, даже несмотря на то, что тот изменил когда-то его матери и со скандалом был дан развод. Его отец, упомянутый ранее Яков Яковлевич, что был своеобразно назван в честь своего отца, был совершенно ужасным человеком.

Самсонов-старший был человеком радикально правых взглядов. Он до глубины души ненавидел всех приезжих — не только мигрантов из соседних стран, но и жителей Московской и прочих областей. Любого, кто был родом не из Владимира и Владимирской области, он терпеть не мог. И если он узнавал, что кто-то из его коллег по работе приехал из чужой области, то при встрече переставал здороваться и вёл себя при разговоре крайне нетактично, покрывая бранью и трёхэтажным матом. Совершенно неадекватное поведение и иррациональное восприятие реальности.

Наверное, если бы ему довелось когда-либо основать собственную политическую партию, то девизом его предвыборной кампании был бы девиз «Ненавижу!», уж настолько человек был пропитан ненавистью, даже к ближайшим родственникам. Ну разве будет нормальный человек постоянно оскорблять свою бывшую жену в присутствии общего сына и говорить, что та испортила ему жизнь? Также Яков ненавидел интеллектуалов и образованных людей, видя в них угрозу и, видимо, завидуя. Ведь у самого никакого образования не было, восемь классов, да и только. Ну, а умных людей он попросту смущался, поскольку частенько чувствовал свою уязвимость при разговоре с ними, а в особенности, когда происходил ожесточённый спор.

Он абсолютно не мог оперировать аргументами при каком-либо пари. Вот поэтому он и предпочитал общаться с подобными себе: алкоголиками, маргиналами и так далее. И, конечно же, Яков был ярым женоненавистником, как и его дружки. Куда же без этого багажа столь дурному человеку. В компании «настоящих мужиков» (как они себя сами называли) его всегда принимали на ура. Когда они все напивались до скотского состояния, Самсонов-старший приходил поздно вечером домой и бил жену на глазах у малолетнего сына, который очень хорошо запоминал те моменты.

Семь лет жена терпела весь этот кошмар. Но когда выяснилось, что муж стал тайно посещать любовницу, вот тут-то Василиса Викторовна и не выдержала. Она собрала все вещи и вместе с шестилетним сыном покинула квартиру, уехав к родителям. Жена оставила лишь записку, в которой та написала, что устала от бесконечного кошмара и подаёт на развод. Так и закончилась семилетняя эпопея. А развод, естественно, ударил по и без того незавидной репутации Якова Яковлевича (при том, что тогда ещё он не набрасывался на приезжих).

Он был исключён из компартии на самом её закате, как только вскрылись подробности каждодневных избиений супруги, и уволен, в конце концов, с работы. Этот столь позорный для него развод окончательно обозлил Самсонова-старшего на весь мир, и тогда он решил мстить всем и вся, особенно «заклятым врагам» в виде мигрантов, внутренних переселенцев, евреев и так далее. Его ненависть вылилась в то, что в 1992-ом году он вступил в местные отряды неонацистов-скинхедов и занимался террором против мусульман и евреев, агитируя совершать различного рода погромы. Но эта песня продолжалась недолго, и в 1994 году Яков был арестован и получил три года тюрьмы за разжигание ненависти и преступления на расовой почве, что, собственно, и заставило его уйти с этой скользкой дороги.

В общем, от такого папаши будут шарахаться даже собственные дети, что в принципе и случилось в конкретной семье. С 2001 года Иннокентий возобновил общение со своим отцом после достаточно долгого перерыва в отношениях (12 лет, на секундочку). Может быть, это могло случиться и раньше, однако, мать категорически запрещала ему разговаривать с отцом. Василиса Викторовна опасалась, что отец может оказать неблагоприятное влияние на Иннокентия. Впрочем, такие подозрения не были беспочвенны и выглядели весьма правдоподобно, особенно в свете того факта, что Яков состоял в рядах ультраправых радикалов.

Наконец, когда Самсонов переехал в собственное жильё и стал обеспечивать себя материальными средствами, перестав быть зависимым от кого бы то ни было, вот тогда-то и появилась у него возможность принимать самостоятельные решения и начать посещать отца, который традиционно продолжал жить у себя в квартире во Владимире. Со временем эти разговоры оказали в какой-то степени влияние на Иннокентия. В каком смысле? Они для него выявили всю гнилую сущность отца и показали ему, как не надо делать. Вот тогда Самсонов сумел сделать определённые выводы и… решил, что не будет таким же моральным уродом. И потому он стал всё делать ровно наоборот. Самсонов пошёл от противного и делал всё будто бы наперекор своему отцу.

