Затмение Огня. Пробуждение

Даяна Райт (2023)

Продолжение цикла «Лунное затмение» и первая часть трилогии «Затмение огня».Есть ли место в современном мире для легенд и мифов? А что, если древние сказания не были вымыслом, а отражали реальность? В это сложно поверить, особенно в мире, где нет места необъяснимому и сверхъестественному.Оливия Уильямс находится на пороге получения научной степени по психологии. Она заканчивает Стэнфорд и хочет показать себя как грамотного и достойного психоаналитика. Однажды она получает заманчивое предложение от одного из профессоров Стэнфорда и без колебаний соглашается. Однако научный проект, в который она ввязывается, оказывается роковым для неё и переворачивает её жизнь с ног на голову.

Глава 2

Я ехала на свой первый сеанс психотерапии с большим воодушевлением. Конечно, я немного волновалась перед встречей, но в то же время напоминала себе, что стремилась к этому много лет и отдала этому половину своей сознательной жизни.

Два дня назад я приехала в Нью-Йорк и поселилась в гостинице недалеко от центра города. Хотя я не так часто бывала в Нью-Йорке, я хотела изучить его в свободное время.

К моему удивлению, после разговора со Скоттом мне позвонила Рэйчел и спросила о моём самочувствии и планах в городе. Я ещё раз поблагодарила её за беспокойство и в очередной раз отказалась от её помощи. Я привыкла справляться со всем самостоятельно и не любила, когда меня считали слабой и неспособной решить свои проблемы. Поэтому я решила действовать самостоятельно, не обращаясь за помощью к другим.

Прибыв на место, я направилась в здание лечебницы, громко стуча каблуками по тротуарной плитке. Я старалась поддерживать образ серьёзного психоаналитика, поэтому выбрала классический стиль в одежде: облегающую юбку-карандаш, свободную блузку, пиджак и классические туфли на высоком каблуке. Я выглядела безупречно, что придавало мне уверенности в себе.

Получив карту сотрудника, я пошла по уже знакомому маршруту к палате своего нового пациента. Мне было неловко заходить без приглашения, поэтому я решила соблюсти все нормы приличия и постучала в дверь. После слабого стука я услышала «входи» и открыла дверь.

Скотт сидел на своём обычном месте и подбрасывал вверх бейсбольный мяч. Он ловко ловил мяч тонкими пальцами, глядя куда-то за пределы окна.

— Привет, док. Я ожидал вас немного позже.

— Добрый день, Скотт. Как вы себя чувствуете?

— Лучше всех. — В голосе парня снова прозвучали нотки сарказма. — А как вы?

— Как и вы, лучше всех. — Почему-то я решила ответить Скотту в его же манере. — Как ваше настроение?

— Настроение? — Скотт перестал подбрасывать мяч и повернулся ко мне лицом.

— Да, настроение для нашего диалога.

— Я настроен позитивно и прогрессивно. — Губы парня дрогнули в лёгкой улыбке. — Когда начнём?

— Мы уже начали. У вас есть что-то, чем вы хотели бы поделиться со мной?

— Если только одарить вас всеми возможными комплиментами этого мира. — Впервые в голосе парня слышались задорные и игривые ноты, что меня смутило.

— Скотт, давайте не будем переходить личные границы. Я ваш доктор, а вы мой пациент. Не стоит стирать эту грань между нами.

— Как скажете, док. — Вмиг парень изменился в лице и стал безразличным и спокойным.

— Рада, что мы друг друга поняли. Давайте вернёмся к нашему диалогу. Может, вас что-то беспокоит или тревожит?

— Вы верите в наличие души?

— Верю.

— Странно это слышать от человека научной сферы деятельности.

— Научная деятельность не мешает мне верить во что-то необъяснимое и загадочное. Наш мир полон загадок и тайн, которые, возможно, мы никогда не сможем разгадать. Но это не отменяет того факта, что они могут находить своё отражение в нашем мире. Поэтому такое понятие, как душа, вполне может существовать. А как считаете вы?

— Я? Всю свою жизнь я живу среди научных деятелей, где понятие души не очень распространено.

— Но у вас же должно было сложиться собственное мнение, которое отличается от мнения вашего окружения? Или вы легко поддаётесь влиянию других людей?

— Я бы так не сказал. Я выслушиваю все точки зрения, но в итоге придерживаюсь своего мнения.

