Эккле́сская сага

Евгения Мухамедьярова (2024)

Это история о охваченной тяжким бременем Великой Экклесе, прибывающей в чаянии нового героя. Его ждёт и Властитель, активно насаждая свой Порядок, омывая руки в крови несогласных. Лесные охотники, озёрные жители, люди равнин и маги скалистых гор в очередной раз объединяются для борьбы. Действительно ли юный охотник тот, кого они все ждут, или пророчество ошибается? Можно ли вмешаться в провидение и взять судьбу в свои руки?

Наследие

Пятнадцатилетний мальчишка в льняной тунике, подвязанной шнурком, босой, бежал через дворцовый внутренний двор в Афони́и, неся с собой письма для Ассамблеи Властителя. Магистры, их приемники, некоторые военачальники из высших чинов собрались сегодня здесь по очень важным вопросам. И корреспонденцию, которую в такой спешке нёс босоногий, все очень ждали.

Наконец двустворчатые распашные ворота открылись и в большую красную залу впустили мальчишку с письмами. Он запыхался, уперев левую руку в колено, вытянул правую с весомой пачкой конвертов с сургучной печатью тому, кто подошёл к нему. Это был секретарь Ассамблеи, старый Да́нтэ, в магистерской тёмно-синей мантии. Края его мантии были расшиты золотом, но в отличие от остальных магистров, у него не было кисточек на подоле и стоячего воротника, богато украшенного. Напротив, Да́нтэ был одет весьма скудно, ведь он хоть и секретарь Ассамблеи, главного военно-политического совета Властителя, но не имел никакого права голоса. В его обязанности входило передавать корреспонденцию, записывать важные поручения, вести протоколы совета. Эту должность он получил своей бесконечной «преданностью» Властителю. Конечно, будешь тут предан, когда у тебя такой выводок. У Да́нтэ с женой было девять детей. Из них четыре сына и пять дочерей. Они были все, как на подбор, красивые и статные. Трое сыновей заканчивали Лю́циум. Так называлась высшая школа чинов в Эккле́се. Старший сын уже был ментором, то есть учителем, наставником в Лю́циуме. Дочери же ухаживали за больной матерью и домом. Все они были в брачном возрасте, невесты. Но никто из детей Да́нтэ так пока и не женился. Это беспокоило старика, он был за них в ответе. Поэтому небогатый, но старательный, даже покладистый Да́нтэ идеально подходил на эту должность.

Все собравшиеся заполнили залу, выстроенную амфитеатром, уселись полукругом в несколько рядов на свои места на голых ступенях.

Дантэ разобрав почту, передал несколько депеш Патрону (магистру военного дела) и оставшиеся передал магистру налогообложения.

Вход в залу обрамляли пара воинов в позолоченных гвардейских доспехах. Все ждали, когда двери распахнутся перед главой государства. Он всегда был пунктуален и придирчив до мелочей. Его безумно раздражали несимметричность во всём. И вот уже слышны шаги по каменном полу. Двери распахиваются, входит абсолютно седой высокий стройный и статный старик с лицом призрачно-серым. Его зеленые глаза тускнели и проваливались. Он шёл тяжёлой поступью к своему трону, который возвышаясь своей спинкой упирался в потолок. Остроконечные узоры напоминали и колосья, и стрелы, странный рисунок, но удивительно симметричный. Все стояли, затаив дыхание, ожидая, когда Властитель сядет на своё место и начнётся Ассамблея. Так и случилось. Он сел, все выдохнули.

Властитель молчал, уперев руки на подлокотники. Он смотрел на полированный пол, в котором отражался потолок залы. Он думал о чём-то, а все остальные не смели прервать его, хотя, как минимум у двоих были важные и срочные сообщения.

Помедлив ещё с полминуты, тронодержец наконец сказал:

— Сегодня меня посетила мысль… Я думал об устройстве мира… Хаос, варварство, в котором живут народы Экклесы… — на этих словах он встал и подошёл к молодому приемнику одного из магистров, который был впервые на Ассамблее и сильно боялся, — это неприемлемо, мой друг… Ты считаешь также?

Парню было лет двадцать, его трясло и от вида Властителя и от его вопроса, обращённого к нему:

— Да, мой Властитель, Вы абсолютно правы. Неприемлемо.

— Мой юный друг знает, что сказать. А так ли он думает на самом деле? Давайте проверим!

У присутствующих забегали глаза. А юношу начало потряхивать.

— Ты действительно думаешь, что уставы и порядки местных народов варварские и неприемлемы для процветания Великой Экклесы? — внушающе, будто по-змеиному спросил Властитель. Юноша стал внутренне храбриться:

— Да. Я действительно так думаю. Для процветания большой страны необходимо единство. Один закон. Одна вера. Одно образование. Один Властитель, который лучше всех ведает, что лучше для страны, — высказал юноша, обретя некую уверенность.

— Мне нравится, что ты говоришь…Но понимаешь ли ты, мой друг, что величие дёшево не покупается?

Парень задумался. И не произнёс ни слова.

— Так я и думал. Ценою пота и крови… — Властитель направился к трону, — что там у нас, магистр, налоги собраны?

Магистр налогообложения, Ска́брум, мужчина лет пятидесяти слегка в теле, держа в руках депешу, встал напротив трона и, когда Властитель сел, объявил:

— Налоги собраны, мой Властитель. Но…

— Что?

— Численность населения… Меньше народа, меньше и налогов. Неурожай, засуха, голод… Люди умирают. Более всего в Панеме. Численность сократилась до…

— Они всегда умирают… Засуха… — тронодержец сморщил свой длинный нос и прищурил глаза, — Патрон, что у вас?