Если отец завёл семью и не справился со своими обязанностями, то Иннокентий не стал в принципе обзаводиться семьёй. Если его отец пил как собака, то он не употреблял алкоголь вовсе. Если отец был консервативным аскетом, то он стремился к иным идеалам, более прогрессивным, и старался жить на широкую ногу. Ему действительно в какой-то момент удалось заработать много денег, чтобы начать жить, ни в чём себе не отказывая. И, конечно же, Иннокентий в отличие от своего отца не был особым любителем общества и стоял на более индивидуалистских позициях в своём мировоззрении. Он совершенно не понимал, как можно было выпивать в компании малознакомых людей. Если отец ненавидел женщин, то Самсонов относился к ним с некоторой нежностью и тактичностью, даже к абсолютно незнакомым. Да и к другим народам и расам был терпим и не кричал на каждом углу «Долой нерусских!», не то что его отец.

Все эти моменты в совокупности сформировали характер и определённый менталитет у киллера Самсонова. Наверное, его ожесточение по отношению к отцу и предопределило то, что он стал наёмным убийцей. Должен же куда-то был деваться внутренний негатив, который не мог сам никуда испариться. Порой, он вспоминал о своём отце, с которым перестал общаться примерно в «Пандемийную эпоху» (на взгляд автора, это период с 11 марта 2020 года по 23 февраля 2022 года). Иногда Иннокентий с сожалением начинал думать, что он мог бы приехать к Самсонову-старшему и поговорить снова по душам, несмотря на сильное недопонимание, но он этого не делал.

Когда он вновь и вновь возвращался к этой мысли, то на душе становилось тяжело и противно и даже не из-за того, что соскучился по общению с отцом, а скорее потому, что ожидался неприятный разговор с не очень приятным для него человеком. Вот и сейчас Самсонов думал только об этом, выдавая своё скверное настроение нахмуренным и угрюмым выражением лица. Солнце стало слепить ему в глаза с южной стороны, где его от ярких лучей долгое время скрывала тень Ветрова. Теперь же оно своим ослепительным сиянием заставило Самсонова наморщить лицо. В конце концов, ему стало невыносимо жарко даже при включённом на полную мощность кондиционере и вот тогда ему пришлось прервать своё длительное молчание и попросить подполковника дать ему свои затемнённые очки.

— Эй, слушай, у тебя есть какие-нибудь очки?

— Ну есть. В бардачке лежат. А что?

— Да меня просто это чёртово солнце утомило уже. Невыносимо! — пожаловался Самсонов.

— Ладно. Бери тогда. Раз уж тебе они нужны.

Иннокентий немедленно открыл дверцу бардачка и просунул внутрь свою руку. Вскоре он нащупал кожаный футляр с очками и достал оттуда. Самсонов открыл футляр, который был закрыт на качественную магнитную вставку, вытащил солнцезащитные очки и нацепил их на себя. Далее он закрыл футляр и положил на место, захлопнув дверцу. Он поблагодарил Ветрова и через секунд десять поинтересовался у того, зачем они поехали прямо, не сворачивая на основную трассу, что находилась после поворота налево.

— А зачем мы съехали? — с тревогой в голосе спросил киллер.

— Ну, ты же не хочешь с переломанной рукой без гипса стоять на этой жуткой жаре и ждать, пока до тебя дойдёт очередь и пограничники наконец пропустят тебя через таможню? — отвлечённо проговорил подполковник, глядя, как его пытается обогнать какой-то придурок на хёндае.

— Ты собираешься свезти меня в больничку?

— Пожалуй, что да. И поверь, я это делаю не столько из-за тебя, сколько из-за себя. Ты ведь выстрелил мне в область живота, — приподнимая футболку и показывая на рану, ответил Ветров, — вон, посмотри!