— Вот как? — слова парня меня удивили и позволили мне увидеть некоторые психологические особенности моего собеседника. — И какого же ваше мнение на этот счёт?

Скотт сделал намеренную паузу, явно желая создать небольшую интригу:

— Моё мнение такое: все живые существа имеют внутри себя некую энергию, которую можно назвать душой. Эта энергия у всех разная, и её сила и состав зависят от выборов её носителя.

— Носителя?

— Да, мисс Уильямс. Под носителем я понимаю само живое существо, которое содержит в себе эту энергию.

— Интересное мнение, — я задумалась и сделала пару заметок в свой блокнот. — В таком случае, ответьте, какова ваша энергия и чем вы её наполняете?

— Я пока пустой сосуд.

— То есть, вы считаете себя бездушным? Я правильно вас поняла?

— Я бы не назвал себя бездушным. Скорее, отрешённым и потерянным.

— Значит, у вас есть душа, но она сейчас не с вами?

— Абсолютно верно. Вы первая, кто так быстро понял мою мысль.

— Это было не сложно сделать. Как вы думаете, где в таком случае может быть ваша душа?

— Не могу ответить вам однозначно, но мне кажется, что она где-то глубоко внутри меня. Спит беспробудным сном под слоем этого неведения и беспамятства.

— Даже так, — я вновь сделала необходимые мне отметки в блокноте и продолжила свой допрос. — Скотт, что вы чувствуете, когда говорите о своей душе и её потере?

— Не буду вам врать и скажу, что мне немного грустно и где-то обидно осознавать, что я лишён того, чего я достоин и чем должен обладать по праву.

— Вы не думали о том, что некоторые люди, как и вы, лишены того, что им положено, и каждый день кто-то лишается того, чего он достоин и чем он должен обладать?

— Думал. Но я не хочу полагаться на тех, кто слаб и не хочет вернуть своё. Я хочу полагаться на тех, кто берёт от жизни всё и всегда отстаивает свои права и границы.

— Значит, вы опираетесь на сильных личностей и желаете быть подобным им?

— Возможно, — Скотт пожал плечами и откинулся на спинку своего кресла. — Но я точно не хочу быть слабее других.

— Предположу, что вы по природе своей волевая личность. Этот факт приоткрывает нам хоть небольшую, но брешь в вашем сознании.

— Каким образом?

— Мы с вами выяснили, что вы считаете себя сильной личностью. И вы не хотите быть в подчинении у кого-то, кто слабее вас или даже сильнее. Я считаю это небольшим прогрессом в нашей терапии.

— Даже так? — парень снова улыбнулся. — Что ещё вы смогли выяснить из нашего разговора?

— Давайте пока я оставлю свои выводы при себе. Когда я проанализирую наш диалог, я смогу более детально проработать все необходимые мне данные.

— А вы не похожи на других докторов.

— С чего вы так решили?

— Я пять лет общался с десятками ваших коллег, и все они были схожи в своих разговорах и методах. В вас же я вижу что-то иное, что делает вас непохожей на них всех.

— Я не люблю действовать по существующим шаблонам, а стараюсь делать всё по своим ориентирам и принципам.

— Это даёт мне основания надеяться, что ваш метод поможет мне в возникшей ситуации.

— Об этом я вам и говорила. Мои методы немного необычны и носят экспериментальный характер.

— Так я ваш научный эксперимент? Как это неожиданно.

— Вы не научный эксперимент. А я хочу попытаться вам помочь, используя доступные мне методы.

— Мисс Уильямс, что вас больше всего удивило в вашей жизни? — неожиданный вопрос Скотта ввёл меня в небольшой ступор. Я никак не ожидала подобного вопроса с его стороны, поэтому не была готова ответить на него.

— В каком смысле? Что вы имеете в виду?

— Я хочу узнать, что поразило вас и вызвало у вас восторг и счастье.

— Зачем вам это знать?

— Я пять лет живу в стенах клиники, и кроме её стен и окружающего её сада я ничего в своей жизни не видел. Мне интересно послушать про имеющийся там за стенами мир и узнать о нём что-то новое.

— Вы ни разу не покидали пределов клиники?

— Нет, мисс Уильямс. Мир за пределами клиники для меня — неизведанная территория. Я не знаю, какая там жизнь, но я пытаюсь узнать о ней хоть что-то и мечтаю увидеть её своими глазами.

