Сломай мой лед

Анна Эйч (2024)

Элли Золотова спортивный агент КХЛ и бывшая фигуристка, трагично потерявшая свой шанс на олимпийскую мечту. Вынужденная каждый день доказывать свое место в жестоком мужском мире, она совершенно забыла, что значит быть хрупкой женщиной. Элли не боится влюбиться, но как это сделать, когда вокруг одни хоккеисты, а на них у нее строгое табу. Ее сердце лед, но все меняется, после небольшого путешествия за океан. Здесь она знакомится с дерзким хоккеистом Картером, который всеми силами пытается помешать ее бизнес-сделке. Коктейль из взаимной ненависти и страстной химии заставляет Элли нарушить свое правило, а Картера потерять голову и понять, что в жизни есть что-то важнее хоккея.

Глава 16. Несломленная птица

Картер.

— Напомни, почему мы здесь? — спрашивает мой друг Курт, забирая полотенце и ключи от раздевалки у девушки на ресепшене.

— Мне нужно выпустить пар, а тебе согнать жиры: мне кажется отличный план.

— Вообще-то, когда к тебе прилетает твой лучший друг с другого конца света, вы обычно идёте напиваться в бар, а не таскать железо, — смеётся он.

— Ты сам просил меня затащить тебя в зал, как только мы увидимся, вот мы увиделись.

— Кто ты и что ты сделал с моим другом? С каких пор ты так внимательно меня слушаешь?

— Может, я взрослею?

— Не говори глупости.

Я громко смеюсь и закидываю свою руку на его плечо.

— Давай рассказывай, как там твоя медицинская практика? Всех футболистов вылечил?

Курт, как и я, раньше занимался хоккеем, но полученная однажды травма значительно повлияла на его эффективность в игре. Тогда он увлёкся медициной и выучился на спортивного травматолога. Он всегда был тем, кто быстро увлекается и перегорает. Особенно это касалось женщин. Однако медицина, кажется, единственное, что его зацепило достаточно сильно. Год назад он улетел в Манчестер — работать с лучшими футболистами мира.

— Их всех вылечить невозможно! Честно говоря, я всегда считал, что хоккей опасный спорт: думал мягкая трава не сравнится с беспощадным льдом. Но знаешь, я ошибался. Эти талантливые придурки умудряются ломать и сворачивать себе кости в таких местах, о которых я даже не подозревал.

— Хочешь сказать, это мы слабаки? — Я наигранно обижаюсь и становлюсь в боксёрскую стойку, будто прямо сейчас хочу доказать ему обратное.

— Хочу сказать, что футбол, не поверишь, тоже спорт, — смеётся Курт, так как обычно в Канаде и США футбол без приставки «американский» не считается видом спорта. Нет, конечно, мы его признаём и не отрицаем его существование, но на уровне общества он непопулярен, поэтому хоккеисты часто смеются, делая вид, что даже не слышали о такой игре.

— Не говори глупости, — возвращаю его же слова и немного копирую интонацию.

***

После часовой тренировки в зале мы заходим в бар клуба, чтобы взять ещё воды. Мой взгляд сразу цепляет симпатичная брюнетка, сидящая на высоком стуле у барной стойки: она потягивает какой-то спортивный коктейль и залипает в телефоне.

— Типичная картина, — замечает Курт, куда я смотрю, и комментирует: — Такая вся «я пришла заниматься, но на самом деле сделаю пару фотографий в социальную сеть и покручу своим, и без тренировок, безупречным задом».

— Думаешь, она из таких? — смеюсь я, а сам не могу оторвать от неё взгляд: она мне кого-то напоминает или, может, знакомая. Не могу избавиться от чувства дежавю.

— Похожа, слишком ухоженная для той, что пришла работать, а не красоваться.

Затем мой друг хлопает меня по плечу и направляется к ней.

— Ты что задумал? — спрашиваю я.