Из-под футболки показалась кровавая рваная рана, с которой стекала практически запёкшаяся кровь. Плоть непосредственно на ране и вокруг неё выглядела уж слишком растерзанной и разодранной. Куски кожи были буквально выдернуты из тела и под кожей ужасающе обнажилась мясистая часть, которая по цвету смахивала на сильно недожаренный стейк. Иннокентий, конечно, остался под впечатлением после увиденного, однако, он сохранил спокойствие, поскольку не первый уже раз сталкивался с подобным. Ещё недавно Самсонов промывал перекисью свою огнестрельную рану на правом боку, после того как начальник охраны в Центре криминалистики детектива Франко выстрелил в него, пытаясь убить. А его-то рана была куда тяжелее и обширнее, чем лёгкое ранение по касательной у Ветрова. Потому он несколько усмехнулся и заметил:

— Я ожидал, что рана более серьёзная. А это… так, пустяки, ничего особенного не вижу. — вздохнул Самсонов с важным видом.

— Ну, если тебе есть с чем сравнивать… — несколько неторопливо и скептически произнёс Сергей Александрович, опуская футболку вниз.

— Вот именно! Совсем недавно в меня стреляли и попали мне в бок, в район рёбер. Так ранение было в несколько раз больше и заживало почти месяц…

— Из чего в тебя стреляли, интересно? — с подозрением спросил Ветров, сворачивая в придорожный травмпункт.

— Да из револьвера, кажется… Ну, обычного. Господи. Что непонятного?

Ветров, конечно, удивился, что револьвер способен наносить такие серьёзные повреждения, которые подходили под описание Иннокентия. За свою практику в полиции Сергей Александрович ни разу не видел такого. А потому он несколько подозрительно поглядел на Самсонова и хотел что-то ответить, но в последний момент передумал. И это Самсонов сумел прочесть в его глазах, что тот категорически отказывается верить ему.

— Думаешь, что я тебя обманываю? — раздражённо спросил Иннокентий у своего визави. — То есть ты мне отказываешь в доверии?

— Я не отказываю в доверии. Вовсе нет. Просто…

— Просто ты не веришь, что в меня выстрелили из револьвера. Ты ведь это собирался сказать? — осуждающе и нервно поглядел на Ветрова киллер.

— Именно, я это и хотел сказать. Да, я не верю, что от пистолета так может разнести участок тела! Ты пытаешься от меня что-то скрыть, я это прекрасно чувствую. — Ветров вынужденно признался, что ему удалось распознать ложь, исходящую от попутчика.

— Чёрт возьми! Вы, менты, все что ли такие? Всё вечно пронюхаете как собаки. И как это вам удаётся? Не понимаю! — махнул рукой Иннокентий и на мгновение посмотрел в противоположную сторону, что-то неразборчиво пробурчав себе под нос (это было больше всего похоже на «к чёрту вас всех!»).

— Есть такое дело. — расхохотался надрывистым смехом неожиданно для себя Сергей. Самсонов его конкретно развеселил своим ворчанием.

— Что смешного я сказал? Не пойму.

— Ты меня рассмешил эпитетами, которыми ты наградил полицию. Отчасти это, конечно, правда. И достаточно часто случается так, что сотрудники полиции вынуждены порой прибегать к допросам с пристрастием, причём допрашивая невиновных. А когда подозреваемому это надоедает, то начинаются вопли, мол, «Вы, что, меня подозреваете?» — проговорил искажённым голосом Ветров. — Я прекрасно понимаю этих людей. А что делать? Работа у нас такая, выяснять все детали. Ну, а то, что якобы все полицейские такие, то это, мягко говоря, неправда.

— Ладно, допустим… — задумался Самсонов над сказанным. — Да, я тебе соврал по поводу ранения, но я сделал это, чтобы…

— Так из чего стреляли в тебя? — перебил его Ветров.

— Да фиг его знает, из чего стрелял этот чёртов охранник! — проговорился Самсонов, нервно вспоминая тот день. — Наверное, из автомата.

— Постой. Какой ещё охранник?

— Тебе эта информация ни к чему! — недовольно пробормотал Иннокентий, срываясь на крик.

— Нет, раз уж ты начал рассказывать, то продолжи. Я всё равно не отстану. — навязчиво и настоятельно произнёс Ветров, припарковавшись на стоянке возле клиники.

— Ладно… Чёрт с тобой. Всё равно ведь не отвяжешься от тебя. Речь идёт об охраннике в этом… как его там… в Центре криминалистики. Кажется, я правильно называю.

— Принадлежащий детективу Евгению Франко? — вспомнил об этой лаборатории криминологии Сергей Александрович.