— Скотт, почему вы никогда не пытались выйти из клиники?

Парень замялся и ответил:

— Сложно это признавать, но я немного боюсь. Я не представляю, что меня там ждёт и каков тот загадочный мир. Поэтому я боюсь вот так резко окунуться в него с головой.

— Так вас сдерживает лишь страх перед неизвестным?

— Наверное, больше да, чем нет. И ещё стеснение.

— Стеснение?

— У меня нет нормальной одежды, и мне кажется, я буду выглядеть довольно нелепо в глазах обычных людей.

— А разве вы не обычный человек?

— А разве обычный? Я человек без памяти, понятий прошлого и без личности. Согласитесь, сложно назвать меня обычным человеком.

— Я с вами не согласна. Даже если вы не помните, кто вы такой, и вы не помните своё прошлое, вы в любом случае личность. Даже в том состоянии, в котором вы сейчас находитесь.

— Это вы как профессионал говорите?

— Это я вам говорю, как разумный человек, поддерживающий мнение о том, что каждый человек — это отдельная личность, с набором гарантированных прав и свобод.

— Знаете, а ваши слова меня зацепили. Так вы ответите на мой вопрос?

— На какой конкретно?

— Он был один за весь наш разговор — в голосе парня я впервые заметила отголоски недовольства.

— Он был не один, Скотт.

— Да, но без ответа остался лишь один мой вопрос вам.

— В таком случае я могу сказать, что самым поразительным за всю мою жизнь был момент, когда я встречала рассвет, сидя над Гранд-каньоном.

— Гранд-каньоном? Что это?

— Вы не знаете, что такое Гранд-каньон?

— Нет, не знаю. Просветите меня? — в глазах парня блеснул отблеск надежды, который сложно было не уловить в его янтарных зрачках.

— Это одно из природных чудес этой страны, а также одно из самых необычных мест во всей Америке.

— Так что он из себя представляет?

— Сложно вам описать словами — я задумалась, пытаясь сообразить свой ответ — Давайте я вам лучше покажу.

— Покажете?

— Да. У меня остались фотографии в телефоне.

— В телефоне? Фотографии?

— Вы что, не знаете о существовании такого понятия, как мобильные телефоны и фотографии?

— Я лишь знаю, что с помощью этих устройств окружающие могут связываться между собой и разговаривать на расстоянии. А что такое фотографии?

— Это изображения, которые мы делаем, желая что-то запечатлеть и тем самым запомнить. Что-то или кого-то. Вы их видели в книгах, журналах и газетах.

— Так это не картины?

— Нет, Скотт, это всё фотографии, сделанные с помощью специальных технических средств, таких как телефон или фотоаппарат.

— Как интересно. Вы покажете мне эти изображения?

— Да, конечно. Минуту.

Я достала из сумки свой смартфон и стала искать в фотогалерее фотографии Большого каньона, которые мне нужны. Найдя нужные снимки, я открыла одно из изображений на экране и отдала телефон Скотту. Он аккуратно взял его из моих рук и с интересом начал рассматривать.

Было удивительно видеть, как взрослый парень с детским любопытством рассматривает незнакомый предмет. Скотт вертел мой телефон в руках, внимательно осматривая его со всех сторон. Затем он повернул экран к себе и стал вглядываться в изображение.

— Это и есть фотография?

— Да. Как я уже говорила, это фотография реального места, которое я сделала во время отпуска.

— Так это место где-то существует?

— Да, Скотт, и на самом деле оно находится не так далеко от вас.

— Даже не могу представить всё это перед собой. Что ещё вы видели?

— Скотт, мы встретились не для того, чтобы обсуждать мои путешествия, а чтобы поговорить с вами и решить вашу проблему, — ответила я, решив прекратить этот разговор и вернуться к делу.

— Но мне теперь интересно узнать о таких местах и увидеть их фотографии.

Скотт произнёс эти слова с таким воодушевлением и эмоциональностью, что я впервые увидела на его лице такие яркие эмоции. Это могло говорить о том, что я выбрала верную тактику для его лечения.

В душе я была немного удивлена такой детской реакции и наивному мышлению Скотта. Даже если он всё забыл, то не знать о таких простых и очевидных вещах, как мобильные телефоны и фотография, было немного странно.

Я внимательно смотрела на этого странного парня, пытаясь понять его. Он явно был непростой личностью, хотя и пытался казаться таким. Скотт сам не знал, кто он и что из себя представляет.