Патрон Лу́дит занял место предыдущего докладчика. Его доспехи под мантией создавали необычайный объем его фигуре.

— Мой Властитель, Ваша армия растёт. Новобранцы прибыли в преторий для обучения. Военачальник Тэ́рас лично взялся за это. В Запределье пока всё спокойно.

— Пока?

— У меня есть основания думать об этом так. Но назову я их только Вам лично.

— Вот как? — брови государя приподнялись, он сразу понял о чём речь и велел всем уйти, — Ассамблея окончена.

Все вышли прочь. Остался только Властитель, Патрон и секретарь.

— Дантэ, дружок, поди и ты. Не указывай в протоколе об этой аудиенции.

— Мой Властитель. — произнёс Дантэ, раскланиваясь, и уходя прочь.

— Давай пройдемся, — предложил правитель, указывая на потайной ход, закрытый троном. Он нажал на кирпич, и отварилась дверь. Там было темно, но в дали виднелся свет. Патрон ни разу не был здесь, поэтому пошёл за Властителем, с большим любопытством рассматривая вход и коридор.

— Говори, я слушаю тебя, — наконец проговорил правитель.

— Наши вексилля́ции прочёсывают Ха́мо. Там он был обнаружен, но схвачен не был. Он сразу рванул в леса, где у него было преимущество, он лёгок и быстр по сравнению с легионером.

— Ха́мо… это же та самая деревушка, откуда…

— Да, именно так. Мы сразу последовали туда. Правда мальчишки там уже не было.

— Но он там был…

— Был. Об этом есть свидетельства. Фурру́ри не станут врать, они еще помнят, чем кончилось последнее восстание.

Они так и шли по коридору, пока не упёрлись в следующую дверь. Властитель нажал на еще один выступающий из стены кирпич, и дверь углубилась, а затем ушла в право. Оба вышли. Они оказались в коридоре рядом с покоями Властителя.

— Стало быть фурру́ри помогли ему.

— Так точно!

— Отправьте за ней. Он к ней вернется.

— А поиски мальчишки?

— Прекратить. Отправьте следопытов, а вексилля́цию возврати назад.

— Будет исполнено.

Правителю не нравилось, что положение вещей не таково, как хотелось бы, он желал держать лу́скусов при себе, особенно этих двоих. Все при дворе знали, что у их тронадержца какой-то особый интерес к ним, но какой? Патрон ушёл.

Властитель вошёл в свои покои и обнаружил там юную девушку. Она сидела на краю кровати с прямой спиной, и цепким взглядом уставилась в окно. Комната представлялась довольно суровой: в ней не было обилия тканей, золота, тусклые гобелены на стенах, массивная, на четырёх железных опорах кровать, сундук, — всё было в багрово-чёрно-серо-зелёных тонах, но не в светлых и ярких, а тёмных, запыленных. Глядя на эту комнату, никак не подумаешь, что здесь спит правитель Великой Экклесы. Поражал лишь удивительный порядок. Все предметы стояли выверено, на одинаковом расстоянии друг от друга. Девушка не повернулась, когда Властители вошел, она продолжала быть сосредоточенной. Её прямые тёмные средней длины волосы были собраны в тугой хвост, одета она была в выбеленную длиной до колена льняную рубаху, а поверх был одет украшенный золотом кожаный корсет. Блестящая цепь на голове свешивалась на лоб. Стройные ноги в светлых кожаных сапогах… Властитель не был удивлен ее присутствию.

Он медленно подошел к ней и сказал:

— Ты всё слышала?

— Да, — ответила она, но взгляд сосредоточенныйна чём-то в окне, не изменил своему объекту внимания. Властитель невольно сам взглянул туда и увидел паутину, в которой запуталась муха, к ней подкрадывался паук. Он скрутил её в кокон, а затем паук отправился куда-то наверх.

— Значит всё идёт так, как гласит пророчество?

— Видимо в этот раз всё именно так.

— Ты так думаешь? Может быть мы ошиблись? Может быть ты… ты всё не так понял… и зря умрёт столько людей?

— Нет, — продолжил Властитель, — всё именно так, как и должно быть. И те два раза не были ошибкой. Я точно знал на что иду. Всё ради тебя! Я должен позаботиться о моём наследии. Хочу передать тебе всё. Да ты и сама знаешь. Тот мир, что я сотворил, я передам тебе.

— Говоришь так, будто ты — Создатель.

— А разве нет? Ведь мы очень похожи. По крайней мере Порядок — это то, что я принес в эти земли. Сотворил государство. Приплыл на корабле, сошел на берег и начал чистить эту землю, удобрял кровью. Непременно, кровью, а иначе не будет Порядка. Люди не понимают, что им нужно. Хочу, чтобы это не прекратилось, когда меня не станет.

— Ты уверен, что тебя не станет? Ты живёшь так долго, что мне кажется, ты будешь жить вечно. — выдала лёгкий смешок девушка.

— Я бы хотел, но не уверен, что это возможно.

— А если бы было возможно? — девушка наконец посмотрела на правителя, и глаза её загорелись, — отец, ты бы использовал эту возможность?

Властитель молчал. Девушка встала с кровати подошла к окну и ткнула пальцем в паука. Затем повернулась к отцу лицом и сказала:

–Увидимся вечером!

Властитель хотел быть бессмертным. Дочь ему нужна была именно для этого. Он полагал, что в своих детях он продолжается, но в то же время, его мучило сомнение, может эта жизнь последнее, что у него есть…