Он читал о ней в новостях, когда погибла вся охрана вместе с прибывшими на место спецназовцами, а здание было поражено мощным взрывом. Но больше всего подполковнику запомнилось, что от рук неизвестного убийцы погибли и детектив Франко, и брат Александра Букки Игорь, что были оба найдены мёртвыми в одном кабинете. Ещё тогда Ветров догадался, о чём именно говорили между собой Евгений Евстигнеевич и Игорь Иванович. А говорили они, как считал Сергей, о доказательствах причастности его и Каца к непосредственному убийству Дона Букки. И подполковник мыслил абсолютно в верном направлении, так же, когда он посчитал, что к этому, естественно, может быть причастен лишь Шляпник. Лишь у него был интерес дать приказ избавиться от улик. Единственное, что ускользало от внимания подполковника, так это то, кто именно совершил столь беззастенчивое нападение на лабораторию…

— Да-да, именно его я и имею в виду… Так вот, один из охранников выхватил то ли автомат, то ли ещё что-то, я толком не запомнил, поскольку я немедленно стал стрелять в ответ и мне было уже не до этого.

— А, так это ты навёл тогда шороху, перебив из автомата охрану, а затем и спецназ?.. Ну ты, конечно, даёшь! Я не представляю, как это можно было проделать в одиночку.

— Да, это был я. Я убил их всех. Теперь тебе легче от осознания данного факта и от моего признания?

— Да не то что легче, а просто мне хотя бы стало понятно, что к чему… И всё-таки, как тебе удалось всё проделать без чьей-либо помощи?

— Как, как… Молча! Я же профессионал своего дела. И я бы не сказал, что это было чем-то невообразимо сложным и невыполнимым. Бывало куда тяжелее. Вот, к примеру, мне однажды довелось выполнять задание Андрея Ивановича по убийству одного криминального авторитета по прозвищу «Самоед»…

— Это случайно не Василий Самоедов, которого грохнули пару лет назад?

— Вот-вот. Кажется, мы поняли друг друга… Именно я его тогда убил выстрелом в затылок. Это, если мне не изменяет память, было осенью 2023 года. Но к этому ублюдку было подобраться очень непросто. Он себя огородил тридцатью охранниками, которые были бывшими военными. Так с ними, знаешь, я еле справился. Думал, что точно сдохну, но мне, однако же, повезло. Так что бывало гораздо тяжелее, уж поверь мне.

— Я верю… Но мне всё-таки неясно, зачем ты пытался меня обмануть?

— Да не собирался я никого обманывать. Это случайно вышло. Я просто хотел отметить, что у меня было более тяжёлое ранение. Только и всего.

— Ладно, допустим… Пошли! — приказал ему подполковник, открывая дверь и вылезая из машины.

III

Иннокентий вышел из машины и следом за Ветровым двинулся в сторону медпункта. Здание медпункта было хоть и старым, но при этом хорошо отремонтированным, по крайней мере, внешне. Видимо, муниципалитет полностью взял на себя вопрос о капитальном ремонте травмпункта и ответственно исполнил его, что и выразилось в качественной отделке. Судя по всему, ремонтная бригада завершила работы совсем недавно, буквально пару недель назад. Такой вывод можно было сделать, лишь глянув на свежую бежевую краску, которой покрасили стены здания. От краски ещё оставался чрезмерно пахучий и ядовитый запах, от которого Сергея Александровича чуть не затошнило, когда он входил внутрь через металлическую дверь, что была распахнута настежь. Видимо, тем, кто находился внутри, было невыносимо жарко и душно.

Само здание находилось под плотным объятием крон тополей, которых было насажено немерено вокруг. Однако, даже это не спасало помещение от чудовищной жары внутри, поскольку солнце, ярко светившее через дорогу и находящееся летом достаточно длительное время в зените, успешно устремляло свои лучи на крышу медпункта. Крыша оказывалась раскалённой, особенно во второй половине июля. Так что к сегодняшнему дню, к пятому августа, крыша уже не нагревалась до состояния экстремально разогретой сковородки, на которой без преувеличения в июле можно было приготовить яичницу или блины, ведь температура порой могла достигать величины в пятьдесят градусов, а то и больше…

Но эти детали, конечно, мало интересовали наших путников и быстро ускользали от их взора. Им нужна была только медицинская помощь, причём одному из них без неё нельзя было обойтись. Врач-травматолог с инициалами Д.В. Страшинин, который, к счастью, оказался на месте и не был при этом занят, был сегодня единственным специалистом, готовым принять пациента в любую минуту. С утра к нему пришёл лишь один пациент, да и у того был только ушиб на левой голени. Так что, сегодня у доктора Страшинина (весьма подходящая фамилия, не правда ли?) было мало работы, что в последнее время несколько удручало его.