Но за наш непродолжительный разговор я увидела в нём небольшие задатки самоуверенности и противоречивости. В то же время он пытался приспосабливаться к окружающему миру и старался быстро адаптироваться к нему, что говорило о его мобильности и социализации.

«Скотт явно был из тех, кто мог найти подход к любому человеку и при необходимости разговорить его», — подумала я.

Вот уже пять минут в палате повисло тяжёлое молчание. Я решила нарушить его неожиданным предложением:

— Скотт, вы бы решились выйти из клиники при должном сопровождении вас?

— Док, о чём вы?

— Я о том, что при удачной терапии мы могли бы с вами ненадолго покинуть стены клиники и выйти в мир.

Я заметила промелькнувшее на лице Скотта волнение и лёгкий страх.

— Я буду всё это время рядом и везде вас сопровождать, — продолжила я.

— Вы готовы пойти на такой шаг?

— А почему нет? Для начала я могу провести вас по улицам Нью-Йорка и показать город из салона своего автомобиля. Позже мы можем начать ненадолго выходить в люди, тем самым стимулируя вашу социализацию работать более активно.

— Социализацию? — переспросил Скотт.

— Это термин, который отражает способность человека быстро адаптироваться в незнакомом обществе и приспосабливаться ко всем новшествам своей жизни. Ещё можно назвать это явление адаптацией.

— Значит, вы хотите, чтобы я… — Скотт замолчал, сделав задумчивое выражение лица. Затем он произнёс по слогам: — А-дап-ти-ро-вал-ся.

— Да, я хочу, чтобы имеющиеся у вас задатки стали расти немного активнее и развивались.

— Вы считаете, во мне есть подобные качества?

— Могу вас заверить, что есть. Вы адаптивный человек, и это сразу бросается в глаза. Но вам нужно немного стимула и практики, чтобы вы смогли начать вновь развивать это качество.

— В таком случае я теперь буду с нетерпением ждать нашего с вами выхода в большой мир, — Скотт широко улыбнулся, а в его глазах снова сверкнули озорные искры.

— Значит, как только я всё улажу и решу все вопросы с руководством клиники, мы с вами отправимся на небольшую разведку. — Я встала со своего места и протянула руку Скотту. — На этом, думаю, наш сеанс можно считать законченным.

— На сегодня всё? Что-то маловато для первого раза.

— Достаточно. Мне есть над чем подумать и что проанализировать. К тому же, вам не стоит сильно напрягать свой разум сразу. Нам стоит постепенно приводить его в норму.

— Как скажете, док. Вам виднее в таких вопросах.

— Поэтому я благодарю вас за эту беседу и желаю вам хорошего дня.

— Когда вас ожидать в следующий раз?

— Я думаю, через пару дней будет в самый раз. Я хочу дать вам время подумать над нашим разговором и сделать какие-то выводы из него.

— Вы, я так понимаю, займётесь тем же самым в эти дни.

— Правильно понимаете, но у меня есть ещё дела в городе.

— В таком случае не смею вас больше задерживать. Всего наилучшего, доктор Уильямс.

— Благодарю вас. До следующей встречи.

Я вышла от Скотта, и на моём лице отразилась лёгкая растерянность. Наш первый сеанс помог мне понять некоторые важные вещи о нём и сделать первые выводы.

Вечером того же дня я решила взять в клинике копии документов, касающихся Скотта, и изучить их в своём номере. Мне было очень интересно погрузиться в его историю и понять её истоки.

Вечером я сидела в номере и читала эти бумаги. Согласно медицинской карте, Скотта нашли молодые люди в пригороде Нью-Йорка и доставили в ближайшую больницу. Он очнулся через сутки в состоянии полной дезориентации. Парень не помнил ни своего имени, ни возраста, ни того, что с ним произошло. Он был растерян и сильно напуган, потому что совершенно не помнил ничего из своей жизни.

После обследования выяснилось, что физически он здоров, но его рассудок был повреждён. Отсутствие личности и понимания того, кто он такой, вызывали у него приступы раздвоения личности и неопределённости.

Со временем Скотт начал приходить в себя, даже без воспоминаний. Он стал общительным и дружелюбным, но иногда в нём проявлялась определённая жестокость и злость. Всё это списали на синдром раздробленности личности, поэтому в лечебнице на его выпады никто не реагировал.