— Пойду познакомлюсь, не всё же с тобой тусоваться, а я, может, соскучился по женскому теплу. — Он подмигивает и подходит к красотке.

Я фыркаю и отворачиваюсь к автомату с водой.

— Прости, английский не мой родной язык, не мог бы ты повторить?

Ведьма? В секунды все пазлы в голове сложились. Тут же неуместно всплывает обтянутая джинсами её дерзкая задница, высокий хвост и спортивное прошлое, видео с которым я пересматривал несколько раз.

— Спрашиваю, как тебя зовут, увидел тебя и не смог отказать себе в удовольствии познакомиться.

Курт ещё никогда так меня не бесил. Что за подкат из девятнадцатого века? Или это он этих чопорных замашек нахватался в Англии?

— С какой целью? — спрашивает Ведьма.

Конечно, ей не нравится его заход: сейчас она его пошлёт. Пошлёт ведь?

— С целью пригласить тебя на свидание, — не унимается этот мартовский кот, а я всё так же как шпион продолжаю стоят к ним спиной и подслушивать.

— Ты хоккеист?

— Неожиданный вопрос, — смеётся мой друг. — Нет, сейчас нет, я врач. А что?

— Не хожу на свидания с хоккеистами, — мило отвечает она.

Что? У неё табу на хоккеистов? Мой мозг неправильно воспринимает данную информацию, совсем неправильно. Но всё, о чём я могу думать, — это о том, как вероломно заставлю нарушить её своё правило. Как заставлю кричать от удовольствия и молить о продолжении. Не ходит она на свидания с хоккеистами. У меня побежит!

— Я Элли, очень приятно!

КАКОГО ЧЁРТА?

Я слышу этот обманчивый ангельский голосок, на который уже один раз повёлся в нашу первую встречу. Никуда она не пойдёт! Хотя, чего я переживаю: её зовёт мой друг, я придумаю как отговорить, и она останется ни с чем.

Они обмениваются контактами и когда я слышу, как она прощается, спрыгивает со стула и направляется в сторону тренажёрных залов, наконец-то выхожу из прикрытия.

— Горячая штучка: оказывается, она здесь…

— У неё боксёрские перчатки? — перебиваю Курта и смотрю вслед Ведьме, наблюдая, как она покачивает перчатками в правой руке.

— Похоже, я ошибся, — улыбается Курт. — Она пришла реально тренироваться, но попка у неё…

— Всё, пошли! — хлопаю его по спине, чтобы не слышать, что он думает о заднице той, кого внезапно очень захотел я. Не то, чтобы я ревновал, просто эта попка уже занята, мой друг. Я увожу его в раздевалку, быстро принимаю душ и под предлогом того, что забыл где-то в баре телефон, возвращаюсь, чтобы осуществить свой гадкий, достойный удара в лицо, план.

Вся эта ситуация достойна анекдота, я уже второй раз лезу к одной и той же девушке, сразу после того, как её пытается склеить мой друг. Чувствую, это закончится плохо. Очень плохо.

***

Прошло десять минут. Десять чёртовых минут я смотрю на хрупкую изящную девушку, которая с остервенением колотит грушу. Кто ты? Элли из России? Она не сломленная птица, как мне показалось, когда смотрел видео с её падением, не обделённая мужским вниманием стерва, у которой из развлечений только работа и вино с попкорном. Она умеет флиртовать, умеет наслаждаться компанией мужчин. А ещё она, вашу мать, боксирует! Профессионально!

С каждым ударом она будто кричит этому миру о своей силе, пытается доказать: ничто и никто её больше не ранит, не сломает. Я зависаю на ней, слежу за её движениями не в силах прервать этот монолог, свидетелем которого должна быть только боксёрская груша.

— Что у тебя в голове, Чемпионка? — шепчу я в стекло, через которое наблюдаю за лучшим зрелищем. Она невероятно красива в своей борьбе. В тёмном обтягивающем костюме с открытым животом и развевающимся бесконечным хвостом, который пускает шоколадные волны от её яростных ударов. Красные перчатки, как сигнальные фонари, контрастируют в полумраке пустого зала, будто предупреждают таких, как я: Осторожно, эта девушка может убить за своё сердце.