Ведь ещё прошлым летом к нему в кабинет скапливалась гигантская очередь. У кого-то были поломаны ноги при падении с велосипедов, самокатов и так далее, а кто-то неудачно искупался в озере, повредив ту или иную конечность. В это же лето клиенты практически и не поступали с травмами, при этом почему-то в соседнем медучреждении резко увеличились посещения гастроэнтеролога. Видимо, люди съедали много некачественной еды в подозрительных забегаловках, а потом у них неожиданно начинался метеоризм.

Как только доктор Страшинин узнал, что к нему поступил пациент с серьёзным переломом предплечья, то он оказался на седьмом небе от счастья, после чего, преисполнившись бодростью духа, немедленно открыл дверь и позвал к себе в кабинет «пациента Самсонова». Сергей Александрович, покупая в местной аптеке лекарства, проводил взглядом Самсонова, стремительно направившегося в кабинет травматолога, и, когда тот зашёл туда, Ветров повернулся лицом к продавцу.

А продавец тем временем искал для него болгарский анальгетик, используемый для внутримышечной инъекции. Наконец, продавец сумел найти препарат в упаковке, что стоял на самой верхней полке. Он спустился со стремянки и с упаковкой в руках подошёл к стойке. Продавец положил препарат рядом с йодом и со шприцом средних размеров, а после, вздохнув, произнёс, пробивая ценник на сделанные покупки:

— Так… С Вас 3220 рублей. Картой будете оплачивать?

— Да. Пожалуй. — Ветров достал из бумажника банковскую карту и воткнул в терминал, а после принялся набирать ПИН-код.

Тем временем доктор Страшинин, нацепив на нос очки, визуально осмотрел сломанное у Самсонова предплечье, держа руку на высоком столе, после чего, откашлявшись, задумчиво произнёс:

— Серьёзный перелом, действительно. Хм, пройдёмте-ка за мной. — врач удалился в соседнюю комнатку, которая как ответвление отходила от основного кабинета. Самсонов послушно направился следом.

Эта комнатка была более освещённой и в ней ослепительно светило три мощных прямоугольных лампы. Она в общей сложности по площади была метров десять, если не меньше. В глаза первым делом бросался стоявший посередине более низкий металлический стол, предназначенный для накладывания гипса. Страшинин попросил Самсонова положить руку тыльной стороной прямо на стол. Тот исполнил это указание. «Чёрт, куда же я подевал его!» — пробормотал врач и прошёл в основной кабинет. Он явно там что-то искал, поскольку было слышно, как он открыл ящик и, шурша пакетами, что-то оттуда вытащил. Врач вернулся обратно и поставил на стол пластиковую коробку, в которую был налит жидкий гипс.

— Извините за ожидание! — взволнованно проговорил доктор и бросил взор на Самсонова, повернувшегося к нему лицом, а потом по какой-то причине волнение на лице у травматолога сменилось хмуростью.

— Ничего страшного… Почему Вы нахмурились? — обратил внимание Иннокентий на резкое изменение в лице у доктора.

— У Вас нос сломан. — пронзительным взглядом посмотрел врач на его нос. — Подрались с кем-то? — это было первое, что пришло ему в голову.

— Ну, как бы да… — неохотно признался Иннокентий. Ему вовсе не хотелось этого говорить, однако, взгляд доктора будто бы загипнотизировал его. Хотя на самом деле это был никакой не гипноз, а лишь внушающий голос врача.

— Не стесняйтесь. Драка, так драка. Житейское дело. Ко мне, кстати, частенько обращались граждане, пострадавшие в ходе пьяных драк, выяснения любовных отношений, подростковых разборок… По какой только причине не приходят. И их тысячи и тысячи. Так что расслабьтесь, я сталкиваюсь с этим постоянно. — доктор Страшинин ещё раз осмотрел нос и сказал: — Давайте, я его Вам вправлю.