В итоге Скотта определили в Манхэттенскую психиатрическую лечебницу, где он остался на долгий срок. Парень не знал и не имел представления о мире за стенами лечебницы и познавал всё заново, словно только родившийся ребёнок.

Сколько врачи ни пытались вызвать хоть малейшие обрывки воспоминаний у Скотта, все попытки были провальными. Он ни разу не смог вспомнить что-либо из своей прошлой жизни и никак не реагировал ни на одну из предложенных психиатрических терапий.

Дочитав все документы до конца, я отложила их в сторону и достала свой рабочий блокнот. Я открыла страницу с заметками, сделанными во время нашего со Скоттом сеанса, и с задумчивым выражением лица начала читать свои записи.

«Скотт — сильная личность, это бесспорный факт. Он стремится к независимости и не желает подчиняться, что говорит о его волевом характере. Но в нём есть какой-то порыв добродушности и неуверенности, что говорит о его непонимании самого себя. Его приступы раздвоения могут быть связаны с попытками быть разным и экспериментировать со своим характером».

Мои размышления прервал звонок на телефон, который мирно лежал возле моей кровати. Я ответила на звонок, и в динамике услышала голос своего научного руководителя, профессора Джона Траста. Он был уже в возрасте, но старался поддерживать связь со своими студентами и всегда довольно внимательно относился ко всем своим подопечным.

— Профессор, рада вас слышать.

— Оливия, как ваши успехи?

— Пока сложно что-то сказать. У меня сегодня был только первый сеанс с пациентом.

— Сеанс? Вы решили проводить пациенту классическую психотерапию? — профессор сделал паузу, и я услышала в его голосе обвинение и строгость. — Я думал, вы придерживаетесь более прогрессивных методов в лечении. Собственно, ваши методы и дали мне право послать вас на помощь профессору Джейкобсу.

— Данный случай довольно необычный. Чтобы понять, как мне правильно построить тактику лечения пациента, я решила начать с банальной психотерапии.

— Вот как? И как прошёл ваш первый сеанс?

— Неплохо. Скотт даже начал проявлять скрытые особенности своей личности, что позволило мне сделать первые выводы о его прошлом характере.

— Скотт?

— Так зовут нашего пациента. Имя ему дали местные работники. Парень не мог же ходить совсем безымянным. Пусть хоть вымышленным именем пользуется.

— Согласен с вами. Но, мисс Уильямс, каковы ваши прогнозы на счёт этого парня?

— Мне кажется, мой предполагаемый метод эмоциональной встряски должен ему помочь. У Скотта есть эмоциональные всплески, что может говорить о его потребности в эмоциях. Всё это может стать моей опорой при выборе тактики его лечения.

— Значит, вы планируете подвергнуть пациента эмоциональному потрясению?

— Пока что я не собираюсь этого делать. Чтобы допустить подобное, мне нужно максимально подробно изучить пациента, его психотип и особенности.

— И как долго вы планируете изучать его?

— Не могу сказать вам точно, но, профессор, нужно сделать всё возможное, чтобы помочь этому парню, сколько бы времени это ни заняло.

— Я горжусь вами, мисс Уильямс. Вы рассуждаете как настоящий врач и специалист своего дела.

— Я просто хочу помочь несчастному человеку, который потерял целую жизнь из-за обстоятельств, которые не зависели от него.

— Мы не знаем, что стало причиной потери его памяти, и пока не можем сказать наверняка, что обстоятельства, которые способствовали этому, не зависели от него.

— Даже если это так, я всё равно должна помочь ему. Человек не должен провести остаток своей жизни, сидя затворником в стенах психиатрической больницы. Никто не заслуживает такой участи. И сам Скотт говорит, что мечтает увидеть мир за стенами лечебницы.

— Вот как? Пациент хочет выбраться в большой мир?

— В этом вопросе он двойственен. С одной стороны, он хочет увидеть мир и подробно расспрашивает меня о нём. С другой стороны, он сам признался, что боится быть среди «нормальных» людей и боится как-то выделяться среди них.

— Значит, у него присутствует внутренний страх быть отличным от других людей.

— Но это противоречит его мнению о том, что он не действует по существующим шаблонам. Сегодня я предположила, что у Скотта довольно волевой характер, который не даёт ему подчиняться личностям, слабее его, а то и сильнее. Он хоть и переживает на счёт того, как он будет выглядеть в глазах обычных людей, но сам он не воспринимает их как равных и авторитетных для него особей.