Я достаю телефон и делаю быструю фотографию её силуэта с врезающейся рукой в беспомощную подушку для битья.

— Надо же, какие люди? Следишь за мной? Не всё успела выяснить? — захожу я с беспечным видом и саркастичными подколками.

Она кидает на меня мимолётный взгляд и продолжает своё занятие.

— Ты не в самом выгодном положении, чтобы меня злить, Адамс!

— Не в настроении? А что так? Обломалась сделка? — Я обхожу её и придерживаю грушу, чтобы она не так трепыхалась от её ударов.

— Ты бессмертный? — Ведьма останавливается и смотрит на меня уже знакомым яростным взглядом. Боги, как же я хочу увидеть этот взгляд во время секса.

— Что? Сделаешь меня своей грушей?

— Я нежных принцев, не умеющих решать свои проблемы без папочек, не бью.

— Не понимаю тебя, — смеюсь я, хотя признаю, она меня задела.

— Я знаю, что это ты влез в мои дела. — Она тычет в меня перчаткой. — Вот просто интересно: тебе что, заняться нечем больше, кроме как показывать свою маскулинность, лишая и клуб, и свою команду сильного игрока?

— Серьёзно? Сильного игрока? — Я закипаю от злости: видимо она не знает о нашем конфликте. — Ты знаешь, что сделал твой сильный игрок?

— Да, и что? Это повод бежать к папочке и плакаться? — Она всё больше меня раздражает.

— Ну может у вас в России это нормально, что в хоккей играют насильники, но извини, мы здесь такого не приемлем! — почти кричу ей в лицо.

Она уже открывает рот, чтобы кинуть в меня очередную язвительную реплику, но тот же осекается в удивлении. Она не знала.

— Антон не мог… — тихо произносит в шоке.

— Плохо воспитываешь своих клиентов, милая, — пытаюсь уколоть её, но тут же жалею, эта информация действует на неё более губительно, чем я мог предположить. Она отходит на шаг и рассеянно начинает снимать перчатки.

— И… и как это случилось? Точнее… Да, нет! Не может быть такого! — Она срывает перчатки и с гневом швыряет их в пол, хватается за голову, прилизывая несуществующие «антенны» на голове.

— Он опоил её наркотиками, а потом воспользовался, — говорю я и чувствую противный привкус во рту, будто снова переживаю тот день. — Со стороны, может, это и не выглядело как изнасилование, но она это сделала точно не по собственной воле, у меня есть результаты анализов.

— Я не буду верить тебе на слово — качает она головой. — Мне нужны доказательства!

— Я тебе их покажу, давай номер.

Честно сказать, я не собирался никому ничего доказывать, тем более Ведьме, решившей со мной посоревноваться в упорстве, но почему-то сейчас, мне стало важно, чтобы она мне поверила. То ли от её неподдельно искренней реакции, то ли от того, что я хочу получить её номер или найти повод с ней ещё раз поговорить или хотя бы, поругаться.

Она вбивает свой номер в мой телефон, а я бессовестно рассматриваю её шею, по ней медленно бежит капелька пота, и у меня формируется слюна от желания словить её языком. Я незаметно наклоняюсь к ней.

— Как записать? — спрашивает она, смотря в телефон.

— Ведьма, — улыбаюсь и жду, что она поднимет голову и расстреляет меня своими огненными глазами.