— Ну, если Вы умеете это делать… — не успел Иннокентий договорить, как врач уже вправил ему смещённый хрящ, молниеносно до этого обхватив нос двумя руками и резко дёрнув.

Самсонова пронзила на время острая стреляющая боль в области носовой перегородки. Потом болевой нерв пошёл дальше, зацепив по касательной носоглотку и аденоиды. Затем боль буквально растворилась и внезапно наступило облегчение, такое же, какое испытывают при вытаскивании иглы из тела. Киллер правой рукой нащупал свой нос и радостно убедился, что перегородка действительно выправилась и стала ровной, а дышать стало гораздо легче — воздух нормально зациркулировал, и ноздри расширились. Он поблагодарил доктора, и тот, окунув руки в жидкую светлую как мел субстанцию, принялся накладывать гипс пациенту.

Через примерно тринадцать минут Самсонов довольный вышел из кабинета и устремился к выходу, возле которого его ожидал подполковник Ветров. Сергей Александрович, увидев его с положенной в повязку рукой, шутливо произнёс:

— Клиент готов.

— Да, это верно… — ответил Иннокентий и, посмотрев на припаркованную ауди, торопливо прошёл к ней.

— Правильно мыслишь! — крикнул ему вслед Сергей и тоже двинулся к своей машине.

Он близко подошёл к автомобилю и уже тогда разблокировал двери. Нет, Ветров, конечно, мог это сделать гораздо раньше, если бы… Если бы он знал наверняка, что Иннокентий не собирается никуда сбегать. Но уверенности в этом не было никакой, а потому Сергей Александрович решил не рисковать и делать всё так же, как он делал в своё время при конвоировании злостных преступников с места задержания до следственного изолятора. Так что лучше было лишний раз подстраховаться, а то мало ли что взбредёт в голову матёрому киллеру. Ещё угонит машину, а потом Ветрову придётся объяснять владельцу, почему он не возвращает машину. Ведь её он арендовал на время, на месяц. По истечении месяца придётся что-то предпринять.

Они оба сели в машину, Ветров повернул ключ зажигания, чтобы завести двигатель, а после вытащил из тёмного полиэтиленового пакета шприц и лекарство. Сергей раскрыл упаковку и вытащил пузырёк с анальгетиком. Самсонов удивлённо посмотрел на него и спросил:

— Что ты собираешься делать?

— Я хочу вколоть себе в мышцу анальгетик для снятия болевого шока.

— А, понятно…

Сергей отвинтил крышку флакона и засунул внутрь шприц, чтобы набрать лекарство в него. Когда шприц был забит под завязку, подполковник вытащил из флакона шприц, с иглы которого текли капли анальгетика. Ветров засучил футболку и, нацелившись на мышцу возле раны, со всей силы размахнулся. Шприц мощно проткнул кожу насквозь и воткнулся в мышечные волокна, и Ветров застонал от боли. Через несколько секунд, превозмогая острую боль, Сергей принялся вливать содержимое шприца себе внутрь. Когда лекарство было полностью использовано, Ветров в почти бессознательном состоянии осторожно вытащил иглу из тела, придерживая её сверху пальцем второй руки. Он достал из бардачка банку с ватой и пузырь со спиртом. Намазав кусок ваты спиртом, Сергей продезинфицировал след от укола, где уже начала сочиться кровь.

«Похоже, в сосуд попал. Зараза! — проговорил еле слышно Ветров, пытаясь остановить кровотечение. — О, вроде получилось».

Ему, в конце концов, удалось остановить льющуюся кровь. Всё-таки повреждение сосуда не имело катастрофических последствий, о которых в первую очередь подумал подполковник, но оказалось, что он просто поторопился с выводами. После он положил банку с ватой и флакон со спиртом обратно в бардачок, затем положил туда же использованный шприц и упаковку из-под лекарства.

— Вроде бы всё… — несколько возбуждённо проговорил Ветров. Видимо, лекарство начало действовать подобно адреналину, что в общем-то стало проявляться настолько необычным образом. Боль в районе подвздошной области у подполковника стала потихоньку стихать, снимая шоковое состояние у организма. Сергей облегчённо выдохнул, взялся за руль и переключил передачу.

— Я смотрю, ты уже не первый раз проделываешь такую процедуру. — обратил внимание Иннокентий на то, насколько виртуозно и профессионально Ветров проделал эту операцию со шприцом. И, кстати, одно дело, когда человеку делает укол кто-то иной, а другое дело, когда он сам проделывает эту работу.