— В таком случае у меня возникла небольшая теория на счёт этого Скотта и его прошлого.

— Профессор, о чём вы?

— Страх пациента выйти в большой мир не связан с его стеснением или страхом быть не таким как все и как-то выделяться среди всех.

— В таком случае, с чем он связан? Что может вызывать в нём желание сидеть так долго взаперти?

— Существует большая вероятность того, что ваш Скотт наоборот, желает подсознательно слиться с толпой и быть похожим на всех окружающих людей. Но ему это надо не для того, чтобы соответствовать шаблонам общества, он этого подсознательно желает по другой причине.

— Как вы думаете, с чем это может быть связано? Может быть, он скрывается от кого-то или чего-то?

— Я не исключаю такую вероятность. Оливия, если вы хотите стимулировать его подсознание пробудиться, вам нужно перейти к более решительным методам, чем обычная психотерапия.

— Сегодня я обещала вывезти Скотта в город и показать ему мир.

— Отличная идея! — профессор Траст оживился, и его голос стал более воодушевлённым. — Это точно должно эмоционально его встряхнуть и дать его разуму возможность активно работать. Вы же сами описывали этот метод в своей диссертации.

— Всё верно, профессор Траст. Я лично разработала этот метод борьбы с амнезией и полной потерей личности.

— Так попробуйте применить на практике свою же теорию.

— Профессор, я не уверена, что мне стоит действовать так радикально. К этому нужно подойти плавно и аккуратно.

— И как долго вы планируете идти к этому?

— Хотя бы пару недель я хочу пообщаться со Скоттом и морально подготовить его к этому.

— А вот здесь я с вами не соглашусь. Вы же говорили об эмоциональном потрясении, верно?

— Говорила, профессор, и подробно описывала, как оно воздействует на разум людей, подобных Скотту.

— Так вот, насколько я помню выдержки из вашей диссертации, главным критерием эффективности эмоционального потрясения на разум человека является его неожиданность и непредвиденное наступление у пациента. Разве вы не так говорили?

— Всё верно. — только сейчас я поняла, что сильно ошиблась перед профессором и выставила себя не в лучшем свете. — Но что вы хотите мне этим всем сказать?

— Что я бы на вашем месте обошёлся без «моральной» подготовки пациента. Устройте ему небольшое эмоциональное потрясение, организовав спонтанный выезд из клиники.

— Вы советуете никак не оповещать его о предстоящей поездке? Я правильно вас поняла?

— Правильно. Оливия, вам следует начать применять ваши же теории на практике, а не довольствоваться лишь теоретическими аспектами вашей деятельности.

— Я вас поняла, профессор, — в этот момент я не смогла сдержать небольшой эмоциональный порыв и тяжело вздохнула. — И вы, как всегда, правы.

— Рад, что вы солидарны со мной, мисс Уильямс.

— Значит, я буду готовить"побег"пациента из клиники в ближайшее время.

— Позвольте дать вам небольшой совет. Проведите с пациентом ещё пару сеансов, а затем организуйте ему мнимый побег из клиники. Если он свободолюбив и силён духом, для него будет очень важно почувствовать свободу и освобождение от ограничений, которые налагает на него клиника и её руководство.

— Вы считаете, что это сработает?

— Я хочу в это верить. Попробуйте действовать нестандартно. В конце концов, это ваша теория и ваш метод, и только вам известно, как он работает.

— Спасибо вам, профессор Траст. Вы, как всегда, помогли мне и направили в нужное русло.

— Я всегда рад помочь талантливым и достойным людям. И вы, как никто другой, входите в эту категорию.

— Благодарю вас, профессор.

— В таком случае я могу пожелать вам удачи в вашем деле и попрощаться с вами.

— Доброй ночи, профессор Траст. Всего вам наилучшего.

— Доброй ночи, Оливия.

Как только разговор был окончен, в динамике телефона послышались короткие гудки. Я сидела с отрешённым выражением лица, глядя куда-то за пределы своего гостиничного номера. По-видимому, моя поездка в Нью-Йорк продлится дольше, чем я предполагала изначально. А это означало, что мне нужно было решить вопрос с жильём и пребыванием в городе. В итоге я решила заняться этим на досуге, а параллельно с этим разработать чёткий и оптимальный план будущего «побега» Скотта из клиники.