Но она не делает этого: усмехнувшись, начинает вбивать «Ведьма» в строку с именами. Я опускаю взгляд на её руки и, видимо отключив мозг полностью, касаюсь её костяшек. Нежно провожу по ним большим пальцем: они перебинтованы, но я знаю, что всё равно болят. Аккуратно беру её правую руку в свою ладонь, оставляя свой телефон в левой. Не смотрю: знаю, что её брови уже взлетели вверх и, скорее всего, она в полном непонимании пытается подпалить меня взглядом. Рассматриваю её изящные пальчики с коротким аккуратным маникюром, которые никак не вяжутся с грубыми бинтами. Начинаю разматывать руку, и жду что она вырвет её сейчас и задушит меня этими белыми лентами. Но нет, позволяет, не дышит, но позволяет вторгаться мне на её территорию.

Почему? Тоже это чувствует?

Бинты падают на пол, и я касаюсь слегка сбитых костяшек.

— Зачем тебе это? — хриплю, нежно поглаживая кисть.

— Ч-что?

— Зачем такой хрупкой девушке такой грубый спорт?

— Снимаю стресс, — выдавливает она.

— Я знаю способы получше, — решаюсь посмотреть ей в глаза.

— Меня… этот… — каждое слово дается ей всё труднее, ведь я оказываюсь в миллиметре от её лица. — Вполне. — Она смотрит на мои губы. — Устраивает…

Мы пялимся друг на друга как голодные коты на сметану, мне хочется её сжать в объятьях, скинуть не только эти бинты, но и всю одежду, поцеловать каждую ранку, пометить всё её тело собой.

— Хочу тебя поцеловать, — выдаю я, не успевая хорошенько обдумать свои действия. С ней всегда так: я сначала делаю, а потом думаю.

— Я не целюсь с хоккеистами, — гнёт она свою линию, хотя, я уверен, ответит на поцелуй, если я надавлю.

— А я не спрашиваю разрешения, — усмехаюсь, давая понять, что все равно возьму свое, если захочу.

Она облизывает губы, и я чувствую, как колотится её сердце. Химия. Между нами дикая химия, — она не может этого отрицать. Я порываюсь к её губам, но в этот же момент…

— Твой телефон, — тычет мне его в грудь. — Скинь всё, что у тебя есть на Соколова: если подтвердится, я самолично закопаю его карьеру.

Ведьма вернулась. Она стремительно поднимает бинты, перчатки и выбегает из зала, оставляя меня с нарастающей эрекцией в джинсах.

***

Я выхожу из здания и иду к машине, которую подпирает Курт, сложив свои руки в защитной позе на груди.

— Нашёл?

— Что?

— Телефон. — Он кивает на аппарат у меня в руке, и я вспоминаю, что именно это сказал ему, чтобы пойти и поприставать к девчонке, которую он пять минуту назад пригласил на свидание.

— Э-э, да. — Я прячу телефон и добавляю: — Извини, что долго: мне позвонил менеджер и пришлось зависнуть с ним на полчаса.

— М-м… — кивает Курт, а потом перестаёт улыбаться и выпаливает: — Я видел вас, Картер!

Так, похоже, я всё же получу в нос. Мой друг продолжает:

— Ты что? Сразу не могу сказать, что она занята? Зачем прятался и выставил меня идиотом?

— Мы с ней не то, чтобы ладим, — поясняю я. — Она просто лезет в мои дела и жутко раздражает этим.

— Непохоже, что она тебе противна. Ты её глазами раздевал.

— Скажем так, она часть моего плана, ни более, — оправдываю я своё влечение к девушке, чью карьеру мечтаю уничтожить.

— Как скажешь, — поднимает вверх руки Курт и проходит к водительской двери. — Поехали — развеемся и найдём мне девчонку, только сразу скажи, если я вдруг выберу ту, с которой у тебя какие-то дела.

— Обязательно! — Смеюсь я и усаживаюсь на пассажирское сидение.

Мы отлично проведём время и, возможно, я даже проведу эту ночь с кем-то горячим. В голове сразу всплыла фантазия брюнетки с высоким хвостом на шпильках. Нет, нет, нет. Я трясу головой, чтобы стряхнуть наваждение.

— Мне нужна блондинка! — выдаю я резко.

— Как скажешь, друг, — ржёт Курт, похлопывая меня по плечу.