— Да, я много раз проделывал это дело. В меня частенько стреляли, когда я работал в уголовном розыске. Вот тогда и приходилось усердно преодолевать боль, а затем колоть себе лекарство внутримышечной инъекцией. — принялся вспоминать Сергей Александрович, отвечая на вопрос своего попутчика, и параллельно тронулся с места, а потом уехал со стоянки на дорогу.

— Хм, для полицейских, получается, инструктаж проводится? — поинтересовался Самсонов.

— Да нет, — невозмутимо проговорил Ветров, — никто нас этому не обучал, мы сами всё делали, сами. Хотя, конечно, мой опыт в армии, где я проходил срочную службу с 2003-его по 2004 год, я думаю, сыграл свою роль и позволил мне выживать в любых условиях.

— А я почему-то решил, что ты был каким-нибудь десантником или пехотинцем…

— Ты подумал, что я из бывших военных? Хе-хе, ты был очень близок к истине, но нет. Я лишь проходил службу, впрочем, как и многие. Нет, я ещё раз готов тебя огорчить, я к армии не имею абсолютно никакого отношения.

— Ясно. Мне, конечно, в этом плане повезло, — усмехнулся слегка нервно Иннокентий, — я в армию не попал. И я благодарен судьбе за это. Потерять год или два своей жизни, брр. Такое себе дело.

— Да, считай, тебе повезло. Потому что в принципе служба в нашей армии не даёт ничего, от слова совсем. Только драгоценное время потеряешь зря.

— Да я знаю… — тяжело вздыхая, Самсонов согласился и выглянул в окно, за которым виделись проезжающие мимо машины, да светлое небо с лесистыми пейзажами, характерными для Карелии.

Они оба замолчали, поскольку к сказанному добавить было нечего, всё и так было понятно без лишних слов. Ветров скоро выехал на трассу, и они поехали по ней до границы с Финляндией. Пока они ехали, автомобиль под воздействием мощного ещё летнего солнца нагрелся до раскалённого состояния, прямо как та крыша на здании, и превратился буквально в сауну, из-за чего Ветрову пришлось открыть два передних окна, поскольку толку от кондиционеров не было никакого. По дороге подполковник передал Иннокентию поддельные документы, что хранились у него в сумке, которая стояла на заднем сиденье и которую он попросил Самсонова взять оттуда и передать ему.

Он порылся в спортивной сумке и вытащил из неё загранпаспорт и обычный паспорт, сразу отдав всё киллеру. Раскрыв загранпаспорт, Иннокентий обнаружил, что там было вписано имя некоего Аркадия Павловича Судного, уроженца Волгограда и 1977 года рождения. Впрочем, в обычном гражданском паспорте были указаны те же данные. Всё вроде бы с документами было в порядке, да вот только в них не оказалось фотографий, что, конечно, смутило Иннокентия.

— Всё хорошо, правда, фотографий не хватает…

— Хм, да действительно. Как-то я об этом не подумал. У тебя же с собой твой настоящий паспорт?

— Да, должен быть в кармане куртки, — Самсонов с деловым и серьёзным видом принялся рыться во внутреннем кармане куртки, — действительно, паспорт там есть. Сейчас достану.

— О, отлично! — торжественно воскликнул Сергей Александрович. — Всё не так уж и плохо… Значит так, у меня есть клей, он лежит в бардачке, возьми его и аккуратно приклей фото в загранпаспорт.

— А с паспортом что делать?

— С новым?

— Да, я о нём и говорю. Хотя у меня же есть ещё один липовый паспорт с моей фотографией. — вытаскивая второй «свой» паспорт, сказал Иннокентий обнадёживающим голосом.

— Ну вот, и решили все вопросы. Значит, берёшь фотографии и клеишь их. Только аккуратно, а то нас не пропустят через границу и точно арестуют…

Самсонов приступил к переклеиванию фотографий, и, в конце концов, уже на подъезде к очереди из машин, которые выстроились плотной вереницей возле контрольно-пропускного пункта Нуйямаа—Брусничное, он успел проделать всю эту работу. Ветров, остановившись возле последней машины в очереди, осмотрел оба паспорта и, не заметив ничего экстраординарного в приклеенных фотографиях, одобрительно кивнул. Теперь лишь оставалось ждать, когда дойдёт очередь и до них тоже…